Перепутье - Стил Даниэла. Страница 86

Глава пятьдесят первая

Двадцать восьмого июня 1942 года Центральное бюро расследований поймало на Лонг-Айленде восемь нацистских агентов. Их доставили немецкие подводные лодки, снова напомнив о том, как близко они подходят к Восточному побережью. С начала 1942 года немцы в Атлантике уже потопили шестьсот восемьдесят один корабль, и при этом они почти не потеряли своих.

— Поэтому мы интернировали японцев, — сказал дядя Джордж за завтраком в Сан-Франциско. Несколько дней назад племянница заявила, что считает это жестоким и ненужным. Интернировали в том числе их садовника с семьей, отправили их в лагеря, где обращались с ними мало сказать плохо. Их ограничивали в пище, у них почти не было медикаментов, а разместили их в помещении, где зазорно было держать и животных.

— А мне так наплевать. Если бы этого не сделали, японцы, как и немцы, засылали бы сюда агентов, их было бы не отличить от всей этой толпы.

— Я не согласна, дядя Джордж.

— Ты можешь повторить это Нику, который сейчас сражается с японцами?

— Да. Люди в лагерях — тоже американцы.

— Никто не может сказать, лояльны японцы или нет, а мы не можем рисковать.

У них и прежде бывали разногласия по этому вопросу, и дядя мудро решил переменить тему.

— Ты сегодня работаешь в госпитале?

Теперь Лиана стала помощницей медсестры на полную ставку и работала не три, а пять дней в неделю.

— Да.

— Ты слишком много работаешь.

Выражение ее глаз стало мягче, она улыбнулась. Послав Нику письмо, Лиана принялась за работу. Как тогда, после «Довиля», она часто думала о нем. Но теперь к чувству потери присоединился страх. Получив ее письмо, он перестанет беречь себя. Но у нее не было выхода. Ее первым и единственным долгом был долг перед мужем. На какое-то время она забыла об этом, но время это кончилось.

— Что вы сегодня делаете, дядя Джордж?

Она постаралась выкинуть Ника из головы, как делала много раз на дню. Теперь она жила с чувством вины, с опасением, что какая-то смутная интуиция подскажет Арману о ее измене и это повредит ему. Ей приходилось жить с этим чувством. Она писала мужу каждый день, хотя и знала, что письма накапливаются у цензоров и потом приходят к Арману все разом.

— Я обедаю в клубе с Лу Лоусоном. — Он помрачнел, а его голос охрип, когда он снова заговорил: — Его сын Лаймен погиб при Мидуэе.

Лиана подняла глаза. Лаймен Лоусон был адвокатом. Дядя пытался их познакомить, когда она только что приехала в Сан-Франциско.

— Как это ужасно.

— Да. Лу очень переживает. Ведь это был его единственный сын.

Эти слова сразу же напомнили Лиане о том, что и Ник был там. Но она не могла позволить себе думать об этом. Так можно сойти с ума. Ник в Тихом океане сражается с японцами, а Арман во Франции борется с немцами. Ее сердце разрывалось.

— Мне нужно уходить на работу.

Работа была единственным местом, где Лиана забывала о своих муках… Но даже там, особенно там, чувствовалась война. Каждый день они отправляли выздоровевших мальчиков назад на корабли. Они рассказывали ужасную правду о войне на Тихом океане. Но здесь Лиана могла реально помочь им: поставить компресс, покормить, поддержать.

— Не стоит работать так много, Лиана. Она ушла, и дядя на миг пожалел о том, что его племянница не похожа на других женщин. Большинство из них весело проводят время, устраивают обеды для офицеров. А Лиана выносит судна, подтирает полы, смотрит, как мужчин рвет после операций. Как всегда, он восхищался ею.

Через две недели, вернувшись с работы, Лиана получила письмо от Армана. Он снова жаловался на ногу, и она опять забеспокоилась. Он упомянул о том, что скоро уедет с Муленом в Лондон. Она поняла, что пришла беда. На какое-то мгновение у нее заныло сердце. Только бы он выбрался. Ее надежда угасла, когда она прочла следующие слова: «Мне очень тяжело уезжать с Муленом. Меня утешает только то, что я скоро вернусь и еще решительнее включусь в борьбу». Он по-прежнему думал лишь об этом, и она даже рассердилась, дочитав письмо до конца. Ему уже пятьдесят девять лет. Почему он не может бросить все и вернуться к ней? Почему?., «a la mort et a tout jamais…» — прочла она. Родина стала его жизнью, а ведь было время, когда его интересовала не только Франция, и в его жизни были и другие интересы. Лиана сидела и смотрела на письмо. Она вдруг поняла, что для них прежняя жизнь давно кончилась… с того момента, как они сошли с «Нормандии». Сначала эти мучительные месяцы перед войной, когда Арман работал как вол, затем напряжение между сентябрем и падением Парижа, когда он не знал, что делает. Потом Лиана с детьми уехала из Франции, а он остался бороться с немцами, войдя к ним в доверие и якобы сотрудничая с ними. Прочитав письмо, она отложила его. Это было выше ее сил. Она смертельно устала. Целый день она ухаживала за молодым раненым. Он потерял руку в битве в Коралловом море. Он вместе с Ником был на «Лексингтоне», но не знал его. Это был простой рядовой.

Когда она спустилась к обеду, Джордж заметил, что Лиана сегодня выглядит как-то особенно устало. Она была бледной и изможденной. Дядя заподозрил, что она что-то недоговаривает.

— Получила вести от Ника?

Раньше она всегда сообщала дяде, когда получала письмо от Ника, но последнее время молчала. Сейчас Лиана лишь покачала головой.

— Я получила сегодня письмо от Армана. Он устал, и у него болит нога.

Ей отчаянно захотелось сказать дяде правду, но нужно еще подождать, пока Арман не уедет в Лондон.

— А как Ник? — Он снова повторил свой вопрос.

Она пристально посмотрела на него.

— Мой муж Арман, а не Ник. Но старик сегодня тоже устал. Он быстро сказал:

— Ты, кажется, не вспоминала об этом всю весну. — Лучше бы он прикусил язык, особенно когда увидел горестное выражение лица племянницы.

Лиана ответила едва слышно:

— Мне не следовало забывать об этом.

— Лиана, прости. Я не хотел. Она печально посмотрела на дядю:

— Ты абсолютно прав. Во всем виновата я — и перед Арманом, и перед Ником. — Она вздохнула: — Я написала обо всем Нику несколько недель назад. Больше мы не будем писать друг другу.

— Но почему? Бедняга… — Старик был ошеломлен всем, что услышал.

— Я не имею права, дядя Джордж. Я замужняя женщина. Вот почему.

— Но Ник знал об этом. Она кивнула.

— По-видимому, я одна забыла об этом. И теперь я постараюсь искупить свою вину.

— Ну, а как же Ник? — Дядя расстроился. — Как ты думаешь, каково ему будет, когда он узнает об этом там, на войне?

Слезы застилали ей глаза.

— Я ничего не могу поделать. У меня есть обязательства перед мужем.

Он хотел было ударить кулаком по столу, но не решился. На лице у нее было написано бесконечное отчаяние.

— Лиана.. — Он не нашелся, что сказать, зная, что племянница не менее упряма, чем он сам.

Лиана встала из-за стола и пошла на работу. Казалось, с каждым днем она задерживается в госпитале все дольше и дольше. Через неделю после того как пришло письмо от Армана, она неожиданно получила еще одно письмо. Оно пришло из Лондона и было написано незнакомым почерком. Поднимаясь по лестнице, она гадала, от кого оно могло быть. Наверху она рассеянно вскрыла письмо. У нее ломило все тело — весь день она ухаживала за молодым человеком, потерявшим руку. У него началась сильная лихорадка, и он мог в любую минуту умереть. Неожиданно ее внимание привлекли слова: «Дорогая мадам…». Начало казалось обычным, но дальше она прочла: «С прискорбием должен вам сообщить, что ваш муж погиб вчера, служа своей отчизне. Он умер смертью героя, спасая жизни людей и сокровища Франции. Его имя останется в наших сердцах и в сердце Франции. Ваши дети могут гордиться своим отцом. Мы сочувствуем вам в вашем горе. Ваша потеря — это наша потеря. Но самую большую утрату понесла страна».

Письмо было подписано Муленом. Лиана снова и снова перечитывала: «Дорогая мадам… С прискорбием должен сообщить вам…» Это ложь. Самую большую потерю понесла не страна. Лиана смяла письмо и бросила его на пол. Она топала ногами и плакала. Он погиб… он погиб… безумие, что он остался там… бороться против немцев…