Поцелуй - Стил Даниэла. Страница 14

Изабель очень ценила то, что у Билла есть свои четко определенные нравственные ценности. Но она понимала, что так было не всегда, и за полученные уроки он заплатил высокую цену. Его брак превратился в фикцию, дочек он любил, но их ничто с ним не связывало. Это неудивительно – когда они еще были маленькими и очень в нем нуждались, он слишком много времени тратил на то, чтобы возводить кого-то на президентский престол. Правда, в последние годы Билл старался чаще бывать с дочерьми, и это дало свои результаты. Девочки радовались его обществу и очень гордились отцом. Однако усиливающееся отчуждение от Синди наложило свой отпечаток и на их отношения. Они редко бывали все вместе, встречи с дочерьми обычно проходили один на один. В этом плане Изабель была счастливее его, она много времени проводила со своими детьми. А вот Гордону дети оставались чужими, даже Софи, которой он оказывал некоторое предпочтение.

– Не думаю, что Гордон когда-либо станет мыслить как вы, – проговорила Изабель. – Подобные вещи не имеют для него значения. Он счастлив тем, что играет важную роль в мире финансов, остальное для него не важно.

– Когда-нибудь он об этом пожалеет, – грустно сказал Билл, – и, может быть, я тоже. К правильным выводам я пришел чересчур поздно. Я потерял слишком много времени, Изабель.

– Думаю, они поймут вас, – попыталась утешить его Изабель. – Девочки только-только выросли, вы еще успеете стать с ними друзьями.

– Надеюсь, что так. Но пока они живут своей собственной жизнью, и мать постоянно дает им понять, какой я эгоистичный подонок. Возможно, она и права, – с грустью усмехнулся он. – В отличие от Синди вы пробудили во мне самое лучшее. Не уверен, что я бы ей понравился таким, какой я сейчас. Думаю, такая близость, как у нас с вами, ее скорее испугала бы. Она никогда не раскрывала передо мной душу, да и моя душа ей ни к чему, достаточно того, чтобы я был рядом и ходил с ней на вечеринки. Но такая жизнь не для меня. Я славно проводил время, но мне совершенно не с кем было поговорить. С Синди мы ухитрялись чувствовать себя одинокими, даже находясь в одной комнате. Тут уж ничего не изменишь.

– А может, вы просто не давали ей шанса сблизиться с вами?

– Вряд ли ей это требовалось, – отрезал Билл, и в глазах его появилось жесткое выражение. – Между нами все кончено, и, по правде говоря, я думаю, что оно и к лучшему. Никакого разочарования, никакой боли. Пока я время от времени появляюсь, оплачиваю счета и не забываю посещать обязательные мероприятия, ей больше ничего от меня не надо. Мы живем в разных мирах, и обоим от этого только спокойнее.

– Ну, разве не удивительно то, что мы с собой сделали? – вздохнула Изабель, когда они снова сели в лимузин и Билл дал водителю адрес ресторана, куда они собирались на ленч. Изабель слышала о нем – это был любимый ресторан принцессы Ди, – но не знала, где он находится. – Вы позволили себе отдалиться от Синди и девочек, я позволила Гордону отгородиться от себя. Почему остальные решают за нас, а мы даже не пытаемся возражать? – Эта мысль снизошла на нее как озарение. Все стало вдруг предельно ясным.

– Потому что они всегда были такими, и в глубине души мы знали, что дело этим кончится. В колледже Синди привлекала всеобщее внимание – энергичная, умная, веселая, но ей всегда недоставало теплоты. По-моему, она самая эгоистичная и расчетливая женщина на всей планете. А Гордон – жестокий, холодный и властолюбивый. Такими уж они уродились. Вопрос только в том, почему мы считали, что большего и не заслужили.

– Мои родители очень напоминали Гордона и Синди, – тихо призналась Изабель, глядя на него своими громадными зелеными глазами. – Я их любила, но они вели себя всегда очень сухо и сдержанно.

– И мои тоже. Они ненавидели детей и твердо решили обойтись без них, и тут, когда им было уже за сорок, пришлось смириться с моим появлением на свет. Так что они всегда давали мне понять, что оказали мне колоссальную услугу уже тем, что предоставили возможность родиться. Я пошел учиться в колледж, радуясь, что, наконец, вырвусь из этого ада. А когда они погибли в авиационной катастрофе – мне тогда исполнилось двадцать пять лет, – я даже не заплакал. Объявили, что их самолет разбился, а я и не знал, как прореагировать. Я так толком и не понял, что они собой представляют, кроме того, что они очень умные и дали мне возможность прожить в их доме до восемнадцати лет, а затем с облегчением выпроводили. Интересно, что бы они сделали, если бы я их обнял, поцеловал или сказал, что я их люблю? Не помню, чтобы мать меня когда-нибудь в детстве обнимала или целовала. Она всегда обращалась ко мне с другого конца комнаты, а отец со мной и вовсе не общался. Синди точно такая же. Когда она со мной разговаривает, то подходит не ближе чем на три метра, а если может, то держится еще дальше.

– Просто удивительно, что вы не сошли с ума, – посочувствовала Изабель. Она с трудом представляла себе его детство, хотя оно не сильно отличалось от ее собственного. Ее, правда, и обнимали, и целовали, но все это была только видимость, а вот любви ощущалась совсем капелька. – Моя мать была до мозга костей англичанкой. Думаю, она хотела меня любить и даже, вероятно, по-своему любила, но не знала как. Очень правильная и очень холодная, она еще в раннем детстве осталась без матери, один на один с отнюдь не любвеобильным отцом. В девять лет он отправил ее в школу-интернат, где она и оставалась до тех пор, пока не вышла замуж за моего отца. Она познакомилась с ним, когда ее представляли при дворе. Подозреваю, что мой дед устроил этот брак, чтобы выпроводить ее из дома. Когда она ушла, он с. нова женился – на женщине, которая много лет была его любовницей, еще до того, как он овдовел. По линии матери в моей семье полно разного рода «скелетов в шкафу», о многих людях нам не разрешалось упоминать. Все, что от нас требовалось, – быть прилично одетыми, вежливыми и делать вид, что все прекрасно. Я не имела ни малейшего представления о том, что чувствует моя мать, а отец был так занят политикой, что, наверное, забывал о нашем существовании. Мама умерла, когда я была еще подростком, а отцу так и не хватило времени со мной поговорить, хотя, полагаю, он очень достойный человек. Их брак немного походил на мой собственный, поэтому, наверное, я с такой покорностью и приняла охлаждение Гордона. Другой модели семьи я просто не знаю.