Пять дней в Париже - Стил Даниэла. Страница 27

После этого сладкого и безумного утра он чувствовал, что в каком-то смысле она теперь принадлежит ему.

– Ты можешь иногда мне звонить, – с некоторой надеждой продолжала Оливия. – Я оставлю тебе номер телефона.

Но оба понимали, что как бы ни сложились обстоятельства, Питер все равно останется женатым человеком. Конечно, в том, что они сделали, крылась некоторая опасность, но если бы сегодня утром ничего не произошло, это бы мало что изменило. В каком-то смысле это могло сделать расставание еще более тяжелым. По крайней мере теперь им было что вспомнить.

– Может быть, нам стоит встречаться хотя бы раз в полгода – просто для того, чтобы видеть, что происходит с каждым из нас. – Оливия немного смутилась, вспомнив один из своих любимых фильмов с Кэри Грантом и Деборой Керр. Это была классическая мелодрама, над которой она в молодости плакала тысячу раз. – Можно встречаться, например, в Эмпайр-стейт-билдинг.

Это было сказано наполовину в шутку, но Питер быстро покачал головой:

– Не нужно. Ты не должна появляться со мной на публике. Меня это просто сведет с ума, а ты закончишь инвалидной коляской. Давай лучше вспомним какой-нибудь другой фильм. – Питер улыбнулся, и Оливия тоже рассмеялась в ответ.

– Что же мы будем делать? – спросила она через мгновение, помрачнев и глядя в окно на дорогу.

– Вернемся и попробуем стать сильнее. Вернемся к тому, что мы делали до того, как мы встретились и все это началось. Я думаю, что для меня это будет легче, чем для тебя. Я был так глуп и так слеп, что даже не осознавал, насколько я несчастлив. Да и тебе тоже придется во многом разобраться. Что до меня, то мне нужно будет изо всех сил делать вид, что ничего не произошло, как будто я просто провел неделю в Париже, томясь от скуки. Как же я это сумею?

– Может быть, тебе и не придется этого делать, – добавила Оливия, спрашивая себя, не поколеблет ли возможный провал «Викотека» его семейную лодку. Питера, по всей видимости, это тоже страшно беспокоило.

– А почему бы тебе не писать мне, Оливия? – в конце концов сказал он. – По крайней мере дай мне знать, где ты. Иначе я сойду с ума от неизвестности. Обещаешь?

– Конечно, – кивнула она.

Увлеченные разговором, они не заметили, как постепенно стемнело. В Париж они приехали около четырех часов утра. Питер остановил машину в нескольких кварталах от отеля и, хотя оба к этому моменту смертельно устали, откинулся на спинку сиденья с блаженным видом.

– Можно ли предложить тебе кофе? – спросил он, вспомнив их первую встречу на площади Согласия.

Оливия печально улыбнулась:

– Ты можешь предложить мне все, что угодно, Питер Хаскелл.

– То, что я хотел бы дать тебе, нигде не купишь – ни за какие деньги, – сказал он, имея в виду все, что он чувствовал к ней с момента их первой встречи. – Я тебя люблю. Может быть, буду любить до конца своих дней. Я никогда больше не встречу такого человека, как ты. Помни это, где бы ты ни была. Я люблю тебя.

Питер поцеловал ее долгим и страстным поцелуем, и они прижались друг к другу, как двое тонущих людей.

– Я тоже люблю тебя, Питер. Если бы ты мог взять меня с собой!

– Если бы я мог… – эхом откликнулся он.

Питер знал, что они оба никогда не забудут то, что произошло между ними за прошедшие два дня.

Потом Питер довез ее до отеля, и Оливия вышла из машины в дальнем конце Вандомской площади. У нее не было никаких сумок. Юбка была на ней, а джинсы и джемпер она свернула и несла в руках. Оливия ничего не оставляла ему, кроме своего сердца. Поцеловав его в последний раз, она побежала через площадь, вытирая слезы, струившиеся по ее щекам.

Питер сидел в машине очень долго, думая о ней и смотря на вход в гостиницу, где она только что скрылась. Он знал, что сейчас она уже в своем номере, потому что на этот раз она пообещала ему вернуться и больше не исчезать. А если Оливия все-таки решит уйти, то она должна прийти к нему или по крайней мере дать знать о себе. Ему совершенно не хотелось, чтобы она скиталась по всей Франции. В отличие от ее мужа Питера гораздо больше беспокоил вопрос безопасности Оливии. Он тревожился обо всем – о том, что они сделали, о том, что произойдет с ней сейчас, когда она вернется, и о том, будут ли ее опять использовать в политических целях или на этот раз Оливия все же оставит своего мужа. Он не знал, как посмотрит в глаза Кейт, когда вернется в Коннектикут, и почувствует ли она, что что-то в его отношении к ней изменилось. Благодаря Оливии Питер понял, что его успех был исключительно делом его собственных рук, однако он по-прежнему чувствовал, что многим обязан Кейт, что бы ни говорила Оливия. Он был просто не в состоянии сейчас отказаться от нее и должен был продолжать вести себя так, как будто ничего не произошло. То, что случилось между ним и Оливией, не имело ни прошлого, ни настоящего, ни будущего. Это было просто мгновение, сон, бриллиант, который они нашли в песке и подержали в руках. Но у обоих были другие обязательства. Его прошлым, настоящим и будущим была Кейт.

Единственно, что его тревожило, – это боль в сердце. И когда он спустя некоторое время вышел из машины и медленным шагом пошел по направлению к «Ритцу», ему казалось, что сердце его разорвется. Перед его мысленным взором предстала Оливия. Увидит ли он ее еще когда-нибудь, где она сейчас? Питер не мог себе представить, как будет жить без этой хрупкой женщины, но ничего другого ему не оставалось.

Войдя в номер, Питер обнаружил там маленький конверт. Доктор Поль-Луи Сушар звонил мистеру Хаскеллу и просил его перезвонить при первом же удобном случае.

Да, он вернулся в свою настоящую жизнь, к тому, что имело для него значение, – жене, сыновьям, работе. А где-то далеко, почти пропав в утреннем тумане, была женщина, которую он нашел, но не мог назвать своей, – женщина, которую он так отчаянно любил…

Питер стоял на балконе, любуясь рассветом и думая о ней. Теперь все это казалось ему мечтой. Возможно, ничего реального во всем этом не было. Площадь Согласия… кафе на Монмартре… пляж Ла-Фавьера… и все. Он знал, что должен был забыть о ней вопреки всему, что они пережили.

Глава 7

Когда в восемь утра ему позвонили, чтобы разбудить, Питер некоторое время не мог сообразить, где находится. Положив трубку, он задумался, почему так ужасно себя чувствует – будто на душе у него свинцовый груз. И спустя мгновение все вспомнил. Она покинула его! Все было кончено. Ему нужно было звонить Сушару, возвращаться в Нью-Йорк, встречаться с Фрэнком и Кэти. А Оливия вернулась к своему мужу.

Трудно было выразить, какую жалость к себе он испытывал, стоя под душем и думая об Оливии. Надо было заставить себя вернуться к своей работе, к тому делу, которое предстояло ему сегодня утром.

Он позвонил Сушару точно в девять, но Поль-Луи отказался сообщить ему результаты, настаивая на том, чтобы Питер явился прямо в лабораторию. Он сказал, что все испытания наконец закончены. Ему нужен был всего час на разговор с Питером, так что тот вполне мог успеть на двухчасовой самолет. Питера несколько раздражало то, что Сушар не может хотя бы вкратце рассказать ему по телефону о результатах тестов, однако он покорно согласился прийти к Сушару в половине одиннадцатого.

Питер заказал кофе и круассаны, но есть не смог. Он уехал из отеля в десять и оказался на месте немного раньше. Сушар с неизменно мрачным лицом уже ждал его. Но в конце концов оказалось, что результаты не так плохи, как опасался Питер или как предсказывал Поль-Луи.

Один из основных компонентов «Викотека» был весьма опасен, однако ему можно было найти заменитель, да и в целом отказываться от продолжения работы над препаратом не было необходимости. Его просто нужно было «переделать», как выразился Сушар, что могло отнять довольно много времени. Питер поднажал на него, и тот признался, что эти перемены при упорном труде могут быть достигнуты в течение полугода или года, но, вероятнее всего, этот процесс займет около двух лет, как и предполагал Питер во время их первой беседы.