Версальская история - Стил Даниэла. Страница 42

Куп кивнул в ответ. Ему вдруг стало удивительно хорошо.

Приемы у Шварцев всегда отличались приятной, дружеской атмосферой, но сейчас к этому прибавилось нечто большее, и Куп догадывался, что это может быть. Эта молодая женщина, сидевшая рядом с ним, держалась так непринужденно и открыто, что у него стало тепло на душе. Глядя на нее, Куп гадал, кто она такая и откуда здесь взялась. На сборища у Шварцев обычно не приглашали врачей, если только они не были светилами в своей области, но Александра, по всей видимости, не испытывала ни малейшего смущения от того, что оказалась в избранном обществе. Напротив, она чувствовала себя совершенно свободно, словно вся ее жизнь прошла на банкетах и приемах, подобных этому. Это бросалось в глаза практически сразу, хотя платье Александры было довольно простого покроя, а из украшений она не надела ничего, кроме нитки жемчуга и сережек с мелкими бриллиантами. Несмотря на это, Куп почему-то был уверен, что она хорошо обеспечена. Похоже, за ней стояли деньги, большие деньги, но как, на чем простой врач мог сколотить себе состояние?

— Возможно, вы правы, — ответил он на ее вопрос, про себя отметив такт, с которым она перевела разговор на него самого. Александра была, бесспорно, умна, и это тоже ему понравилось. — Но я никогда не думал о своем ремесле как о призвании. Оно мне просто нравилось.

— И поэтому вы стали актером?

— Именно поэтому, — не моргнув глазом ответил Куп. — Представлять других людей очень интересно. Кроме того, где еще я мог бы щеголять в фирменных шмотках да еще получать за это немалые деньги? Это гораздо приятнее, чем ваша работа. У себя в больнице вы целый день ходите в белом халате со стетоскопом на груди и прячете за спиной шприц, и все равно при вашем появлении дети начинают плакать и так и норовят, э-э-э… стошнить прямо вам на колени.

— Отчасти вы правы, — согласилась Александра. — К счастью, дети, с которыми я работаю, слишком малы, чтобы причинить столько беспокойства. Я работаю с новорожденными младенцами в отделении интенсивной терапии.

— Какая гадость! — Куп скорчил брезгливую гримасу. — Они, должно быть, размером не больше мыши, и все такие уродливые и мокрые! Что ж, вам не позавидуешь! — Он широко улыбнулся, и продюсер напротив посмотрел на него с восхищением и завистью. Когда Куп пытался произвести на женщину приятное впечатление, на это стоило посмотреть; в искусстве обольщения он достиг такого мастерства, о каком другим мужчинам оставалось только мечтать. Впрочем, Александра оказалась для него достойной соперницей.

Она была умна, сообразительна, обладала быстрой реакцией и не собиралась позволять Купу смутить себя.

— Чем еще вы занимаетесь? — продолжал расспрашивать ее Куп.

— С восемнадцати лет я вожу собственный самолет, люблю серфинг и скалолазание. Несколько раз я прыгала с парашютом, но моя мама так за меня переживала, что я обещала ей больше этого не делать. Разумеется, я играю в теннис, гольф и катаюсь на горных лыжах. Когда-то я пробовала себя в мотогонках на льду, но отец был против, и я решила его не волновать. А еще я год работала в Кении сестрой милосердия — это было перед самым поступлением в медицинский колледж.

— У вас ярко выраженные суицидальные наклонности, заметил Куп. — Слава богу, что у вас такие разумные родители. Вы с ними часто видитесь?

— Только в самых крайних случаях, — честно ответила Александра, и Куп поразился ее выдержке и силе духа.

С каждой минутой Александра восхищала его все больше и больше.

— А где они живут? — спросил он с искренним интересом.

— Зимой — в Палм-Бич, а на лето они перебираются в Ньюпорт и ведут там скучную, однообразную жизнь. Мне это совсем не нравится, поэтому папа и мама считают меня чем-то вроде революционерки.

— Вы замужем? — снова поинтересовался Куп. Он уже заметил, что Александра не носит обручального кольца, и хотя это ничего не значило, Куп почти не рассчитывал на положительный ответ. Он знал, что она свободна — на эти вещи у него было особое чутье.

— Нет, — ответила Александра, немного поколебавшись, а потом добавила:

— Хотя я чуть было не вышла за одного молодого человека. — Обычно она старалась не распространяться на эту тему, но с Купом было так легко и просто, что Александре захотелось быть с ним откровенной.

— Вот как? Что же случилось?

Тонкие черты лица девушки застыли на мгновение, и хотя она продолжала улыбаться, в глазах появилось выражение обиды и горя.

— Мой жених бросил меня у алтаря. Он сбежал из-под венца в буквальном смысле слова.

— Какой паршивец! — воскликнул Куп. — Терпеть не могу людей, которые позволяют себе подобные вещи. А вы? — Он уже жалел, что задал этот вопрос, и теперь старался любой ценой отвлечь Александру от грустной темы. Куп видел, что собственная откровенность причинила ей боль, и его уважение к этой молодой женщине выросло еще больше.

— Надеюсь, — добавил он в порыве чувств, — ваш жених упадет в яму со змеями или попадет в реку с крокодилами.

Мне кажется, он этого заслуживает.

— Это с ним и произошло, — кивнула Александра и, заметив удивленное выражение на лице Купа, уточнила:

— Фигурально выражаясь, он действительно упал в яму со змеями — дело в том, что он женился на моей родной сестре.

Это была не самая подходящая тема для первого знакомства, но Александра была уверена, что больше никогда не встретится с Купом, поэтому и была с ним так откровенна.

— Как это пошло! — поморщился Куп. — И после этого вы продолжаете общаться?

— Только когда нет другого выхода, — коротко ответила Александра. — Именно тогда я и уехала в Кению. Это был очень интересный год, и я всегда буду его помнить. — Она подавала ему знак, что больше не хочет говорить о своем неудавшемся замужестве, и Куп понял это. И без того она говорила с ним откровеннее, чем обычно разговаривают с посторонними людьми, и Куп восхищался ее отвагой и мужеством.

Стараясь отвлечь Александру от грустных воспоминаний, он стал рассказывать ей о своем последнем африканском сафари, которое обернулось для него множеством неудобств, моральных и физических страданий. В качестве почетного гостя его как-то пригласили в национальный заповедник, но вместо того, чтобы ублажать Купа, проводники начали пугать его бесчисленными опасностями, ночевки устраивали в палатках с москитным пологом и торжественно вручили тяжеленное ружье для охоты на буйволов. Тогда Куп действительно расклеился и страдал по-настоящему, но теперь его рассказ звучал так забавно, что Александра несколько раз принималась весело смеяться.