Воспоминания - Стил Даниэла. Страница 7

– От чего?

Сирина почувствовала внезапную слабость. Ей показалось, что она теряет сознание. Надежды ее оказались напрасны… Бабушки больше нет.

– Знаете, ведь она была очень старой, синьорина. Ей было почти девяносто.

Сирина рассеянно покачала головой и тихо проговорила:

– Нет, весной ей исполнилось восемьдесят.

– А… – Почтальон сочувственно смотрел на Сирину. – Из Рима приезжал ее сын, но он пробыл всего два дня. Все вещи, как я узнал позже, он отослал в Рим. Всё, все ее вещи. И почти сразу же выставил дом на продажу. Однако прошел почти год прежде чем его купили.

«Итак, опять Серджио, – подумала Сирина, стоя перед родным домом, – Серджио… Он все отослал в Рим».

– А ее письма? – Голос Сирины прозвучал раздраженно, боль утраты была нестерпима. – Куда попадали отправляемые ей письма? Их тоже переправляли ему?

Почтальон кивнул:

– Кроме писем, адресованных слугам. Их он приказал отсылать обратно.

Значит, Серджио получил все ее письма. Почему же он ей ничего не сообщил? Почему никто ничего не написал ей? Больше двух лет она сходила с ума, ждала, надеялась, мучаясь вопросами, и никто не мог ей ответить. Этот мерзавец Серджио должен был написать ей!

– Синьорина? – Почтальон и гондольер ждали. – С вами все в порядке?

Сирина едва заметно кивнула:

– Да… Спасибо… Я только…

Она попыталась объяснить, но не выдержала и разрыдалась. Мужчины сочувственно вздохнули.

– Прошу прощения, синьорина.

Сирина молча кивнула. Почтальон двинулся дальше. Остался один гондольер.

Бросив прощальный взгляд на ворота, девушка в последний раз прикоснулась пальцами к колокольчику, словно дотрагиваясь до частицы своего осязаемого прошлого. Затем повернулась и медленно подошла к гондоле, чувствуя себя так, словно какая-то очень важная часть ее души умерла. Итак, Серджио наконец получил то, чего так страстно хотел, – титул. Сирина ненавидела его. Ей хотелось, чтобы этот титул принес ему несчастье, чтобы Серджио умер более ужасной смертью, чем ее отец, чтобы…

– Синьорина? – Гондольер видел, как ее лицо исказилось от гнева и страдания. Ему хотелось узнать, какая мука терзает душу этой юной девушки. – Куда прикажете вас доставить?

Сирина размышляла несколько мгновений, не зная, что ответить. Направиться сразу на вокзал? Нет, она пока не готова. Пока еще рано. Сначала предстояло еще кое-что сделать. Она медленно повернулась к гондольеру, отчетливо вспоминая небольшую церквушку. Надежды мало, но, может быть, кто-то знает еще что-нибудь.

– Отвезите меня, пожалуйста, в церковь Марии Чудотворицы.

Гондольер протянул руку, чтобы помочь девушке спуститься в гондолу, и легонько оттолкнулся от причала, в то время как Сирина не спускала глаз с фасада дома, который навсегда останется в ее памяти, но которого ей больше никогда не увидеть. Это будет ее последним путешествием в Венецию. Ей незачем больше возвращаться сюда.

Церковь Марии Чудотворицы осталась прежней – почти полностью скрыта высокими стенами и поразительно проста по архитектуре. Лишь тем, кто входил внутрь, церковь Марии Чудотворицы показывала свои чудеса: мраморные стены, панно, удивительные статуи поражали своей красотой. Сирина несколько мгновений постояла молча, ощущая присутствие бабушки, как это случалось всегда, когда они вместе ходили на воскресную мессу. Затем медленно направилась к алтарю, опустилась перед ним на колени, отчаянно стараясь не думать о том, что теперь делать, куда идти…

Боль потери была невыносимой. Две горькие слезинки скатились по щекам к точеному подбородку. Собрав последние силы. Сирина поднялась и прошла в комнатку в дальней части церкви, надеясь отыскать там священника. Войдя, она увидела пожилого священника, сидящего на простом стуле и читающего обернутый кожей молитвенник.

– Падре?

Священник устремил проницательный взгляд на Сирину. Его лицо не было знакомо девушке.

– Не могли бы вы мне помочь? Мне хотелось бы узнать о своей бабушке.

Священник вздохнул и медленно поднялся. После окончания войны многие приходили сюда с подобной просьбой. Люди умирали, переезжали, пропадали без вести.

– Не знаю, смогу ли помочь вам. Мне нужно посмотреть записи в книге. Ее имя?

– Принцесса Алисия ди Сан-Тибальдо, – тихо проговорила Сирина, отнюдь не собираясь произвести впечатление, но тем не менее манеры священника изменились: он стал более внимателен. «Неужели титул так много значит? – подумала Сирина. – Неужели есть какая-нибудь разница? Почему?» Теперь все казалось таким несущественным. Титулы, имена, деньги. Единственное, что имело для Сирины значение, – это то, что бабушка умерла.

Что-то шепча себе под нос, священник долго шелестел страницами. Наконец он кивнул головой и взглянул на Сирину.

– Вот. – Он повернул книгу так, чтобы она смогла прочесть. – Вот здесь. 9 апреля 1943 года. Умерла естественной смертью. Церковный священник совершил положенный ритуал. Она похоронена в церковном саду. Хотите взглянуть?

Сирина кивнула и торжественно проследовала за священником через узкую дверь в залитый ярким солнечным светом сад, в котором цвели цветы и стояли небольшие древние могильные памятники, а вокруг них росли невысокие деревья. Священник неторопливо направился в дальний конец сада, где виднелось всего несколько новых могил. Молча указав на небольшой камень из белого мрамора, он взглянул на Сирину, повернулся и ушел, оставив ее одну, пораженную увиденным. Поиски закончены, ответ найден. Бабушка покоится здесь, под сенью невысоких деревьев, укрытых стенами церкви Марии Чудотворицы. Она уже была здесь, когда Сирина писала ей одно письмо за другим, моля Бога, чтобы бабушка была жива. Сирине хотелось разозлиться, стоя сейчас здесь, ей хотелось ненавидеть, хотелось отомстить. Но ненавидеть было некого, бороться не с кем. Все окончено в этом саду, и Сирина испытывала сейчас только глубокую печаль.

– Прощай, бабуля, – прошептала Сирина, поворачиваясь, чтобы уйти. Глаза ее застилали слезы. Она не зашла попрощаться со священником, но около ворот он сам подошел к ней и дважды почтительно пожал на прощание руку.