Запретная любовь - Стил Даниэла. Страница 42

В четверг они вернулись в Нью-Йорк. В самолете Кэл спал, а Мередит работала — перед отлетом она получила целую груду факсов из нью-йоркского офиса. Уйдя с головой в работу, она не замечала, как летит время — казалось, они только что взлетели, а самолет уже приземлялся в аэропорту Кеннеди.

Кэл на соседнем сиденье открыл глаза, сонно улыбнулся Мередит и повернулся к иллюминатору. Шасси только что коснулось земли; за окном с бешеной скоростью мелькали аэродромные строения.

— Сколько времени? — спросил Кэл.

— Два часа по местному. В четыре нас ждут в офисе. — Мередит знала: на то, чтобы пройти таможню, забрать багаж, взять машину и доехать до Уолл-стрит, уйдет не меньше двух часов. — Все ждут тебя, хотят поздравить с успехом.

— Поздравлять нужно тебя, Мередит! Надеюсь, они это понимают.

Чем ближе Кэл узнавал Мередит, тем больше беспокоился о ее дальнейшей судьбе в деловом мире. Он видел отношение к ней Пола Блэка. А оно не внушало Кэлу оптимизма — вряд ли и другие старшие партнеры относятся к ней иначе.

— Конечно, понимают, — улыбнулась Мередит, складывая бумаги в портфель.

Однако, встретившись со старшими партнерами фирмы, Кал обнаружил, что не ошибся в своих опасениях. Все поздравляли его, жали ему руку, хлопали по плечу, а на Мередит никто не обращал внимания, она просто затерялась в этой праздничной суете. Лишь Пол Блэк любезно заметил, что Мередит неплохо поработала, остальные не снизошли и до этого.

Мередит привыкла к такому отношению и уже не реагировала так болезненно, как в первые годы. Что делать — она попала в консервативное общество, вроде тайного мужского братства, члены которого до сих пор относятся к женщинам, как к низшим существам. Это огромный прогресс, что они еще согласились принять ее в партнеры!

Но, как верно заметил Кэллен в одной из их откровенных бесед, кто знает, удастся ли ей подняться выше? Скоро ли она упрется в «стеклянный потолок»? Или, может быть, уже уперлась? Мередит не хотела в это верить, не хотела об этом думать, но не могла отделаться от мысли, что Кэл, похоже, прав.

— Это не моя победа, — говорил тем временем Кэллен. — Своим успехом я целиком обязан Мередит! Она невероятная женщина, настоящая волшебница!

Эти слова Кэл повторил не раз и не два, но коллеги Мередит, кажется, его и не слышали.

Гул поздравлений и радостных восклицаний то и дело прерывался телефонными звонками. Каждый раз Мередит брала трубку и снова и снова повторяла, что у Комиссии по ценным бумагам претензий к рекламной кампании нет, что реализация начнется завтра утром, с открытием биржи. Да, ожидается превышение номинальной стоимости (при этих словах голос ее звенел от радости).

По совету Мередит Кэллен согласился оставить оговоренное количество акций, а цену поднять лишь на двадцать процентов сверх указанного в проспекте. Судя по количеству подписей, стоимость акций неизбежно возрастет, объяснила Мередит, но если изначально мы назначим реальную цену, никто не скажет, что мы хотим содрать с акционеров лишнее.

Кэллен сам не предполагал, что будет так остро радоваться успеху. Он словно парил в небесах, оставив землю далеко внизу. И этим — и блаженным чувством полета, и радостным биением сердца, и энергичным бегом крови по жилам, всем этим счастьем он был обязан Мередит.

Двумя часами позже Кэл и Мередит вместе вышли из офиса.

— Я тебя подброшу, — предложил Кэл. Мередит молча кивнула.

Работа, несколько месяцев занимавшая все их время, была окончена. Регистрационный журнал заполнен одиннадцать к одному; завтра начнется реализация. Миссия выполнена, можно лететь домой, в Калифорнию. Но Кэллена мучила мысль, что с Мередит обошлись несправедливо, и казалось, что в этом есть доля и его вины.

— Мерри, что эти парни о себе воображают?! — гневно воскликнул он, как только машина тронулась с места. — На встрече они вели себя так, словно тебя здесь нет!

— Это ничего не значит. Такие уж это люди. Они понимают, сколько я делаю для фирмы, просто не выражают свою признательность вслух.

— Черт побери, да они просто принимают все как должное! Неужели ты не понимаешь, Мередит? Другой на твоем месте работал бы спустя рукава или просто плюнул бы и уволился. Но ты не такая: ты, не жалея себя, выполняешь первоклассно работу… нет, не первоклассно — блестяще! Ни на минуту не поверю, что мы добились бы превышения стоимости без твоей помощи! И что же они? Хоть бы слово тебе сказали!

— Зачем мне это? — просто ответила она.

Ты благородней меня, Мередит. Я на твоем месте с ума бы сходил от обиды. Ты же трудилась, как рабыня, не разгибая спины! Они должны тебя на руках носить!

Лимузин, мягко шурша шинами, остановился у подъезда. Мередит улыбнулась горячности Кэллена.

— Не переживай за меня, Кэл. Не надо. Я уже не ребенок, и одобрение старших — для меня не главное. Меня интересует результат. Да и к чему все эти восторги и похвалы? Я честно выполняю свою работу. И поверь, нахожу в этом огромное удовлетворение.

Почувствовав, что эта тема ей неприятна, Кэллен замолчал, но мысленно продолжал свой гневный монолог.

«Нет, ты не просто делаешь то, что тебе поручено, — думал он. — Не просто отрабатываешь зарплату. Все силы, всю душу ты вкладываешь в любимое дело. Как можно не ценить это? Не дорожить тобой, словно драгоценным камнем? Ах, Мередит, если бы ты только согласилась работать на меня, я бы… Но что толку в несбыточных мечтах!»

— Ладно, счастливого пути, — улыбнулась Мередит, выходя из машины. Консьерж уже доставал из багажника ее чемоданы.

— Мне будет не хватать тебя, — грустно заметил Кэл.

— Мне тоже. Позвоню завтра, когда начнется продажа. Буду держать тебя в курсе.

Но Кэл задержал ее руку в своей.

— Мередит! Спасибо тебе за все!

Несколько мгновений они стояли молча, глядя друг другу в глаза. Благодарность, восхищение, грусть расставания и надежда на новую встречу — все это читалось на их лицах.

— Береги себя, Мередит. И скажи своему счастливчику-мужу, что теперь у вас есть друг в Калифорнии.

— Спасибо, Кэл.

Она поцеловала его в щеку и пошла к подъезду. У дверей обернулась и помахала рукой.