Зоя - Стил Даниэла. Страница 39

— Вот что я вам скажу, Зоя Константиновна: когда я в следующий раз пошлю за вами Федора, вы уж будьте добры не отсылать его домой.

Разговор этот происходил на следующее утро за завтраком. Старая графиня была в ярости: накануне Федор, растерянно моргая, сообщил ей, что солдаты увезли куда-то всех балерин, а его, ясное дело, с собой не взяли. У Евгении Петровны хватило выдержки не устраивать Зое скандал, когда та вернулась домой, а отложить выяснение отношений на утро. За ночь ее гнев нисколько не остыл — она была доведена, что называется, до белого каления.

— Бабушка, поймите, что я никак не могла взять Федора с собой. Генерал Першинг устроил роскошный прием. — И ей тотчас вспомнились цветы в зимнем саду и капитан, с которым она там познакомилась. Однако бабушке она ничего говорить не стала.

— Ах, вот уже до чего дошло! Развлекаем солдатню!

Что-то дальше будет?! Вот почему барышни из хороших семей не должны служить в балете! Это неприлично! И больше я терпеть это не намерена! Я требую, чтобы ты немедленно ушла из театра!

— Бабушка, вы же знаете, что я… что это невозможно!..

— Очень даже возможно, если я тебе велю!

— Бабушка… Пожалуйста, не надо об этом… — Зое совершенно не хотелось сейчас затевать спор с Евгенией Петровной: она еще не отошла от воспоминаний об этом чудесном вечере и этом седом капитане — он был таким милым. И все же она сочла за благо не рассказывать о нем бабушке. К чему? Все равно она с ним никогда больше не увидится, а Евгении Петровне — лишний повод для тревоги. — Ну, простите меня, я больше не буду.

Вот это верно: больше ей в таких местах бывать не придется — вряд ли генерал Першинг намерен устраивать прием для дягилевской труппы после каждого спектакля.

— Куда ты направляешься, позволь спросить? — осведомилась графиня.

— На репетицию.

— Я больше не могу слышать этого слова! — Стараясь успокоиться, графиня поднялась из-за стола и прошлась по комнате. — Репетиция, репетиция! Довольно!

Она собиралась продать еще одно колье — на этот раз изумрудное. Может быть, Зоя все же выбросит эту дурь из головы?! Какая она балерина?! Девчонка еще!

— Когда тебя ждать?

— К четырем. Репетиция начнется в девять, а спектакля сегодня нет.

— Зоя, я прошу тебя, подумай серьезно о том, что я тебе сказала: оставь театр! — сказала Евгения Петровна, отлично понимая, что говорит впустую: Зое так нравится балет, да и деньги, которые ей платят в театре, далеко не лишние. Сама мысль об этом была ей невыносима, но Евгения Петровна должна была признать, что и ее новое платье, и теплая шаль были куплены на Зоино жалованье. Из него же они платили за квартиру и покупали еду, не позволяя себе, впрочем, никаких излишеств. Кое-что по-прежнему привозил им князь Владимир в надежде хоть мельком увидеть Зою.

— Вот я вернусь, и мы пойдем гулять.

— С чего ты решила, что я собираюсь идти с тобою гулять? — ворчливо осведомилась графиня.

Зоя рассмеялась:

— С того, что вы меня очень любите, а я — вас!

Она чмокнула ее в щеку, и словно гимназистка, опаздывающая на урок, выбежала из комнаты.

Графиня вздохнула и принялась убирать со стола.

Ах, как трудно стало с Зоей!.. Как сильно все переменилось! И сильней всего — сама Зоя… Она уже не ребенок, за нею теперь не уследишь…

Репетиция проходила в «Гранд опера». Зоя занималась у станка, потом танцевала на сцене и через несколько часов почувствовала, что сильно устала: давала себя знать бессонная ночь. Наконец около четырех она со вздохом облегчения вышла на улицу, залитую июньским солнцем.

— У вас утомленный вид, мадемуазель Юсупова, — раздался вдруг чей-то голос.

Вздрогнув от неожиданности, Зоя подняла голову и увидела капитана Клейтона Эндрюса, стоявшего возле штабного автомобиля.

— Ох, как вы меня напугали… Здравствуйте, капитан.

— Был бы рад сказать то же самое, но… Я здесь томлюсь уже часа два. — Он рассмеялся.

— Вы меня ждете? — изумилась Зоя.

— Вас. Вчера мне не удалось попрощаться с вами.

— Вы были чем-то заняты, когда я уходила.

— Должно быть, вас посадили в первый автобус, и я, вернувшись, вас уже не застал.

Зоя кивнула, недоумевая: неужели он искал ее и выяснял, каким автобусом ее повезли домой? Она не думала, что они когда-нибудь встретятся, но чувствовала, что ей приятно видеть его: он и вправду был очень красив — высок ростом, изящен. Она вспомнила, как легко и грациозно он кружил ее вчера в вальсе.

— Я надеялся, что вы окажете мне честь и пообедаете со мной, но, кажется, уже поздно.

— Да, мне надо домой… к бабушке… она ждет меня. — Зоя улыбнулась ему, как напроказившая девчонка. — Она ужасно сердится из-за вчерашнего…

— А вы поздно вернулись? — озадаченно спросил капитан. — Я не заметил, который был час, когда вы ушли.

Значит, она и вправду очень молода — совсем девочка, невинное дитя, а вот глаза не по-детски мудры.

Вдруг она расхохоталась:

— Бабушка считает, что барышне неприлично ходить одной, и она послала нашего Федора в виде дуэньи, а я отправила его домой! Он был рад несказанно, а я — еще больше.

— В таком случае, мадемуазель, не позволите ли мне проводить вас? Я доставлю вас на машине в целости и сохранности.

Зоя заколебалась, однако капитан выглядел человеком благовоспитанным… Подумаешь, что тут такого?

Тем более что никто не узнает… Она выйдет за квартал до Пале-Рояля.

— Спасибо.

Клейтон распахнул перед нею дверцу, и Зоя, усевшись, назвала ему адрес. За несколько сот метров от дома она попросила остановиться.

— Разве вы здесь живете?

— Не совсем. — Зоя засмеялась и снова залилась краской. — Я подумала, что не стоит доводить бабушку до полного исступления: она ведь еще не простила меня за вчерашнее.

Рассмеялся и Клейтон, отчего лицо его стало совсем молодым.

— Да вы просто сорванец! Ну а если я попрошу вас оказать мне честь и отужинать со мной? Что вы на это скажете?

— Не знаю, право. Я сказала бабушке, что сегодня нет спектакля… — Она всегда говорила ей правду, неужели теперь придется лгать? Но отношение графини к «солдатне» было ей хорошо известно.