Шестеро обреченных - Стиман Станислас-Андре. Страница 5

Что же касается самого Сантера, то он один в то время не воспринимал это решение о пятилетней ссылке как отчаянный жест. В те годы Жорж в промежутках между посещением бегов писал стихи и даже собрал их в небольшой сборник, получивший признание и быстро разошедшийся, к большому возмущению Намотта. Так что, им двигало лишь одно — страсть к приключениям, да, пожалуй, волнение, которое еще в детские годы охватывало его при виде освещаемого восходящим солнцем порта, когда в тумане раздается громкий голос сирен, а пианино исполняет последние припевы.

Сев на кровати, Сантер включил свет... Неожиданно раздался звонок в дверь.

Молодой человек жил в высотном доме, у которого было два входа. Кто же это может быть, консьерж или же...

Звонок раздался вторично и долго дребезжал, нарушая тишину квартиры.

— Кто бы это мог быть? — снова прикинул Сантер. «Этот болван Жозеф, конечно же, и не подумает встать»! Жозеф был слугой.

Встав, Сантер набросил халат и пошел открывать дверь.

— Вам телеграмма, месье.

— Телеграмма?

Но посыльный уже умчался, перепрыгивая через ступеньки.

Закрыв дверь, Сантер прислонился к ней спиной и затем сорвал контрольную ленту телеграммы:

«БЫЛ ВМЕСТЕ НАМОТТОМ НА „АКВИТАНИИ“ тчк. ПРИЕДУ ЗАВТРА ЕСЛИ СМОГУ тчк. ЖЕРНИКО».