Записки бандитского адвоката - Карышев Валерий Михайлович. Страница 28

Во время нашей короткой беседы я понял, что Олег надеялся скоро выйти, рассчитывая на покровительство сверху. Я понимал, что он имел в виду: тогда по Москве ходили слухи, что курганскую группировку курируют и опекают два бывших генерала КГБ, связанные с легендарной «Белой стрелой», секретной организацией, уничтожающей уголовных авторитетов. Олег предложил участвовать в его защите, но я сразу отказался, сославшись на большую занятость, но пообещав ему свое участие ближе к судебному процессу.

Защищать курганских было тогда слишком опасно. Еще летом застрелили адвоката, защищавшего Дмитрия Малышевского, который подозревался в убийстве крупного авторитета.

Олега Нелюбина неожиданно из спецблока СИЗО-4 перевели в общую камеру «Матросской тишины». Недалеко от его камеры сидел Павел Зелянин. Спустя несколько месяцев после нашей встречи я узнал, что утром 16 января 1998 года Олега Нелюбина нашли в камере мертвым. Судмедэкспертиза установила, что смерть наступила от нескольких черепно-мозговых травм. Говорят, что его забили ногами сокамерники. Причины ссоры неизвестны, но смерть его сразу взял на себя В. Лесцов, ожидающий приговора за несколько убийств. Но одному человеку не так-то легко было бы расправиться с Олегом, мастером спорта по борьбе. А незадолго до гибели на него пытались совершить покушение в бане следственного изолятора.

На следующий день, в воскресенье, в своей камере скончался Павел Зелянин. И, хотя в последнее время он жаловался на сердце, все же это было странное совпадение, и оно невольно наводило на мысль и о мести «кровников», и о ликвидации ненужного свидетеля…

Оставшихся в живых курганских бойцов осудили по различным статьям.

В 2001 году в Мосгорсуде начался процесс по делу девяти участников курганской группировки, которую сотрудники МУРа называли машиной для убийств. Курганцам инкриминировались восемь убийств (хотя первоначально следствие располагало информацией о 40!!!), несколько покушений, а также разбои и вымогательства. Процесс по делу курганских боевиков продолжался в Мосгорсуде около года. На первых заседаниях были приняты строжайшие меры безопасности. Достаточно сказать, что у каждого окна в зале судебных заседаний дежурило по автоматчику гуиновского спецназа, а публику на процесс пускали лишь после тщательной проверки. Тогда сотрудники оперативных служб, ссылаясь на информацию из источников в криминальной среде, утверждали, что участники других группировок за убийства своих авторитетов уже вынесли приговор курганским и решение суда на него никак не повлияет. Однако ничего чрезвычайного так и не произошло, и спецназ из зала суда убрали.

Суд признал курганских виновными и приговорил их к довольно значительным срокам заключения.

Любопытно, что после окончания процесса судья, которая выносила приговор, спешно уволилась с работы, а также без видимых причин уволилась и секретарь судебного заседания. По неподтвержденным данным, обе поменяли местожительство.

Одна из самых жестоких группировок, действовавших в Москве в 1993—1997 годах, уходила в небытие.

След снайперов вычислен

Еще кое-что о курганских я узнал, когда в июле 1997 года прочитал об убийстве предпринимателя Анатолия Гусева.

Впервые мы познакомились с ним, когда оказались в здании прокуратуры, сразу после обысков в наших квартирах.

После допроса я попрощался со следователем и собрался уходить, когда вспомнил, что должен получить свой мобильный телефон. Следователь предложил подождать в коридоре, потому что мобильный телефон должны привезти оперативники.

В коридоре на стуле у кабинета следователя сидел среднего роста молодой человек лет тридцати пяти. Я молча присел на соседний стул.

Он, видимо, дожидался своей очереди на «беседу». Поняв, что я только что с допроса, он поинтересовался, о чем меня спрашивали и был ли у меня обыск. Мы разговорились. Он представился Анатолием Гусевым, владельцем «Арлекино» и Торгового центра «Садко-Аркада». Мы оба заочно знали друг о друге.

– Как же так, – удивился Гусев, – мы не имеем никакого отношения к этому взрыву, никогда не были на той улице, не знали того человека, а нас искусственно притянули к делу как свидетелей!

Я объяснил ему, что это лишь повод, чтобы нас допросить. Гусев не унимался:

– Выходит, любого человека могут привлечь по любому уголовному делу, совершенно без основания вызвать на допрос, провести у него обыск?

– Выходит, да. Существует такое понятие, как разработка, которое регламентируется законом об оперативно-разыскной деятельности, при которой в принципе можно действительно у любого человека и обыск устроить, и на допрос вызвать, как свидетеля разумеется.

– И изъять какие-то предметы? – продолжал допытываться Гусев.

– Да, могут изъять. Вот у меня, в частности, изъяли мобильный телефон, как бы в залог, что я явлюсь на допрос.

– А у меня – оружие.

– Зарегистрированное? – сразу поинтересовался я.

– Зарегистрированное. А что, они могут как-то ликвидировать мою регистрацию?

– Нет, этого не может быть, потому что регистрация ведется в специальных книгах, и если даже вы потеряли удостоверение, выданное вам милицией, то все равно зафиксированная в книгах регистрация остается действительной. Так что опасаться нечего.

– А вдруг они скажут, что из моего ружья кого-то убили?

– Да нет, это вряд ли.

Однако я чувствовал, что не очень его убедил: Гусев заметно нервничал, то и дело поглядывал на часы – видимо, кого-то ждал.

– Что-то адвокат мой не едет, – сказал он.

– А кто ваш адвокат?

– Александр Гофштейн.

– А, я его хорошо знаю. Очень хороший адвокат.

Я часто видел Александра Гофштейна в следственных изоляторах. Обычно здесь проходят «тусовки» адвокатов, и сразу можно определить, кто из них много работает: у кого много клиентуры, тот чаще и бывает в следственных изоляторах.

Приехали оперативники, вернули мне телефон, и я попрощался с Гусевым. Примерно через полгода я услышал о его трагической гибели.

Гусев был убит вечером 21 июля 1997 года у кафе «Арлекино». Хотя я и не очень хорошо его знал и виделся-то полгода назад, но все же на душе стало неуютно и уныло от печального известия.

Через некоторое время мне позвонили с телевидения и предложили сняться в передаче «Человек и закон».

Ведущий передачи, журналист Олег Вакуловский, много рассказывал об уличном беспределе в нашей столице, о заказных убийствах, сообщил подробности убийства Гусева. В тот вечер он вышел из «Мерседеса» с двумя вооруженными охранниками, бывшими сотрудниками КГБ, и из автомата было выпущено двадцать пуль. Четыре из них попали в цель: были убиты Гусев, его телохранитель Быков и тяжело ранен водитель, также бывший офицер КГБ.

Мне задавали вопросы о знакомстве Гусева с Солоником, пытались как-то связать это убийство с ним. А уже дня через два-три после передачи мне позвонил в юридическую консультацию сыщик, ведущий дело по убийству Анатолия Гусева, – во всяком случае, он так представился, – и попросил встретиться и поговорить.

– Это что, официальный вызов? – поинтересовался я.

– Нет-нет, что вы! Все зависит только от вас. Если вы не дадите согласие, то мы настаивать не будем. Мы просто очень просим вам приехать, потому что нам необходимо получить от вас кое-какие сведения, касающиеся гибели Гусева.

– Но я не был с ним близко знаком…

– Мы это знаем. Но у нас есть вопросы, на которые можете ответить только вы.

– Хорошо, я приеду.

Мы договорились встретиться в Пресненской прокуратуре. Я специально выбрал это место, потому что убийство Гусева произошло на Красной Пресне, а значит, вести дело должна была Пресненская прокуратура. Кто мне звонит, я не знал, никаких документов по телефону мне, естественно, представить не могли. Поэтому я как-то хотел подстраховаться.

В шесть часов вечера я приехал в прокуратуру и, поднявшись на второй этаж, оказался у кабинета, где мы должны были встретиться. Минут через пять ко мне подошел мужчина лет сорока, с проседью. Он назвался Виктором, показал документы. Это был оперативник криминальной милиции Пресненского района. Он предложил выйти на улицу.