Тайны смутных эпох - Баландин Рудольф Константинович. Страница 27

Верил ли народ в то, что объявился настоящий царевич Дмитрий? Пожалуй, да. Ведь этот человек обещал быть более «крестьянским» государем, чем Федор или Борис. Да и сам Отрепьев (по-видимому, это был он) все более входил в роль царевича Дмитрия, словно убедив самого себя, будто так оно и есть.

Перед выступлением на Русь у него было небольшое войско, несколько тысяч человек. Было бы безумием при этом надеяться на удачу. Официальная Польша отказалась оказывать ему открытую поддержку. На что он и его советники (в том числе из числа иезуитов; ведь он тайно перешел в католичество, хотя и папа его не признал как царевича) могли рассчитывать?

Есть все основания полагать: они имели надежные сведения о том, что в народе отношение к Годунову отрицательное, а слух о его причастности к убийству ребенка пользуется популярностью. Пограничные с Польшей «украины» с Россией были осведомлены о появлении Дмитрия и, по-видимому, приняли эту весть доверительно. Поэтому те, кто поддерживали «Дмитрия», и рискнули пуститься в авантюру.

Действительно, как верно отметил Г.В. Вернадский: «Сила Дмитрия состояла не столько в его армии, сколько в авторитете его имени». Тем более что существовал заговор бояр и воевод против Годунова, а слухи о якобы чудесно спасшемся царевиче распространялись в этой среде еще раньше. Воевода Михаил Салтыков прямо говорил, что трудно победить урожденного царя. Некоторые князья и воеводы сдавали свои крепости новоявленному «Дмитрию» без боя.

В декабре 1604 года у Новгорода-Северского путь его войску преградила московская армия под командованием князя Федора Мстиславского. Она была разбита. Войска самозванца постоянно пополнялись главным образом казаками, а также простолюдинами. Стратегия была выбрана верная: не идти сразу на Москву, а постепенно продвигаться по юго-западной окраине Московии, чтобы иметь постоянное пополнение.

Царь Борис организовал новую армию под командованием князя Василия Шуйского. 21 января 1605 года под Добрыничами войско Лжедмитрия было разбито наголову. Но Шуйский и его воеводы не стали преследовать самозванца, чтобы схватить его, а предпочли выжидательную позицию. Тем временем к Лжедмитрию, отступившему в Путивль, присоединилось несколько тысяч казаков.

13 апреля царь Борис умер в результате сильных кровотечений изо рта, ушей и носа. Говорили, что он был отравлен. (Не было ли это прободением язвы желудка, возникшей на нервной почве?) Никакого дворцового переворота не произошло (что было бы естественно при отравлении). Бояре присягнули юному Федору, сыну Бориса. Он направил верного человека Петра Басманова в действующую армию, назначив его вторым воеводой. Но к этому времени в армии началась смута, и многие перешли на сторону самозванца. А 7 мая армия перешла на сторону противника царя Федора Борисовича.

3 июня произошел бунт в Москве, царя Федора и его мать арестовали, а неделю спустя убили.

20 июня Лжедмитрий под ликование толпы и звон колоколов вступил в Москву. Через месяц его торжественно венчали на царство после того, как монахиня Марфа (бывшая царица Мария), боясь расправы, признала самозванца своим сыном.

Чем объяснить такое невероятно быстрое торжество Лжедмитрия? Как мы бы теперь сказали – предварительной его победой в информационной войне. Он слал по городам и в столицу агентов с «прелестными» грамотами, умело прельщая разные слои населения. Теперь говорят о «популистских лозунгах» и «информационных технологиях». Все это вовсе не изобретение второй половины ХХ века, а использовалось с древнейших времен в разных странах и было успешно применено самозванцем в начале XVII века в России.

Годуновские заставы ловили распространителей «прелестных грамот» и вешали их без суда. Но грамоты все-таки перечитывались и пересказывались. В них «царь Дмитрий Иванович» напоминал боярам, каким «мукам нестерпимым» и «разорению» они подверглись от годуновского правления. Купцам говорилось про обременительные годуновские подати, а простым людям – об угнетении и всяческих годуновских преступлениях. Этот лжецарь не скупился на посулы, умело играя на интересах каждого сословия.

(Вряд ли надо доказывать сходство этих популистских приемов с теми, которые были использованы агитационной машиной проельцинских группировок в последнее десятилетие XX века.)

Сказалось и то, что наследник престола был молод, а его растерявшиеся родственники были ему слабой опорой. Семен Годунов при активном участии вдовы Бориса Годунова (дочери небезызвестного Г. Малюты Скуратова-Бельского) Марии Григорьевны составил чрезмерно длинный перечень обязательств, гарантирующих безопасность царской семьи. Но вместо того, чтобы четко обличить самозванца, царица решила вовсе игнорировать в записи имя Отрепьева, чем свела на нет усилия официальной пропаганды.

Остаются неясными тайные пружины, подвигнувшие москвичей на мятеж. Явные – очевидны: в Красном Селе, богатом и многолюдном пригороде Москвы, появились агитаторы самозванца, собрали большую толпу и «прельстили» своими лозунгами. Но почему их сразу же не схватили? Почему об этом событии донесли Федору Борисовичу тогда, когда к толпе примкнули многие москвичи?

В самый ответственный момент появился Богдан Бельский и открыто призвал к мятежу и захвату царской семьи. Остановить толпу было уже невозможно.

Богдан Бельский – интересная фигура Смутного времени. Опричный фаворит Ивана Грозного, ставший позже руководителем секретной политической полиции. По сообщениям некоторых современников, именно Бельский вместе с Борисом Годуновым помог Ивану IV покинуть этот грешный мир, придушив царя подушкой.

Бельский проиграл Годунову в борьбе за власть. Теперь его враг был мертв, но зачем-то Бельский мстил его семье. Он принял участие в физический ликвидации Федора и Марии Годуновых. Молодой царь сражался с убийцами мужественно, но их было четверо…

Финал Бельского был бесславным. Несмотря на его очевидные заслуги перед Лжедмитрием, Бельский был отправлен воеводой в Новгород, где был как-то не очень заметно убит во время одной из стычек времен Смуты.

Казалось бы, ставший новым царем всея Руси Дмитрий I (пусть и под чужим именем, но – царь!) теперь мог безмятежно наслаждаться властью, пользуясь всеобщей любовью.

Однако этого не свершилось. Настало время выполнять обещания, а сделать это было невозможно: слишком много и слишком многим было обещано. Казна оскудела, общество раздирали противоречия. Нельзя было заручиться поддержкой какого-то одного сословия, не нанеся при этом ущерба другому.

Не правда ли, ситуация достаточно типичная для смутных периодов. Сходный популистский вариант пытался использовать Н.С. Хрущев, обещая гражданам СССР, что к 1980 году они будут жить при коммунизме. Таким образом он пытался поднять свой авторитет. Но народ, в массе своей верно оценивший этот маневр, высмеял в многочисленных анекдотах этого генсека СССР. Таким было начало конца Советского Союза. Уже тогда, в правление Хрущева, произошел духовный надлом общества, решительный разлад между правящей верхушкой, партийной номенклатурой и народом.

Горбачев начал «перестройку», суля всеобщее благосостояние, Ельцин под тем же лозунгом проводил «реформы». Чем все это кончилось – известно (хотя, возможно, не всем понятно). А вот граждане оказались далеко не так сообразительны и честны перед собой, не так устойчивы ко лжи, как российский народ Смутного времени начала ХVII столетия. То, что тогда поняли в считанные месяцы, теперь кое-кто не желает понимать даже спустя полтора десятилетия.

Меняются не ситуации. Меняется народ. Точнее сказать – та значительная часть социума, которая принимает решения о судьбе страны. Не только лгущий «лидер», номенклатура, олигархи, но и те, кто поддерживают их, в своем стремлении к личному материальному благополучию (которое большинству их не суждено достигнуть).