Тайны смутных эпох - Баландин Рудольф Константинович. Страница 42

Костомаров поясняет, что к служилому сословию относились главным образом «начальники приказов, дьяки и воеводы, а затем вообще все те, которые стояли на степени какого-нибудь начальства». Этим людям было выгодно самодержавие, потому что оно передавало в их руки реальную власть над народом. «Злоупотребления насильствующих лиц, – писал Костомаров, – и прежде тягостные, не только не прекратились, но еще более усилились в царствование Алексея, что и подало повод к постоянным бунтам».

Учтем, что Костомарову очень не нравился «деспотичный» Иван Грозный, а царь Алексей вызывал симпатию. Но несмотря на это историк вынужден был признать, что народу при

Иване IV жилось лучше, чем при Алексее. Более того, во времена царствования Алексея «в почтении, какое оказывали тогдашние московские люди верховной власти, было не сыновное чувство, не сознание законности, а более всего рабский страх, который легко проходил, как только предоставлялся случай, и оттого, если по первому взгляду можно было сказать, что не было народа более преданного своим властям и терпеливо готового сносить от них всякие утеснения, как русский народ, то, с другой стороны, этот народ скорее, чем всякий другой, способен был к восстанию и отчаянному бунту».

Нам кажется, что это замечание Костомарова очень близко к истине. Даже не желая того, он вынужден был признать, что народу (в отличие от власть имущих, крупных чиновников и т. п.) под властью Ивана Грозного жилось лучше, свободней, чем при «тишайшем» Алексее Михайловиче.

«Несмотря на превосходные качества этого государя как человека, – заключает Костомаров, – он был неспособен к управлению: всегда питал самые добрые чувствования к своему народу, всем желал счастья, везде хотел видеть порядок, благоустройство, но для этих целей не мог ничего вымыслить иного, как только положиться во всем на существующий механизм приказного управления. Сам считая себя самодержавным и ни от кого независимым, он был всегда под влиянием то тех, то других; но безукоризненно честных людей около него было мало, а просвещенных и дальновидных еще менее. И оттого царствование его представляет в истории печальный пример, когда под властью вполне хорошей личности строй государственных дел шел во всех отношениях как нельзя хуже».

Как показал исторический опыт, бывает и намного хуже, когда при тех же претензиях на самодержавие на высшей государственной должности пребывает личность недостойная, что определенно продемонстрировало правление Горбачева и Ельцина. Тем более что и до них, при Хрущеве и Брежневе, постоянно укреплялось господство номенклатуры над народом.

В отличие от этого при Сталине, как и во время правления Ивана Грозного, хищные и вороватые чиновники испытывали страх перед верховной властью (чего не было в народе), а потому вынуждены были умерять свои материальные потребности. Как только этим людям была предоставлена свобода, они начали превращаться в откровенно паразитический класс (как отметил югославский политолог Милован Джилас – сам выходец из партноменклатуры).

Значит, добрые намерения государя остаются благодетельными лишь в его близком и дальнем окружении, а для народа оборачиваются кабалой и невыносимыми тяготами, которые вызывают постоянные волнения.

25 мая 1648 года в Москве вспыхнул бунт, который принято называть «соляным». В действительности, к этому времени появилась обременительная пошлина на соль, которая привела к печальным экономическим последствиям (в частности, недосолу рыбы и ее порче в большом количестве: а это был один из важных продуктов питания населения). Недовольство народа было велико, и в начале 1648 года соляная пошлина по случаю царского бракосочетания была отменена. Однако это не дало быстрых благоприятных для народа результатов.

Обладавший реальной властью боярин Морозов поставил на многие «доходные места» своих близких людей и родственников жены царя – в девичестве Милославской. Сам он тоже женился (вторично) на сестре царицы. Новые «начальники» принялись увеличивать свои богатства, пользуясь своим высоким положениям. Вдобавок взамен пошлины на соль были введены новые явные и скрытые налоги, а боярин Морозов благоволил (надо полагать, не бескорыстно) иноземным купцам и перекупщикам.

Были обижены очень многие: от простых крестьян до богатых купцов. Тем более что и состоятельным людям приходилось не сладко. Заведовавший земским приказом Леонтий Плещеев, например, создал систему доносчиков, по ложным обвинениям которых обвиняемых бросали в тюрьму, а за освобождение брали взятки. Подобные беззакония заставили толпу остановить царский кортеж и молить государя сменить Плещеева и уменьшить налоговое бремя: «иначе народ погибнет вконец».

Царь обещал разобраться с жалобами. Но его подручные решили действовать силой и принялись разгонять толпу кнутами. Народ не разбежался, а ответил градом камней. Царь успел отбыть в Кремль. Толпа двинулась следом, требуя выдать Плещеева на расправу. К ним вышел боярин Морозов с увещеваниями, но люди слушать его не стали, крича: «Мы и тебя хотим взять!» Он поспешил скрыться во дворце, охраняемом стрельцами. Народ бросился к его дому и учинил там погром, да и перепились многие, добравшись до погребов, где стояли бочки с хмельным мёдом и винами.

Потом стали громить и грабить дома некоторых других бояр и дьяков, а затем вновь собрались у дворца. Царь вынужден был выдать Плещеева, и его тут же заколотили палками до смерти: «Вот как угощают плутов и воров!» После смертной казни еще нескольких высоких должностных лиц и крупного московского пожара бунт затих, и царь, прося оставить в живых Морозова как своего воспитателя и обещая отстранить его от дел, расплакался, чем вконец разжалобил народ.

Позже мятежи прокатились и по другим городам, были попытки поднять народ и в Москве, но на этот раз власти сумели подавить эти выступления в зародыше, казнив зачинщиков и подстрекателей. В 1650 году бунты произошли во Пскове, а затем и в Новгороде. Дольше всех держались псковичи.

Царь Алексей Михайлович стал бояться народа, окружил себя стражей, не принимал лично просьб, учредил Приказ тайных дел – предтечу тайной полиции. Делалось это не для того, чтобы оградить народ от злоупотреблений местных и центральных властей, а для подавления его недовольства и пресечения бунтов. Под таким предлогом власть имущие имели возможность творить всяческие злоупотребления.

Торжественно начав войну с Польшей, царь сперва добился успеха и присоединил к своим владениям Литву, Белоруссию и Правобережную Украину. Но затем удача ему изменила, началась война со Швецией, и было потеряно больше, чем приобретено. Расходы на войну истощали государство. Народ был изнурен повинностями и налогами. Правительство пустило в оборот массу медных денег. Поднялись цены на cepебро, началась инфляция. Выпускалось огромное количество поддельных монет. Летом 1662 года за серебряный рубль платили 8 рублей медных. (Тут, по-видимому, есть определенная аналогия с постоянной, порой чудовищной инфляцией, поразившей Россию конца XX века. Однако в наше время причины ее не в расходах на какие-то разорительные войны, а прежде всего в экономическом упадке, расхищении национальных богатств и вывозом капиталов за рубеж.) И вновь в Москве вспыхнул бунт. Царь находился в это время в Коломенском и опять обещал толпе разобраться с делами и наказать виновных в ограблении народа и злоупотреблениях. Но увидев, что к нему движется большой отряд стрельцов, «тишайший» громко завопил: «Ловите и бейте бунтовщиков!» Началось избиение безоружной толпы, многие были убиты или утонули в Москве-реке. В тот же день по приказу царя у Коломенского повесили полторы сотни бунтовщиков; многих пытали, отсекали им руки и ноги; других нещадно стегали кнутами и клеймили раскаленным железом…

Как видим, царь был горазд расправляться с простым людом, но всячески оберегал своих вельмож. Самодержавие превращалось во власть «номенклатуры» (говоря современным языком). Не случайно в сказаниях народа Грозный выступал как справедливый царь, тогда как об Алексее этого не говорили.