По зову сердца - Стоун Джин. Страница 34

— Я понимаю, — сказал он, стараясь не выдать досаду. — Но я обещал клиенту узнать хоть что-нибудь.

Николь смерила его долгим изучающим взглядом.

— Как хочешь. Существуют службы, которые занимаются розыском. В основном частные. Конфиденциальность гарантируется.

Что ж, именно это Джесс и надо.

— Но в библиотеке ты ничего не найдешь, — продолжала Николь. — У одной моей подруги есть знакомый…

Филип слегка притопнул каблуком. «Знакомые знакомых» — это, как правило, самый надежный способ получить труднодоступную информацию. А у Николь, по всей вероятности, немало таких связей, учитывая размах деятельности ее отца.

— Я был бы тебе очень обязан, — проговорил он.

Филип не сказал, что она попросту спасает ему жизнь.

Чем скорее он покончит с делом Джесс, тем больше шансов, что Джозеф ни о чем не пронюхает.

— Вечером я позвоню ей. Как только освобожусь.

— Это было бы великолепно, — Филип не знал, что ему теперь делать. Пожалуй, следовало бы уйти, так как искать в библиотеке ему, как выяснилось, нечего. Но мускусный запах щекотал его ноздри. — А я пока поищу кое-что по делу, над которым мы сейчас работаем.

Никакого конкретного дела сейчас у него не было. Зато он сможет глубже вдохнуть ее мускусный запах. Потом. Когда Николь закончит заниматься и позвонит подруге. Когда сам Филип почувствует, что добился в этот день каких-то результатов.

По дороге к дому Николь они купили вегетарианскую пиццу. Филип предпочел бы повести девушку к себе, где они могли бы посидеть за настоящим столом, выпить вина из нормальных стеклянных бокалов, а не из пластиковых стаканчиков, и есть с хороших тарелок, а не с картонных кружков. Но его дом находился в тридцати кварталах от университета, и он решил смириться с неудобствами, коль скоро ему предстояло провести ночь с Николь.

Хозяйка пошла звонить подруге, а Филип присел с пиццей на край постели и отметил, что она переменила постельное белье.

Николь вошла в комнату с обрывком бумажного полотенца, на котором был записан номер телефона.

— Вот! — торжествующе объявила она. — Некая Марша Браун. Занимается розысками, связанными с усыновлением.

Филип взглянул на бумажку с телефоном. Кода города не было.

— Где она живет?

— Да где-то здесь, в Манхэттене'.

Маленькое разочарование. Вероятно, эта женщина занимается розысками только на территории штата Нью-Йорк. Но Филип ведь не сказал Николь, что его интересует прежде всего. Коннектикут.

— Прекрасно, — солгал он. — Теперь сядь и поешь. Филип хлопнул ладонью по матрасу.

— Точнее сказать — проглоти. — Николь взяла кусок пиццы из коробки. — Сегодня я буду всю ночь заниматься.

Поняв намек, Филип сложил обрывок и сунул в карман джинсов.

— Мне все ясно.

— Не сомневаюсь, — отозвалась Николь. — Приятно встречаться с человеком, который знает, что такое юридический колледж.

Филип взял еще кусок пиццы, радуясь хотя бы тому, что Николь обозначила их отношения словом «встречаться». Увы, эту ночь ему придется провести в одиночестве.

Джесс давно поняла, что ей следует вернуться к жизни. Ждать, пока Мора возьмется за ум; ждать, пока Филип ищет ее дочь; ждать окончания работ в клубе; думать о том, кто станет следующим клиентом — от всего этого хотелось выть.

Придя к такому выводу, Джесс решилась на невообразимый, немыслимый поступок: позвонила Кики Ларсон, разведенной даме из высшего общества. Вот как случилось, что она оказалась за столиком кафе на жестком стуле с чашкой капуччино в руке. С эстрады кто-то бородатый читал стихи.

Все это наводило тоску.

— Как замечательно, — мечтательно вздохнула Кики, набросив на плечи Джесс свою шаль с черной бахромой.

А Джесс думала только о том, когда удобнее будет уйти. Слава Богу, она приехала на своей машине.

Бородач закончил одно стихотворение и начал читать следующее. Наверное, Кики разузнала, что он не женат, и потому затащила сюда Джесс.

Кики зашептала ей на ухо:

— Согласитесь, милочка, это лучше, чем лекции по огородничеству, которые вечно устраивает Луиза Кимбалл.

Лекции по садоводству на ежемесячных собраниях клуба Джесс неизменно находила интересными. На них она отдыхала от бесконечных сплетен, составлявших главное развлечение дам.

— Хорошо, что вы напомнили о клубе, — тихо сказала Джесс. — Боюсь, мне скоро придется уехать.

— Как — уехать? Милочка, мы же только пришли!

Джесс улыбнулась:

— Мне непременно нужно попасть в клуб. Там сегодня вешают новые шторы. И я ужасно устала.

Кики вытаращила глаза от изумления.

Джесс поднялась и взяла сумочку.

— Это было потрясающе, — проговорила она, безбожно кривя душой. — Я позвоню вам.

Выйдя из кафе, Джесс подумала: «Если это и называется „жизнью“, то к ней не стоит возвращаться».

Джесс велела своим помощницам явиться в клуб в понедельник в восемь утра — в тот час, когда можно было избежать встречи с прежними подругами. Хотя наступил апрель, земля была еще слишком влажной, и сезон гольфа не открылся, поэтому члены клуба могли явиться в «Лисьи горы» раньше обычного. Джесс надеялась успеть развесить шторы, прежде чем в клуб хлынут завсегдатаи.

Она отступила назад и невольно залюбовалась длинными, до пола, шторами. Ее ассистентки тем временем укрепляли на балке горизонтальную полосу материи. Они отлично справились со своей задачей, несмотря на то что Грейс покинула их.

Джесс особо отметила работу Карло. Пожалуй, он чересчур долго оставался в тени Грейс. Джесс решила сделать его своей правой рукой и передать ему часть своих обязанностей.

Джесс улыбалась, глядя на законченную работу. Очень давно она не чувствовала такого блаженного удовлетворения. Теперь стало окончательно ясно, что с расцветкой она не ошиблась: темно-зеленый и масляно-желтый безукоризненно подходили к обстановке. Стены были уже оклеены новыми обоями, на полу расстелен новый ковер, и весь зал производил впечатление совершенно нового.

«Если бы это был новый клуб, — с горечью размышляла Джесс, — я могла бы приходить сюда, хорошо проводить здесь время с… С кем?»

Она чуть не рассмеялась. Вчерашний вечер окончательно укрепил Джесс в ее давнем убеждении: гораздо лучше жить одной, чем сбиваться с ног в поисках мужчины — все равно какого. Пока единственным мужчиной в ее жизни остается Карло, и все их общение происходит у швейной машинки.