Клинок Тишалла - Стовер Мэтью Вудринг. Страница 54

6

Широкие двустворчатые двери апартаментов Тан’элКота были распахнуты. Хэри проехал внутрь, не постучавшись и даже не притормозив.

Огромную просторную квартиру устроили, закрыв выставочный зал Кунсткамеры – не такой внушительный, как посвященные Джуббару и Кейну, но до прозрачного бронестеклянного потолка было добрых три этажа. На первом располагалась колоссальная гостиная, где мебель была рассчитана на великанские габариты Тан’элКота и расставлена так, чтобы создать иллюзию раздельных комнат: здесь столовая, здесь – кухня, здесь – кабинет. Поднявшись по лестнице на второй этаж, можно было очутиться в спальне Тан’элКота; там же он уединялся. Второй пролет лестницы вел на третий этаж, под самый купол, где размещалась мастерская. Там в лучах бьющего сквозь бронестекло солнца он лепил многочисленные статуи, украшавшие его апартаменты – равно как дома модников-праздножителей по всему свету; иметь оригинальную скульптуру работы Тан’элКота уже считалось признаком хорошего вкуса.

По крайней мере, так говорил сам Тан’элКот. Поскольку скатов в его квартире не было, Хэри никогда и не забирался выше первого этажа. Во всяком случае, у него еще ни разу не нашлось на это причины достаточно веской, чтобы согласиться на унижение влезть бывшему врагу на руки.

Басовитый рокот Тан’элКота эхом отдавался под сводами, хотя группа собралась в самом дальнем уголке квартиры.

– Нет, Николас, зеленый. Не шартрез. Зеленый. Цвет молодых дубовых листьев по весне.

Вся компания сидела, поджав ноги, на ковре в «кабинете» – сам великан, двое молодых парней и три девушки. Тан’элКот был облачен в тщательно выбеленные джинсы и рубашку-поло, облегавшую его могучие плечи, будто резиновая, – до последнего дюйма модник-профессионал. Остальные пятеро тоже были одеты в манере молодых профессионалов: в белые рубашки с короткими рукавами, брюки и непременный галстук; все пятеро нервничали, а двое явно потели с перепугу.

Тан’элКот проводил семинар по прикладной магии для выпускников Консерватории. Каждый год пятеро лучших студентов Коллежа боевой тавматургии получали в качестве награды возможность поучиться мастерству у бывшего бога. Студия не имела привычки раздавать бесплатные завтраки даже политическим заключенным: по утрам Тан’элКот учил студентов, а после обеда проводил две лекции для туристов в Кунсткамере с демонстрацией чар.

Семинар приходилось проводить у него дома, потому что поле, менявшее законы физики в здании, позволяло использовать здесь Силу. Разумеется, количество ее, доступное чародеям, было ничтожно – все, что вырабатывали растения в оранжерее, зверушки в зоопарке да слабые энергетические следы бессчетных посетителей Кунсткамеры, – но для проявления базовых минимальных эффектов хватало.

– Я… я не… то есть я видел фотографии дубов… – начал было бледный студент.

– Тогда поменьше желтого. Или ты не видишь, каким цветом пользуются твои товарищи?

– Но, сэр, этим цветом я всегда…

– Вот поэтому ты последний в группе, Николас. Любой дурак может зачаровать травинку. Чтобы овладеть силами самой жизни, требуется истинная зелень! Вот такая . Если не можешь добиться нужного оттенка сам, попробуй хотя бы отворить свой помраченный, спутанный рассудок и уловить, каким пользуюсь я.

– Почему нельзя просто запомнить заклятие?

– Заклятия для дураков, Николас. Это лишь костыли для тех, кто не в силах подчинить себя дисциплине истинного тавматурга! Настоящий чародей формулирует желание и одним усилием воли наделяет его Силой. Вообрази себе реальность, и она воплотится Силою. Вот истина…

– Эй, – сухо окликнул его Хэри. – Я же тебя просил распустить свой долбаный класс.

Львиная голова Тан’элКота медленно развернулась к гостю с нечеловеческим величавым достоинстввом: словно ожил каменный сфинкс. Набрав воздуха в бочкообразную грудь, он одним движением восстал на ноги.

– Студенты, встать! Директор здесь.

Ученики вскочили. Четверо моргали, разгоняя остатки транса, из которого вырвал их грубый оклик. Все пятеро вытянулись по стойке «смирно», взирая на Хэри с ужасом и трепетом.

– Класс свободен, – вымолвил Хэри. – Брысь! Все.

Студенты только покосились с сомнением на Тан’элКота. Тот сложил руки на огричьей груди.

– Это, – произнес он, – мой дом. Это – мои ученики. Я выполняю задачу, которую ты передо мною поставил. Директор ты или нет, не пытайся отдавать здесь приказы.

– Вот тебе приказ, – отрезал Хэри, наклоняясь вперед. – Сядь и заткнись. Это слишком важно, чтобы тратить время на твои заморочки.

Тан’элКот не шевельнулся.

– Ты не в силах осознать, насколько оскорбительно себя ведешь.

– Может быть. Ты со мной уже сколько знаком? Еще ожидаешь от меня вежливости?

– Вежливости? Едва ль. Быть может, минуты раздумья, капли заботы о тех остатках достоинства, которые мне дозволено…

– Заткнись, – оборвал его Хэри.

– Я могу лишь надеяться, что ты принес мне добрые вести. Например, что твой ВРИЧ поразил эльфов и ты явился отпраздновать это событие вместе со мною.

«Пошел ты в жопу, – мелькнуло в голове у Хэри. – Хочешь выслушать меня стоя, стой и слушай».

– Почти так, – проговорил он. – Вспышка ВРИЧ наблюдалась среди эльфов. И знаешь что? Актер, о котором я спрашивал, который сталкивался с больными – он сейчас в Анхане.

Тан’элКот судорожно выдохнул. Глаза его распахнулись. Он попытался нашарить спинку кресла, чтобы опуститься в него, но промахнулся и едва не упал, точно пьяный.

– Я тебе говорил, сядь, – напомнил Хэри. Он перевел взгляд на студентов. – Последний шанс. Брысь!

Те снова глянули на Тан’элКота, но тот отмахнулся, прикрыв глаза рукой, и студенты, торопливо собрав пожитки, молча убежали.

– Кейн… – пробормотал Тан’элКот слабым голосом. – Умоляю, скажи, что это лишь жестокая шутка.

– Ага, как же, – буркнул Хэри. – Я славлюсь блистательным чувством юмора. Соберись. Работы до хрена.

7

Клавиатура Тан’элКота неловко ложилась под пальцы, со странным пружинистым сопротивлением, словно сами клавиши не поддавались нажатию. Вместо сенсорной панели Тан’элКоту приходилось пользоваться чем-то вроде старинной пишущей машинки, конструкцией из рычагов и пружин, уходившей сквозь колодец посреди титанического письменного стола к нише под полом, где находилась собственно электроника, защищенная от соприкосновения с ПН-полем Кунсткамеры.

Смотреть Хэри приходилось в наискось поставленное зеркало в вычурной бронзовой раме, где отражался экран, установленный в той же нише под ногами.

Тан’элКот распростерся на полу в ног Хэри, протянув могучую длань к приемнику и легонько поглаживая указательным пальцем кубик с записью – тот кубик, в котором хранилась запись представления Хансена перед Дж’Таном.

Непривычное ощущение мешало Хэри до такой степени, что он лишь с третьей попытки набрал код первоочередного доступа к терминалу Клирлейка, а рупор, доносивший его голос до микрофона, искажал звуки до такой степени, что ему несколько раз пришлось повторять цитату, прежде чем программа признала его. Наконец в зеркале отразилась физиономия Клирлейка.

– Привет, Джед, – натянуто улыбнулся Хэри. – Готов?

– К твоей сенсации? Я провел анализ тех кадров, что успел получить, и по виду тел могу предположить…

– Молчи, – перебил он. – На открытом канале об этом не стоит. Просто скажи, если готов принять файл.

– Всегда готов, Хэри, – Клирлейк улыбнулся в ответ. – Только странно, отчего ты тянул.

– Ладно. Слушай, это очень важно. То, что я тебе пришлю, просматривай, отключившись от сети. Есть троян безопасности, настроенный на пару сочетаний в записи, – у меня есть антивирус, но он быстро стирается. Оставь для трансляции.

– Трояны госбезопасности, антивирусы… это так серьезно?

– Серьезней не бывает, Джед.

– Ты уверен, что я захочу это транслировать?

Хэри кивнул.

– Думаю, спецвыпуск. В прайм-тайм. Полагаю, что лицензии на отрывки этой записи потянут на восьмизначные суммы. В два счета.