Претенденты из вечности - Стоян Сергей Николаевич. Страница 15

13

Белёсая дымка мешала разглядеть детали. Огромное поле было усеяно однообразными предметами, своими очертаниями больше всего походившими на перевёрнутые вверх дном колбы. И хотя человеческий глаз не мог зацепиться за какой-либо знакомый образ, чтобы оценить реальные размеры объектов, невольно возникало ощущение мрачной грандиозности сооружения в целом.

Струившийся над колбами туман вдруг резко загустел, налился сочной белизной и неожиданно исчез, вспыхнув на прощание тысячами маленьких ослепительно ярких звёздочек. Когда инстинктивно зажмурившиеся наблюдатели вновь открыли глаза, их взорам представилась картина удивительной красоты. Теперь колбы светились нежно-розовым светом, приобретя тем самым некоторое сходство с давно вышедшими из употребления электрическими лампами. Впрочем, сходство это было весьма условным. Примерно половина «лампочек» окрасилась в изумрудно-зелёный цвет, остальные посинели. Внутри каждой из них заворочалось, забилось в судорогах что-то длинное, узкое и тёмное, словно сошедшая с ума нить накаливания стремилась вырваться на свободу.

Непонятно, то ли это была агония, то ли муки рождения новой жизни. Метания заключённых в колбы тварей продолжали усиливаться. От ударов чёрных хлыстов стенки сосудов ощутимо деформировались и вспыхивали кроваво-красными огоньками. Всё поле превратилось в единую колышущуюся массу, то здесь, то там заволакиваемую весьма натуральными кровавыми пятнами.

Картина, ещё совсем недавно радовавшая глаз необычной игрой красок, превратилась в источник тревоги и неосознанного беспокойства. Поэтому когда количество колб вдруг удвоилось, наблюдатели невольно вздрогнули, а некоторые даже выразили свои ощущения короткими хлёсткими выражениями. Почему именно удвоилось? Да потому что над простирающимся, на сколько хватало глаз, сине-зелёным трепещущим океаном появился точно такой же потолок. Свисающие с него колбы вели себя аналогичным образом — дергались, плющились и искрили.

За всеобщим мельтешением не сразу стало заметно, что верхние колбы медленно опускаются. Неожиданно выяснилось, что верхних колб вообще нет, а к нижнему полю приближается некое идеальное зеркало. Как поршень огромного пресса, оно навалилось на странные образования, ещё совсем недавно имевшие правильную форму, а теперь застывшие причудливыми шишковатыми уродцами.

Под давлением зеркала «уродцы» полопались, брызгая во все стороны вязкой сине-зелёной жижей. Ракурс изображения изменился, теперь картинка транслировалась сверху, как бы сквозь зеркало-поршень, оказавшееся прозрачным. Межплоскостное пространство представляло собой жуткое месиво, в котором уже ничего невозможно было разобрать, да собственно и не нужно, поскольку главные события перешли на обратную сторону зеркала. Сначала на ней появились хаотичные тени, потом выпуклости, расположенные в строгом порядке и с каждой секундой обретающие всё более утонченные формы. Сквозь зеркало проступало то, что осталось в основании каждой колбы.

По мере продвижения работы неведомого скульптора, лица свидетелей непонятного действа становились всё мрачнее. К сожалению, изображение потеряло резкость. Последнее, что удалось разглядеть приникшим к экрану людям, было несомненное наличие у каждой «скульптуры» явно выраженных четырёх конечностей и подобия головы. После чего экран покрылся сплошными помехами…

Перед выключенным стереовизором в глубокой задумчивости сидели четверо: Начальник Службы Космической Безопасности Игорь Геннадьевич Литвинов, руководитель отдела аномальных явлений СКБ Дэвид Стеджер, начальник штаба вооружённых сил Организации Объединённых Наций Эндрю Робсон и сотрудник СКБ Пол Шеннон.

Это была пятая и последняя из имеющихся записей. Содержание четырех предыдущих тоже было весьма красочно, но малопонятно и в целом настораживало. Хотя, конечно, у каждого из присутствующих по ходу просмотра возникали какие-то свои ассоциации, мысли и настроения. Так, Литвинову больше всего не понравился фрагмент с изображением помещения, напоминающего некий центр управления. А Робсон особенно насторожился при виде объекта, смахивающего на дисковый летательный аппарат.

В общем, тут было от чего прийти в некоторое уныние, особенно учитывая события прошлых суток…

Со страдальческим выражением лица начальник СКБ вытащил из коробочки сигарету, неторопливо прикурил и сделал первую серьёзную затяжку. Надо сказать, что Игорь Литвинов был весьма крупным мужчиной. Когда он затягивался, бедная сигарета трещала, словно масло на сковородке, и казалось, вот-вот лопнет. К исходу второй затяжки сигарета закончилась, Литвинов смял окурок и обвёл присутствующих тяжелым взглядом.

— Дэвид, так каким образом этот Даллас вновь попал в ваше поле зрения? — спросил он.

Руководитель отдела аномальных явлений судорожно поправил лежащий перед ним блокнот и хмуро пояснил:

— После того как было зафиксировано повышение электромагнитного фона Луны и высказано предположение о взаимосвязи данного явления с приходом сигнала из космоса, мы подняли из архива все файлы, касающиеся любых проблем, возникавших по мере освоения этой планеты. На тот момент о Далласе почти забыли, поскольку за прожитые им тридцать лет он ни разу не привлек к своей персоне внимания спецслужб, и даже умудрился стать неплохим пилотом-разведчиком. О своём загадочном появлении на свет он ничего не подозревал. Было решено прощупать его под видом внеплановой медицинской комиссии, что в среде пилотов не является большой редкостью. Но события развернулись непредвиденным образом — Далласа попыталась убить его собственная любовница. В ту же ночь погибает Фрэнк Стинер — ближайший друг Далласа. Убийца Фрэнка был вычислен через трое суток, но при попытке задержания умер от кровоизлияния в мозг. Не удалось обнаружить никаких, даже косвенных улик, указывающих на мотивы людей, совершивших эти преступления. Далласа пришлось изолировать и заняться им вплотную. С некоторыми результатами проделанной работы вы сейчас ознакомились. Для более детальных исследований потребовалось перевести Далласа в Центральную лабораторию СКБ, но по пути произошла автомобильная авария, очень похожая на покушение. Ник практически не пострадал и сейчас отсиживается у случайной знакомой. Мы ведём за домом круглосуточное наблюдение. Пока больше никто не попытался лишить его жизни…

Литвинов слушал очень внимательно. Он недолюбливал этого сухопарого педанта, англичанина Дэвида Стеджера. Литвинов предпочёл бы, чтобы пост руководителя отдела аномальных явлений занимал его соотечественник. Пусть не такой правильный и расчётливый, но с живыми мозгами, не зашоренными пунктами бесконечных инструкций и предписаний. Всё-таки должность предполагала некую импровизацию, свободный полет мысли. Но формально к Стеджеру не в чем было придраться.

— Пол, расскажите подробнее про эти записи, — попросил Литвинов. Шеннон начал подниматься, но Литвинов жестом остановил его.

— Давайте без церемоний, ближе к делу, — сказал он.

— Допрос Далласа, проведённый сразу после задержания, ничего не дал, — сказал Пол. — Реакция на сообщение о его настоящих родителях была весьма сдержанной. Кроме того что в последнее время Ник ощущал легкое недомогание, мы не узнали ничего, и было видно, что ему действительно больше нечего нам рассказать. Поэтому Далласа немедленно усыпили и провели глубокое сканирование мозга…

Начальник штаба вооружённых сил ООН неодобрительно покачал головой.

— Всё согласно инструкции «О допустимых нарушениях свободы личности, при выявлении угрозы, носящей массовый характер», мистер Робсон, — скороговоркой вставил Стеджер.

— Расшифровка ритма работы мозга Далласа позволила сделать неожиданные выводы, — продолжил Шеннон, — складывалось впечатление, что Ник получил доступ к огромным объёмам памяти, не используемым обычным человеком. Вернее, его сознание постоянно ищет пути к этой памяти, которая уже заполнена некоей странной информацией. Её отдельные фрагменты в виде снов периодически просачиваются в область обычной памяти, но ввиду своей разрозненности воспринимаются сознанием лишь как кошмары. Мы пытались воздействовать на мозг различными стимуляторами и гипнозом, естественно в рамках, не допускающих необратимых изменений, — Шеннон покосился на Робсона, — но всё безрезультатно. Какой-то очень сильный блок не даёт мозгу осознать хранящуюся в нём информацию. За прошедший месяц нам так и не удалось добиться существенного прогресса. Те записи, которые вы только что посмотрели, пожалуй, наиболее яркие и последовательные из имеющихся на сегодняшний день…