История с привидениями - Страуб Питер. Страница 102

— Что с тобой? — спросил Дэвид.

— Меня здесь нет, а ты мертв, — вырвалось у него.

Дэвид, казалось, сконфузился, но быстро скрыл это улыбкой.

— Лучше садись, братишка. И не говори так больше.

Дэвид взял его за локоть и усадил на стул под большим зонтом от солнца.

— Я не… — начал Дон. Он чувствовал сиденье стула, вокруг шумел Нью-Йорк, на другой стороне улицы горела золотом вывеска французского ресторана. Даже его холодные ноги подтверждали, что тротуар раскален.

— Я заказал тебе отбивную, — сказал Дэвид. — Не думаю, что ты захочешь каких-нибудь изысков, — он взглянул на него через столик. Очки скрывали его глаза, но все его лицо излучало доброжелательность.

— Костюм тебе нравится? Теперь ты выписался и сможешь сам купить себе, что захочешь. Этот я нашел у тебя в шкафу. — Дон посмотрел на свой костюм: оттенка загара, с галстуком в коричневую и зеленую полоску и светло-коричневыми туфлями. На фоне элегантности Дэвида он выглядел немного неряшливо.

— Ну что, скажешь, я мертв? — спросил Дэвид.

— Нет.

— Ну слава Богу! Ты заставил меня поволноваться. Помнишь хоть, что случилось?

— Нет. Я был в больнице?

— У тебя случился нервный срыв. Еще немного — и пришлось бы покупать тебе билет в один конец. Это случилось, как только ты закончил свою книгу.

— «Ночной сторож»?

— А какую же еще? Ты начал нести что-то насчет того, что я мертв, а Альма — это что-то ужасное и таинственное. Странно, что ты ничего из этого не помнишь. Ну теперь все это позади. Я говорил с профессором Либерманом, и он обещал взять тебя осенью на работу — ты ему понравился.

— Либерман? Не он ведь сказал, что я…

— Это было до того, как он узнал о твоей болезни. Во всяком случае, я забрал тебя из Мексики и поместил в частный госпиталь в Ривердейле. Оплачивал все счета, пока ты там был. Отбивная сейчас будет, а пока выпей мартини.

Дон послушно отпил из стакана: знакомый терпкий вкус.

— А почему мне так холодно?

— Остаточный эффект. Они сказали, что это продлится день или два — холод и плохая ориентация.

Официантка принесла их заказ. Дон позволил ей забрать его бокал с мартини.

— Да, тебя пришлось лечить основательно, — продолжал его брат. — Ты решил, что моя жена монстр и убила меня в Амстердаме. Доктор сказал, что ты не мог смириться с тем, что потерял ее, и поэтому так и не приехал сюда, когда я тебя звал. Ты вообразил, что описанное тобой в романе — реальность. Когда ты отослал книгу своему агенту, то засел в гостинице, не ел, не мылся, даже в сортир не выходил. Пришлось мне ехать за тобой в Мехико-Сити.

— А что я делал час назад?

— Тебе сделали укол успокоительного и отправили на такси сюда. Я подумал, что тебе будет приятно снова увидеть это место.

— Сколько я пробыл в больнице?

— Почти два года. Но ты прогрессировал только в последние месяцы.

— А почему же я ничего не помню?

— Очень просто. Потому что не хочешь. В каком-то смысле ты родился пять минут назад. Но постепенно все вернется. Ты можешь пока пожить у нас на Айленде — море, солнце, женщины. Как тебе это?

Дон оглянулся по сторонам. По тротуару мимо них шла высокая загорелая женщина в солнечных очках, сдвинутых на волосы, с огромной овчаркой на поводке. Она показалась ему эмблемой реальности, символом того, что он здоров и все, что он видит, — правда.

Она была незнакомой, ничего не значащей, но если слова Дэвида правдивы, она олицетворяла реальную жизнь.

— Ты увидишь еще много женщин, — сказал Дэвид, поймав его взгляд. — Не смотри так на первую попавшуюся.

— Так ты женился на Альме.

— Конечно. Она очень хочет тебя видеть. И знаешь, — Дэвид поднял вилку с кусочком мяса, — твоя книга ее вдохновила. Она решила посвятить себя литературе. И вот еще что, — он придвинул стул ближе. — Если бы такие существа, каких ты описал, в самом деле существовали…

— Они существуют. Я знаю.

— Ладно. Ну так вот, ты не думаешь, что мы казались бы им смешными и глупыми? Мы живем каких-то жалких шестьдесят-семьдесят лет, а они столетия. Могут превращаться во все, во что захотят. Наши жизни формируются случаем, совпадением, слепой комбинацией генов — они создают себя сами. Они могут презирать нас. И они правы.

— Нет, — запротестовал Дон. — Все не так. Они жестоки и безжалостны, они живут убийством. Ты не можешь так говорить.

— Дело в том, что ты все еще держишься за сюжет своего романа. Он засел в тебе, и ты на самом деле жил в нем. Доктор рассказывал мне, что ты гулял по коридору и разговаривал с какими-то несуществующими людьми. А потом сам отвечал за них. Ты говорил с каким-то Сирсом и еще с Рики, — Дэвид улыбнулся и покачал головой.

— А что случилось в конце этой истории?

— Что?

— Что случилось в конце? — Дон отложил вилку и сел прямо, глядя в спокойное лицо брата.

— Они не пустили тебя туда. Они боялись — судя по твоим репликам, — что их там убьют. Вот в чем дело — ты выдумал всех этих фантастических героев и вписал себя в их историю. Доктор сказал, что самый интересный случай безумия у творческой личности. Но они вытащили тебя из твоей истории. Тебе повезло.

Дона словно овеяло холодным ветром.

— Привет! — сказал Сирс. — Мы все иногда видим сны, но ты первый, кто видел их на нашем заседании.

— Что? — Рики схватился за голову, видя вокруг себя знакомую обстановку библиотеки Сирса: застекленные книжные шкафы, кожаные кресла, темные окна. Сирс, сидящий напротив, глядел на него с легкой укоризной. Льюис и Джон с бокалами виски в руках казались скорее смущенными.

— Сны? — Рики потряс головой. Он тоже, как и они, был в вечернем костюме; по тысячи знакомых деятелей он понял, что заседание Клуба Чепухи подходит к концу.

— Ты задремал, — сказал Джон. — Как только закончил рассказывать историю.

— Историю?

— А потом, — добавил Сирс, — ты поглядел прямо на меня и сказал: «Ты мертв».

— Ох, какой кошмар! Да-да. Слушайте, неужели это был сон? Мне так холодно!

— В нашем возрасте у всех плохое кровообращение, — сказал Джон.

— Какое сегодня число?

— Да, ты действительно отключился, — Сирс поднял брови. — Девятое октября.