История с привидениями - Страуб Питер. Страница 40

— Ты не понимаешь. Я как раз хочу, чтобы он приехал и сказал: мой дядя Эдвард умер от курения и волнения, а Джон Джеффри был психически неустойчив. Вот почему я согласился с предложением Джона. И теперь говорю: чем раньше он приедет, тем лучше.

— Если так, то я согласен, — сказал Льюис.

Внезапно они все посмотрели на дверь. Кто-то спускался по лестнице. Льюис видел окно и с удивлением заметил, что опять пошел снег. Большие белые хлопья прочерчивали темный квадрат окна.

Вошла Милли Шиэн с растрепавшейся прической. На ней был халат Стеллы.

— Я вас слышала, Сирс Джеймс.

Вы оскорбляете Джона, даже когда он уже мертв.

— Милли, я не имел в виду ничего плохого.

— Нет. Теперь мне с вами не водиться, и я не обязана подавать вам кофе и булочки. И вот что я вам скажу: Джон не кончал с собой. Льюис, вы тоже послушайте. Он не мог этого сделать. Его убили.

— Милли, — начал Рики.

— Вы думаете, что и я психически неустойчива? Думаете, я не знаю, что говорю? Джона убили, и я знаю кто. Вы. Вы со своим Клубом Чепухи и со своими дурацкими историями. Вы свели его с ума вашим Фенни Байтом! — ее лицо исказилось, и Стелла подоспела слишком поздно, чтобы не дать ей произнести последние слова:

— Вас нужно было назвать Клубом Убийц!

Так они теперь и стояли, члены Клуба Убийц, под холодным октябрьским небом. Они в самом деле ощущали чувство вины — целый год они говорили о похоронах, и вот пришел черед хоронить одного из них. Их поразили и данные вскрытия, где на сухом медицинском языке отмечалось: «Имеются признаки длительного употребления наркотических веществ». Сирс так и не поверил этому, считая врачей, проводивших вскрытие, невеждами. Слух распространился по городу; одни стали на сторону Сирса, другие поверили выводам экспертизы, но на похороны никто не пришел. Даже преподобный Нейл Уилкинсон выглядел раздосадованным — хоронить самоубийцу, да еще наркомана!

Новая секретарша, Анна, была очень мила: она укрощала гнев Сирса и заслоняла от него миссис Куэст, была чрезвычайно любезна и совершенно преобразила офис. Она помогла компаньонам понять, что у них на самом деле много работы. Даже в день, когда они покупали гроб и искали в шкафу Джона подходящий костюм, они получили больше писем и звонков, чем раньше за неделю. Свою тетку она упомянула только раз, в совершенно невинном контексте: она спросила, как та выглядела. Сирс, покраснев, пробормотал: «Такая же симпатичная, как вы, но не такая деловая». И это она стала на сторону Сирса по поводу вердикта врачей. «Даже коронеры ошибаются», — сказала она, как всегда спокойно, с непоколебимым здравым смыслом.

Рики был не так в этом уверен. Джон постоянно имел дело с лекарствами, а инъекции инсулина приучили его к игле. К тому же за последнее время он сильно сдал, и это вполне можно было приписать действию наркотиков.

И еще: это объясняло его самоубийство. Не пустые глаза босоного Фенни Бэйта, не Клуб Убийц — наркотики разъели его мозг, как и его тело.

Из носа у Рики текло, грудь болела. Ему хотелось сесть, хотелось в тепло. Милли Шиэн обхватила Стеллу, то и дело доставая из кармана бумажные салфетки и вытирая ими глаза.

Рики достал свой платок и высморкался.

Потом все они услышали машину, въезжающую на холм.

Похоже, я избран в почетные члены Клуба Чепухи. Самое странное во всем этом то, что старики, друзья моего дяди, боятся увидеть в реальности роман ужасов, вроде моего «Ночного сторожа». Из-за этого они и написали мне. Они думают, что я эксперт по сверхъестественному, этакий Ван Хельсинг! Мои первоначальные впечатления оказались верными — они до смерти напуганы, боятся собственной тени. А я должен все это исследовать и сказать им, что все в порядке, не беспокойтесь, ребята.

Конечно, они не говорят это прямо, но показывают всем своим видом.

Но они не хотят, чтобы я перестал писать. Сирс Джеймс так и сказал: «Мы пригласили вас сюда не затем, чтобы мешать вашей карьере». Так что мне приходится полдня посвящать доктору Заячья лапка, а полдня им. Определенно чувствуется, что им просто нужно выговориться. Они слишком долго говорили друг с другом.

Когда секретарша Анна Мостин ушла, домоправительница покойного сказала, что хочет лечь, и Стелла увела ее наверх. Вернувшись, она налила всем по большому бокалу виски. В Милберне, как я успел заметить, виски пьют по-английски, не разбавляя.

Наш разговор был тяжелым. Стелла Готорн сказала: «Надеюсь, вы вобьете в их головы хоть немного ума», что меня заинтриговало. Они еще не объяснили, зачем я им понадобился. Потом Льюис сказал: «Да, нам нужно об этом поговорить. И о вашей книге тоже». «Хорошо», — сказал я. Воцарилось молчание.

— Ну что, пора кормить этих трех сов, — сказала Стелла. — Мистер Вандерли, не поможете мне?

Я пошел с ней на кухню, думая, что сейчас меня нагрузят тарелками, но вместо этого Стелла прикрыла дверь и тихо спросила:

— Что, эти старые идиоты еще не сказали, чего они от вас хотят?

— Похоже, они очень расстроены, — ответил я.

— Знаете, чтобы разобраться с ними, нужно быть Фрейдом. Сразу скажу, что я не одобряю ваш приезд. Люди должны сами решать свои проблемы.

— Они же только хотели поговорить со мной о дяде, — нерешительно возразил я. Несмотря на седые волосы, она выглядела не старше сорока пяти и казалась точеной и прекрасной, как фигура на носу корабля.

— О дяде? Что ж, может, и так. Мне они об этом не говорили, — тут я понял одну из причин ее гнева. — Вы хорошо знали вашего дядю, мистер Вандерли?

— Зовите меня по имени. Нет, не очень. С тех пор, как я переехал в Калифорнию, я видел его не чаще, чем раз в два года. А несколько лет перед смертью я вообще с ним не встречался.

— Но он оставил вам дом. Вам не кажется странным, что эти трое пригласили вас сюда?

Я не успел ответить, как она меня перебила:

— А мне кажется. Вы заметили — они не приглашают вас поселиться в доме Эдварда? Они боятся его, никогда туда не ходят. Они все суеверны.

— Мне показалось, что…

— Может, вы не такой твердолобый, как они. Но вот что: прежде, чем доверяться их советам, спросите у меня. А теперь займемся делом, пока они совсем не забили вам голову.