История с привидениями - Страуб Питер. Страница 5

В комнате стояли две кровати. Прочая обстановка включала в себя коричневый ковер, две картины (котенок, ловящий себя за хвост, и индеец, взирающий со скалы вниз), телевизор и дверь в ванную. Он сидел на унитазе, пока девочка раздевалась.

Когда он выглянул, она лежала под простыней лицом к стене. Ее вещи валялись на полу вместе с почти пустым пакетиком чипсов. Он пошел назад в ванную и влез под душ. Какое блаженство! На миг он — снова почувствовал себя не «Ламаром Берджессом», а тем, кем он был в прежней жизни — Доном Вандерли, жившим в Болинасе, Калифорния, автором двух романов (один из них принес ему неплохие деньги). Любовником Альмы Моубли и братом несчастного Дэвида Вандерли. Все это было, от этого не уйти. Прошлое было ловушкой, подстерегающей на каждом шагу. Что бы там ни было, сейчас он был здесь, в мотеле «Пальметто». Он выключил душ. Блаженство исчезло.

В комнате, призрачной в слабом свете ночника, он натянул джинсы и открыл чемодан. Из рубашки выпал охотничий нож.

Он поймал его за короткую рукоятку и подошел к постели девочки. Она спала, открыв рот, на лбу блестели бусинки пота.

Он долго сидел рядом с ней, сжимая в руке нож, готовый пустить его в дело.

Но в ту ночь он не сделал этого. Он лишь потряс ее, пока она не проснулась.

— Кто ты? — спросил он.

— Я хочу спать.

— Кто ты?

— Уходи.

Пожалуйста.

— Кто ты?

— Ты знаешь.

— Знаю?

— Знаешь. Я тебе говорила.

— Как твое имя?

— Анджи.

— Анджи кто?

— Анджи Моул. Я говорила.

Он спрятал нож за спину, чтобы она не видела.

— Я хочу спать. Ты меня разбудил.

Она снова отвернулась к стене. Он зачарованно смотрел на нее. Ее глаза закрылись, дыхание моментально стало ровным. Все выглядело так, будто она заставляла себя заснуть. Анджи — Анджела?

Она называла ему другое имя. Минозо?

Миннорси?

Что— то вроде этого, итальянское, но уж никак не Моул.

Он сжимал нож обеими руками, уткнув черную рукоятку в свой живот: оставалось только повернуть его и изо всех сил…

Около трех ночи он пошел спать.

Наутро, перед тем как они уехали, она обратилась к нему.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— Какой? — он, по ее требованию, стоял к ней спиной, пока она надевала свое розовое платье. У него вдруг возникло ощущение, что стоит ему повернуться, как он увидит свой нож у нее в руках, направленный на него. Глупо. Нож лежал у него в чемодане, завернутый в рубашку. — Могу я повернуться?

— Конечно.

Медленно, все еще чувствуя у своей спины нож, нож своего дяди, он повернулся. Девочка сидела на незаправленной кровати и смотрела на него. Лицо ее было некрасивым и внимательным.

— Какой вопрос?

— Ты знаешь.

— Скажи.

Она покачала головой и ничего не сказала.

— Ты хочешь знать, куда мы едем?

Девочка подошла к нему.

— Сюда, — ткнул он пальцем в карту. — Панама-Сити, штат Флорида.

— Там мы увидим море?

— Может быть.

— И не будем спать в машине?

— Нет.

— А это далеко?

— К вечеру доедем. Мы поедем вот по этой дороге — видишь?

— Ага, — ее это мало интересовало.

Она спросила:

— Как, по-твоему, я красивая?

Что самое плохое случилось с тобой? То, что ты ночью стоял у постели девятилетней девочки? То, что ты сжимал нож? Что хотел убить ее?

Нет. Были вещи еще хуже.

Недалеко от границы штата он увидел стрелку, указывающую на большое белое здание. Надпись гласила «Товары в дорогу».

— Пойдешь со мной, Анджи?

Она открыла дверцу и так же, по-детски, вылезла, будто спускалась по лестнице. На прилавке, как Шалтай-болтай, восседал толстяк в белой рубашке.

— Вы укрываете налоги, — заявил он. — И вы сегодня первый покупатель. Верите? Полпервого, а никто еще не заходил. Нет, — продолжал он, слезая с прилавка и подходя к ним. — Вы не надуваете Дядю Сэма, вы сделали кое-что похуже. Вы парень, который на днях прикончил четверых в Таллахаси.

— Что? Я только зашел купить что-нибудь поесть… моя дочь…

— Я работал в полиции, — сказал толстяк. — Двадцать лет. В Аллентауне, Пенсильвания. Потом купил это место, потому что мне сказали, что оно приносит сто долларов в неделю. В этом мире полно жулья. Каждому, кто заходит, я говорю, что он сделал. Вот теперь я вижу вас как следует. Вы не убийца — вы похититель детей.

— Я, — он почувствовал, как на лбу выступает пот. — Моя дочь…

— Полно вам. Я же говорю, я двадцать лет служил в полиции.

Он панически оглянулся, ища девочку. Она стояла у полки, глядя на банку с арахисовым маслом.

— Анджи! Анджи, иди сюда!

— Ну ладно, — сказал толстяк. — Шучу. Не берите в голову. Хочешь этого масла, девочка?

Анджи посмотрела на него и кивнула.

— Тогда бери его и неси сюда. Еще что-нибудь, мистер? Конечно, если вы Бруно Гауптман, придется мне вас задержать. У меня где-то завалялся служебный пистолет.

Дурацкие шуточки. Но он не мог сдержать дрожь. Неужели этот бывший полицейский в самом деле что-то заметил? Он отвернулся к полкам.

— Эй, послушайте, — сказал толстяк ему в спину. — Если не знаете, что вам нужно, так лучше идите отсюда.

— Нет-нет, мне нужно кое-что…

— Эта девочка не очень-то похожа на вас.

Он начал брать с полок, что попало. Банку пикулей, коробку с яблочным пирогом, еще какие-то банки. Все это он отнес к прилавку.

Толстяк подозрительно смотрел на него.

— Вы меня просто удивили. Я устал, почти не спал. Я еду уже двое суток, — тут в голову пришла спасительная догадка. — Везу ее к бабушке в Тампу.

Тут Анджи притащила две банки арахисового масла и стала слушать, что он говорит.

— Да, в Тампу. Мы с ее матерью развелись, и мне нужно искать работу и все такое. Правда, Анджи?

Девочка открыла рот.

— Тебя зовут Анджи? — спросил толстяк.

Она кивнула.

— Он твой папа?

Вандерли едва не упал.

— Теперь да, — сказала она.

Толстяк рассмеялся.

— Вот дети! «Теперь да». Черт побери! Просто гениально. Ладно, не нервничайте, давайте ваши деньги.

Когда они вышли, он обратился к ней:

— Спасибо за то, что ты сказала.

— Что сказала? — и еще, почти механически, странно качая головой: — Что сказала? Что сказала? Что сказала?