Клуб адского огня - Страуб Питер. Страница 57

— Удивительно? Да «Ночное путешествие» — просто потрясающая книга. Все происходит в темноте. В пещеpax, под землей. Все запоминающиеся герои — монстры.

Это напоминало искаженное эхо слов Дэйви; в тысячный раз Норе приходилось выслушивать, как мужчина бредит книгой Драйвера. Попросив сына провести расследование по делу против «Ченсел-Хауса», Лиланд Дарт решил поэксплуатировать давнюю страсть своего сыночка При мысли о том, что Элден Ченсел проделал то же самое с Дэйви, Нору снова затошнило.

— Я не читала «Ночное путешествие», — призналась она.

— Жена Дэйви Ченсела никогда не читала «Ночное путешествие»? И ты врала ему, да? Говорила, что прочла?

Нора отвернулась и стала изучать две пожилые пары, сидевшие за двумя соседними столиками у окна. Большие красные буквы с названием ресторанчика гнулись над ними, подобно радуге, на оконном стекле.

— Значит, лгала. — Еще один приступ мерзкого смеха, и Дарт снова принялся за второй чизбургер. — Не думаю, что тебе приходилось слышать о местечке под названием «Берег».

— Там бывал Хьюго Драйвер. И Линкольн Ченсел. В тридцать восьмом году.

— Браво. А помнишь, кто еще был там в то лето?

— Множество людей со странными именами.

— Острин Фейн, Билл Тайди, Крили Монк, Меррик Фейвор, Джорджина Везеролл. Горничные. Куча садовников. И Кэтрин Маннхейм. Дэйви что-нибудь тебе рассказывал о ней?

Нора на секунду задумалась.

— Она была красива. И сбежала оттуда.

— Сбежала и пропала.

— Как ты думаешь, что с ней случилось?

Ее сестры говорят, что у Кэтрин было «слабое сердце». Ей надо было избегать физических нагрузок, но Кэтрин отказывалась быть инвалидом. Каталась на велосипеде, помногу гуляла пешком. Если в Кэтрин жила как Эмили Дикинсон, могла бы дожить и до наших дней.

— Ты читал Эмили Дикинсон?

Дарт скорчил кислую гримасу.

— Флоренс. Одна из моих леди. Просто бредила Эмили Дикинсон. И мне приходилось все это выслушивать. Даже прочитать ее биографию. После этой суки Джейн Остин читается как Микки Спилейн.

Закрыв глаза, Дарт процитировал:

В полдень январский

Солнечный лучик

Падает косо — яркий, холодный.

Так песнопенья

В строгом соборе

Душу нам ранят, не оставляя

Шрамов и боли — боли телесной,

Но пробуждают

В душе разногласья... [18]

Он открыл глаза.

— Это даже не английский, а какой-то дурацкий язык, ею самой и выдуманный. Страницу за страницей я вещал эту гадость Флоренс, и она присохла к моим мозгам, как и все остальное, что я когда-либо читал.

Строчки стихотворения накатывали на Нору, как неумолимые волны.

— Очень плохо, — сказала она.

— Ты даже представить себе не можешь, насколько. В общем, я думаю, что крошку Маннхейм грохнули, а Хьюго Драйвер, воспользовавшись суматохой, стянул ее — рукопись. «Ночное путешествие» на следующий год опубликовали, и вскоре его читали во всем белом свете.

— Я видела эту книгу даже у солдат во Вьетнаме.

— Ты была во Вьетнаме?! Теперь понятно, откуда в тебе эта неистовость. Как ты там оказалась?

— Служила медсестрой.

— О да, припоминаю маленькое приключение с ребенком, точно, точно.

Нора снова уткнулась взглядом в тарелку.

— Нашей Норе не удается скрыть волнение. Ну, ладно, вернемся к предмету разговора. Итак, самым — я подчеркиваю — самым необычным является то, что Хьюго Драйвер передает рукопись своему издателю, оговаривая право на пожизненное участие в доходах для себя и своей жены. А потом все права переходят к упомянутому издателю, который соглашается всю жизнь немного отстегивать ребенку или детям Драйвера Похоже на жест благодарности, но не слишком ли широкий жест?

— Ты проделал большую работу, — заметила Нора, Рука ее, двигаясь словно сама по себе, поднесла ко рту очередную порцию тунца.

— Я сделал кучу записей. Правда, теперь до них не добраться благодаря вмешательству нашей славной полиции. К счастью, я помню все самое необходимое. Я планирую сегодня посетить библиотеку и продолжить изыскания. Но позволь изложить тебе суть нашей миссии. — Дик посмотрел по сторонам, чтобы убедиться, что официантка по-прежнему сидит за конторкой. — Тебе известны имена троих из этой компании щелкоперов, которые покончили с собой. — Нора кивнула. — Острин Фенн. Ни жены, ни маленьких Феннов. Крили Монк был гомосексуалистом, так что, конечно же, не оставил после себя рыдающей вдовы или голодающих детишек. Но удача не отвернулась от нас. Летом тридцать восьмого года мистер Монк делил ложе с супругой по имени Марк Фойл. Доктор Фойл, храни его Господь, до сих пор проживает в Спрингфилде, в том же самом городе, где он сожительствовал с нашим поэтом. Очень хотелось бы думать, что он обитает в том же самом доме, где осталось много-много вещей, хранящих тепло рук Крили Монка. К сожалению, адреса его мне узнать не удалось, но как только мы окажемся в Спрингфилде, думаю, это не составит особого труда.

— И что тогда?

— Мы телефонируем этому джентльмену. Ты объясняешь, что исследуешь факты для книги о том, что произошло в «Береге» в тридцать восьмом году. Говоришь, мол, тебе кажется, что Хьюго Драйвера совершенно несправедливо выдвигают на передний план за счет остальных гостей и, в частности, Крили Монка. И поскольку ты случайно оказалась в Спрингфилде, ты будешь несказанно благодарна мистеру Фойлу, если он уделит тебе час своего драгоценного времени, чтобы поговорить о событиях того лета, — может быть, Монк что-то говорил ему, написал в письме или занес в свой дневник.

Даже в своем теперешнем состоянии, окутанная плотной защитной пеленой, которая позволяла ей ничего не чувствовать, Нора не могла не удивиться тому, как сильно напоминает одержимость Дарта чувства и эмоции Дэйви Ченсела. То, о чем просил ее Дик, было такой же абстракцией, как загадки и головоломки, которые составляли для Дэйви два старика-кроссвордиста.

— А что если Монк никогда не упоминал Хьюго Драйвера?

— Вряд ли, но это не имеет значения. Когда мы проникнем внутрь, мне придется убить старикашку.

Гиена, спрятанная внутри Дика Дарта, показала зубы.

— Милая, он ведь будет знать нас в лицо. А если потом все пойдет как надо, то может обо всем догадаться. Следующий визит мы нанесем Эверетту Тайду, сыну Билла Эверетт живет в Амхерсте, он профессор английской литературы. Думаешь, фамилия Тайд в газетных заголовках не привлечет внимания Фойла? Следы надо заметать.

На них пахнуло сигаретным дымом, и, обернувшись, Нора увидела подходящую к столику официантку.

— Давай проедемся по магазинам и заглянем в библиотеку, пока «линкольн» еще наш.

49

Главная улица, но какого города? Дарт таскал ее по магазинам женской одежды, отмахивался от услужливых продавцов и сам водил Нору за руку вдоль прилавков и рядов вешалок, выбирая для нее платья, блузки, юбки. Льняной костюм песочного цвета, юбка до колена, пиджак без лацканов («В этом наряде ты будешь брать интервью», — сказал Дарт). В следующем магазине — коричневые туфли-лодочки и кремовое шелковое платье без воротника, с короткими рукавами. Нет, примерять не надо, они будут сидеть безукоризненно. Так потом и оказалось. Не спрашивая, Дик прекрасно знал все размеры Норы. Потом они зашли в огромный ангар, где бродили ученики воскресных школ с мешковатыми рюкзачками за спиной, и там Дик купил себе и Норе джинсы, футболки и еще темно-синий свитер для Норы. Далее последовали бутик минималистов, долгий разговор с очередным очарованным продавцом, покупка шести белых лифчиков от «Гитано», шести пар белых трусиков и шести пар колготок той же фирмы. За углом были приобретены ему и ей две пары черных кроссовок «Рибок». Там же — два черных матерчатых чемодана на колесиках. В аптеке на Главной улице под чутким руководствам седоусого продавца в очках — черная и платиновая краски для волос фирмы «Л'Ореаль»; прокладки «Олвейз ультра плас макси» с крылышками, которыми она только и пользовалась, хотя об этом Дарт у Норы не спрашивал; косметика «Кавер герл клин»; помада той же фирмы; розовые тени для век «Мэйбеллин без блеска» («Чтоб мерцала, но не блестела», — сказал Дарт); смазка; тушь для ресниц; шампунь с кондиционером «Видал Сассун»; пенка для ванн «Нитро»; медовый гель для душа; пилка для ногтей и другие принадлежности для маникюра от «Ревлон»; лак для ногтей «ОПИ»; пузырек «Коко Шанель»; мятное полоскание для рта; смывка для лака. Усатый объявил из-за кассы, на цифровом дисплее которой высветилась сумма, превысившая сто долларов: