Мистер Икс - Страуб Питер. Страница 75

– Вы увлечены ею.

– Каждый раз, когда вижу Лори, у меня все получается. Словно у нее дар какой-то.

– Думаю, у Лори целый набор таких талантов.

– Как странно: я ведь тоже так думаю. Я бы даже сказал, просто невероятно. – Вскинув голову, он улыбнулся высокому и едва различимому в темноте потолку. – То, что вы ощущаете подобное, – я об этом. Вы чуткий. – Подбородок Ковентри резко опустился. – Извините меня. Это прозвучало немного свысока, да?

– Разве что чуть-чуть, – улыбнулся я.

– Бог ты мой. Я хотел сказать, что вы, вероятно, в отличие от большинства мужчин более восприимчивы. Вы понимаете, о чем я? Ну конечно же понимаете. – Он прижал ко лбу кончики пальцев. – Я не очень путано изъясняюсь?

– Окольными путями.

Ковентри загоготал и опустил голову. Славный парень.

– Когда большинство мужчин смотрят на Лори, единственное, что они видят, – это… В общем, ясно что. А вот вы и я видим человека с блестящим умом, удивительно тонкой душой и широчайшим набором способностей, которые она только-только начинает реализовать.

– Она должна ценить вашу дружбу, – сказал я. Ковентри быстро взглянул на меня:

– А вы с ней близкие друзья, и только, да?

– Мне очень нравится общение с ней, – ответил я. – Вот только в Эджертоне я пробуду недолго.

Ковентри припустил по лестнице бегом. Я облегчил ему душу. Дойдя до площадки, он обернулся и оперся рукой на мраморную колонну. Глаза его сияли:

– Она рассказывала вам о своем прошлом?

– Лори много рассказывала о своем отце. Ковентри умерил шаг, чтобы идти по лестнице рядом со мной, хотя ему явно очень хотелось перепрыгивать через три ступени сразу.

– Отец имел на нее огромное, просто огромное влияние.

На втором этаже Ковентри щелкнул выключателем ламп дневного света над конторкой перед двумя загроможденными столами и рядами ящичков с картотекой.

– Каюсь, я все еще не раскопал фотографии миссис Рутлидж, но обещаю вам, найду их обязательно. – Он зашел за конторку. – Какая именно недвижимость вам интересна?

– Во-первых, участок земли около леса на Нью-Провиденс-роуд.

Ковентри исчез за рядами шкафов и вернулся с толстой папкой.

В 1883 году Сильвэйн Данстэн приобрел у Джозефа Джонсона десять тысяч акров, включая лес Джонсона. Говард Данстэн унаследовал данную собственность, а в 1936 году Карпентер Хэтч выкупил ее у дочерей Говарда за неожиданно крупную сумму. Значит, подумал я, мои тетушки инвестировали деньги и преспокойно живут на дивиденды.

– А во-вторых?

– Не попадалось ли вам название «Страшный дом»? Кто-то его нынче упомянул, и я никак не возьму в толк, отчего оно показалось мне знакомым.

– Это случаем не из Г. Ф. Лавкрафта? В детстве я много читал Лавкрафта. Кажется, «Страшным домом» он называл дом в Провиденсе – он провел там почти всю жизнь.

Лавкрафт – писатель, произведения которого напомнили мне рассказы Эдварда Райнхарта.

– Что еще вас интересует?

– Была такая маленькая улочка в Колледж-парк. Я, черт возьми, как ни стараюсь, никак не могу вспомнить ее названия.

– Сию минуту. Очаровательное местечко, этот Колледж-парк. А вы знаете, что там раньше была площадь, на которой старые братья Хэтч устраивали ярмарку?

– У Хэтчей была ярмарка?

Хью Ковентри заговорщически улыбнулся:

– Ни за что б не догадались, точно? Мистеру Хэтчу тоже очень бы этого не хотелось. Он дал понять, что мы должны крайне сдержанно оценивать ранние коммерческие проекты его семьи, но ярмарка много лет приносила огромную прибыль. Вот так им и удалось скупить район, известный под названием Хэтчтаун.

– А что случилось? – спросил я. – Они продали его Альберту?

– Невероятное везение. Дела Хэтчей пошли в гору, и к восемьсот девяностому году они только сдавали землю в аренду. Убогий темный квартал. Стриптиз и шоу уродцев, контрабандная торговля спиртным и проституция. Дома для рабочих ярмарки строились беспорядочно. Здесь жили и двое сомнительных врачей: доктор Хайтауэр продавал своим пациентам снадобья и наркотики, а второй, доктор Дрирс, был типичным подпольным акушером. Половина его пациенток погибла либо от заражения крови, либо от его неумелых рук.

– Выходит, Хэтч хочет держать эту часть семейной истории под сукном?

– Я не сужу его, – сказал Ковентри. – Ведь если разобраться, они всего лишь землевладельцы. К середине двадцатых годов это был участок незанятой земли с пустующими домами. Затем появились люди из Альберта и одним чохом скупили все. В скором времени подоспела регистрация, подтянулись торговцы, и весь район в момент раскупили. Про какую улицу вы спрашивали?

– Бакстон-плейс, – сказал я, назвав старый адрес Эдварда Райнхарта, будто с самого начала только о нем и думал.

Ковентри снова скрылся за шкафами и вернулся с подшивкой гроссбухов высотой в два фута и шириной в ярд.

– Раритет… – Он бухнул подшивку на конторку, развернул так, чтобы нам обоим было удобно рассматривать страницы, и раскрыл ее. Нарисованная от руки схема четырех-пяти улиц, разделенных вдоль границ собственности, занимала правую страницу. На левой же были записи продаж зданий и земельных участков с присвоенными им номерами, перенесенными на карту.

– Великолепный памятник материальной культуры! – воскликнул Ковентри. – Рука не поднимется заменить этот шедевр записями в компьютерной базе данных.

Я спросил его, как отыскать Бакстон-плейс в этом великолепном памятнике.

– Если повезет, мы найдем алфавитный указатель. – Он открыл последние страницы. – Ох, все-таки его творцами были великие люди. Так, Бакстон-плейс… – Его палец заскользил вниз по колонке рукописного текста, затем перескочил на вторую страницу. – Есть! – Ковентри сощурился и ткнул пальцем в крошечный проулок. – Тупичок. Что там могло быть? В те времена, по обыкновению, – конюшня. И, скорее всего, парочка домов для конюхов и их помощников. Так, теперь взглянем на список владельцев земельных участков за номерами 60448 и 60449.

Он пробежал глазами список на титульном листе.

– Вот, 60448, – сказал Ковентри. – Первоначально принадлежал «Ярмарке братьев Хэтч», во всяком случае в тысяча восемьсот восемьдесят втором. И как вам это нравится? – Он начал смеяться. – В тысяча девятьсот втором году был продан Просперу Хайтауэру, М. Д.

Я поднял глаза на него.

– Хайтауэр. Доктор-торговец снадобьями, помните? Так, что дальше… Приобретен эджертонской городской общиной в девятьсот двадцать втором. В девятьсот пятидесятом продан Чарльзу Декстеру Варду. А как насчет его соседа? Участок 60449. «Ярмарка братьев Хэтч». В девятьсот третьем куплен Коулмэном Дрирсом. Невероятно! Это ж наш подпольный акушер. Они жили бок о бок! Догадываюсь почему – Бакстон-плейс ведь был тупиком, а не улочкой. Никаких тебе любопытных соседей, разглядывающих приходящих-уходящих пациентов. Что же было дальше, когда не стало Дрирса? Приобретен городской общиной в тысяча девятьсот двадцать четвертом, продан Уилбору Уот-ли в тысяча девятьсот пятидесятом. – Ковентри резко выпрямился. – Помните, мы только что говорили о Г. Ф. Лавкрафте?

Я кивнул.

Ковентри хихикнул и покачал головой, словно не веря своим глазам.

– Что такое?

– Аавкрафт написал рассказ под названием «История Чарльза Декстера Варда», а Уилбур Уотли – действующее лицо «Ужаса в Данвиче», одного из его рассказов. Здорово, просто здорово! Надо будет отметить этот день в своем календаре. Ни разу еще за все время работы в мэрии я не наталкивался на литературную аллюзию.

– Вас не затруднит посмотреть кое-что еще?

– После всего этого? Ну конечно нет!

Я назвал ему адрес пансионата на Честер-стрит. Менее чем через минуту Ковентри вернулся с манильским конвертом [45].

– Что вы хотели бы узнать?

– Кто настоящий владелец.

Ковентри вытянул последний лист из конверта и пустил его по столу конторки ко мне. Дом Хелен Джанетт был приобретен компанией, расположенной на Лэньярд-стрит, в августе шестьдесят седьмого.