Обитель теней - Страуб Питер. Страница 87

– Так я и думал, что ты станешь соколом: это чрезвычайно любознательная птица.

Том огляделся с высоты птичьего полета. Он точно новыми глазами увидел знакомую местность – деревья, поблескивающую гладь озера, яркую зелень лужаек и газонов, – и от красоты, открывшейся ему, перехватило дух. То был настоящий Эдем, земля обетованная. Вдали виднелась сеть автомобильных дорог, как извилистых, так и прямых, перемежавшихся аккуратными деревенскими домиками, еще дальше расстилалась пустыня, а уж совсем на горизонте, на расстоянии многих миль, вздымалась горная цепь. И повсюду там, внизу, кипела жизнь, даже в траве и песке что-то копошилось – соколиные глаза Тома различали муравьев, жучков и прочих букашек.

– Эй! – окрик Коллинза вывел его из оцепенения.

Маг уже сидел на застекленной крыше, вглядываясь вниз.

Том нехотя опустился. Волшебное проницательное зрение его покинуло, и он снова превратился в обыкновенного пятнадцатилетнего парнишку.

– Вот видишь, это не так уж и плохо, – заметил Коллинз. – Мог ты испытать что-либо подобное в том, бесхитростном материальном мире? Ну да ладно, подходит наконец критический момент. Смотри внимательно.

Среди моря голов Том разглядел себя и Дэла неподалеку от дамы, разливающей чай. К ним приблизился Маркус Рейли, за которым, как всегда, хвостом тащился Пинфолд, и тот Том, что был там, внизу, заговорил с ними, отвернувшись от Дэла. Сидящий на крыше Том вглядывался в пшеничную макушку Маркуса, будто пытаясь обнаружить злокачественную опухоль, которая много лет спустя приведет его приятеля к трагическому финалу на автостоянке во Флориде.

– Ты зря теряешь время, – словно прочтя его мысли, заметил маг. – Смотри туда, в тот конец зала.

Том перевел взгляд на дальнюю стенку, возле которой мыкался Скелет. Сейчас он напоминал запрограммированный автомат, подчиняющийся чужой воле. Дэл, отойдя немного в сторону от Тома и Маркуса, сверлил Скелета взглядом.

– Племянник мой оказался гораздо слабее Спекла Джона, – принялся объяснять Коллинз. – Он, видишь ли, почувствовал угрозу. Еще не зная, верить ли своим глазам или нет, он инстинктивно ощутил, что его лучший друг вступил в тайный сговор с его кумиром. Будучи не в состоянии ни проигнорировать эту непонятную ему связь, ни отвергнуть друга, он решил хоть что-то предпринять, а тут к тому же выяснилось, что упомянутый кумир имеет что-то общее и с самым ему ненавистным, самым ужасным для него существом…

Дэл сконцентрировался до такой степени, что воздух вокруг него, как показалось Тому, сгустился и потемнел. От напряжения все тело его уподобилось звенящей, готовой порваться струне.

А в противоположном конце зала Скелет незряче приблизился к полкам с коллекцией, рука его, будто сама по себе, потянулась вверх, а потом, когда пальцы сомкнулись вокруг фигурки, юркнула вниз, к карману. Все это время по его физиономии блуждала отрешенная, тупая улыбка.

В тот же миг Дэл расслабился. Внезапно Тома охватила жалость и к Дэлу, и к Дейву Брику (тот, сжимая логарифмическую линейку, во все глаза пялился на Скелета), и к самому себе: столько переживаний, столько настоящего горя – и все из-за какой-то глупой ревности!

– Он воспользовался твоей силой, – неожиданно заявил Коллинз.

– Вот как? – изумился Том. – А как же левитация?..

– То же самое: он использовал твою силу. – Коллинз встал, и Том, ошеломленно моргая, поднялся вслед за ним. – Ну, пора домой.

Громадная серая сова взмыла прямо к облакам. Том, пошатнувшись слегка, поднял руки – теперь это были крылья.

Опять мгновенное превращение… Вокруг него сгустилась белесая мгла – то ли облако, то ли туман. Сова куда-то исчезла. Перед глазами встала бледно-зеленая стена.

Когда в голове у Тома прояснилось, он обнаружил, что лежит навзничь между первым рядом и сценой Большого театра иллюзий.

Глава 6

Том забрался в постель и постарался хотя бы расслабиться – сон все равно не шел. Всякий раз, закрывая глаза, он ощущал себя то в полете, то в падении.

Измучившись вконец, он спустился в столовую, где обнаружил ужин на одного: нарезанную ветчину и холодную телятину, здоровенный кусок стилтоновского сыра, тушеную капусту по-немецки и стакан ледяного молока. Том поел, не ощущая вкуса, затем отнес посуду на кухню и сложил ее в мойку.

Некоторое время он побродил по гостиной, рассматривая картины на стенах, потом подошел к застекленной этажерке. На верхней полке он обнаружил старинный револьвер в раскрытом кожаном футляре, изнутри обитом бархатом. Ниже стояли несколько фарфоровых статуэток: пастушка с посохом, школьник с ранцем, толстяк в костюме елизаветинских времен [11] с громадной пивной кружкой, группа крепко поддавших уродцев, горланящих наверняка похабную песенку.

Фигурка пастушки располагалась особняком, и Том, приглядевшись, узнал в ней Розу. Ошибки быть не могло: высокий лоб, из-за которого лицо выглядело каким-то беспомощным, полные, чувственные губы, широко расставленные глаза, смущенный вид. Рука Тома сама потянулась к бронзовой ручке дверцы, но он тут же отдернул ее, будто обжегшись: его внезапно охватила суеверная боязнь дотрагиваться до этой фигурки. Сделав над собой усилие, он повернулся и побрел к себе наверх.

Тем вечером ему все же удалось вздремнуть немного перед тяжелым разговором с Дэлом.

Двери, соединяющие их комнаты, были наполовину раздвинуты. Том прошел к Дэлу и, услыхав шум воды в ванной, присел на кровать.

Дэл появился через несколько минут с накинутым на плечи полотенцем и блестящими от воды волосами. Том подумал, что он и вправду выглядит ребенком, чуть ли даже не девятилетним.

– Надо же, почти весь день продрых! – выпалил Дэл. – Но зато чувствую себя будто заново родился!

– И я целый день проспал, – соврал Том.

– Если так пойдет и дальше, мы окончательно привыкнем к распорядку настоящего мага: ночью на ногах, днем спать. Ну и отлично. Я люблю ночь, а ты?

Дэл принялся вытирать волосы, абсолютно не стесняясь, а может, не замечая своей наготы.

– Я лично предпочитаю дневной свет, – буркнул Том.

Дэл удивленно посмотрел на него из-под полотенца:

– Ты что, не в настроении, да?

Том пожал плечами, и Дэл снова спрятал лицо в полотенце.

– Как насчет побаловаться картишками, после того как я оденусь?

– С удовольствием.

– Нам надо больше практиковаться – я так, наверное, уже несколько недель не притрагивался к картам. Тренироваться нужно постоянно, иначе потеряешь форму. Хочешь, покажу тот способ тасовать, который я изучал в поезде?

– Ну, давай.

Дэл, стянув полотенце с головы, стал вытирать ноги. Волосы его на висках завились кудряшками, но за ушами все еще свисали сосульками. Наконец он отшвырнул полотенце и принялся надевать чистое нижнее белье.

– Скоро, может быть даже завтра, дядя нам поведает окончание истории.

– Возможно.

Дэл, застегивая желтую рубашку, чуть смущенно посмотрел на Тома:

– Давай теперь здесь проводить каждое лето, а? Будем учиться вместе у дяди… Ты как?

Не получив ответа, Дэл подошел к письменному столу, достал из ящика новую колоду и сорвал с нее целлофановую обертку.

– Ну, бери стул, садись, – пригласил он Тома, как-то уж слишком хитроумно тасуя карты: то похлопывая по ним, то сжимая между ладонями, то распуская веером. – Теперь смотри – Он одним быстрым движением раскинул колоду по столу в длинный ряд: крайними слева оказались четыре двойки, затем четыре тройки, и так далее, вплоть до четырех тузов. Неплохо, да? Этот способ тройной перетасовки позволяет делать с картами что твоей душе угодно. Не пройдет и пары месяцев, как ты его освоишь, и тогда…

– Дэл, – прервал его Том, – расскажи-ка мне о вентнорской сове.

Глаза Дэла расширились. Он собрал колоду и принялся машинально ее тасовать.

– А мне нечего рассказывать, – прервал он наконец затянувшуюся паузу.