Последняя осада - Страуд Джонатан. Страница 14
Девочка мгновенно приняла решение, отступила на шаг, повернулась и помчалась наверх по лестнице.
И не успела она это сделать, как вспомнила, что их комната – это тупик. Оттуда деваться уже некуда.
Но, может быть, человек, отбрасывающий тень, не пойдет за ней наверх. У него ведь есть еще целых две дороги. Тогда все в порядке. Эмили может переждать на лестнице, пока он не уйдет.
Девочка остановилась в темноте между двумя бойницами. Что там, внизу?
Не было слышно ни звука. Может, он ушел куда-нибудь еще? По-прежнему тишина. Эмили испустила долгий вздох облегчения. Во рту страшно пересохло.
И тут она снова услышала шаги на лестнице.
Шаги поднимались к ней.
«О нет! О нет!»
Девочка с трудом заставляла себя поднимать помертвевшие от ужаса ноги, холодные и тяжелые, точно мрамор. Шаг за шагом, шаг за шагом кралась она по ступенькам.
«О нет! Господи! О нет!»
Это был Гаррис, она точно знала, что это Гаррис и, когда он найдет ее, он ее убьет. Может быть, он знает, что они в замке, потому и пришел сюда. Он пришел, чтобы поймать и убить ее, и он сделает это в чистенькой белой комнатке на самом верху…
Девочка поднималась наверх так быстро, как только осмеливалась, и вот уже она очутилась в тупике, где коридор и путь наверх были перегорожены черными решетками, а за распахнутой дверью виднелась ярко освещенная комната. Девочка прошмыгнула туда, огляделась… Спрятаться негде.
Позади, совсем рядом, послышался хриплый кашель.
Разве что… может быть, в камине? Девочка подбежала к нему, пригнулась. Размышлять некогда. Эмили наступила на решетку, выпрямилась.
«Так спрятаны только голова и плечи. Этого мало».
Эмили подняла руки, уцепилась за кирпичную кладку. Кладка была грубая, неровная. Девочка ухватилась обеими руками за кирпич в передней части дымохода, задрала ноги и уперлась ими в заднюю стенку камина. Это было очень неудобно – Эмили выгнулась, точно падающая кошка, голова свисала вниз, ноги торчали вбок – но некоторое время так продержаться было можно. Рюкзак на спине сполз под собственной тяжестью. Правая рука Эмили нащупала новую опору, чуть повыше. Эмили перенесла вес на нее, перехватилась поудобнее левой и, обретя большую свободу движения, напрягла спину и переступила ногами на несколько шагов выше по противоположной стенке. При каждом ее движении на пол летели мелкие частички черно-бурого порошка.
В комнату вошли.
Эмили замерла. Она висела в камине, распятая в темноте. Одна ее щека упиралась в кладку, покрытую сажей. Краем глаза Эмили видела между своих запястий свет, падающий снаружи, из камина. И даже при таком плохом обзоре черная пыль на каминной решетке буквально бросалась в глаза.
Послышались беспорядочные шаги. Шаги остановились. Человек шумно и протяжно высморкался. Пару раз шмыгнул носом. Кашлянул.
Эмили понятия не имела, достаточно ли высоко задраны ее ноги, не видно ли их снаружи. Девочка представила себе, как они торчат на задней стенке беленького, чистенького камина, в полукруге света. Ей отчаянно хотелось, чтобы ее ботинки были белые – для маскировки, – но они были темно-коричневые, с красноватым отливом. А больше всего ей хотелось, чтобы она никогда-никогда не возвращалась в замок и чтобы она его вообще никогда не видела. Какой идиот вчера додумался сюда вернуться?
Она. Кроме себя, винить некого.
А плечи тем временем стали уставать. Одна рука начала отчаянно трястись. Эмили как можно бесшумнее переместила эту руку, чтобы хоть чуть-чуть расслабить мускулы. Пальцы коснулись хрупкого кирпича, и тоненькая струйка порошка потекла вниз, в камин. Девочка смотрела, как она мягко вьется на свету.
Ну все, теперь он точно заметит!
Эмили закусила губу, зажмурилась и стала ждать.
Ждать…
Она открыла глаза. В комнате было очень тихо. Никто не сморкался, не кашлял и не шаркал ногами. Не слышно было ни шагов, ни шороха одежды.
Но она все равно не шелохнулась.
Прошло пять минут. Плечи у Эмили ныли уже непереносимо. А снаружи по-прежнему не доносилось ни звука. Но чем дольше девочка ждала и чем внимательнее вслушивалась, тем сильнее она опасалась, что тишина эта – предательская. Она представляла, как Гаррис ждет там, снаружи, неподвижный, как охотящийся богомол, не сводя глаз с камина. Он доволен собой. Он знает, где она. Он дождется, когда Эмили решит, что она уже наверняка в безопасности, когда она выскользнет из камина, точно мышка из норки, – и тут-то он накинется и схватит ее.
И девочка упорно держалась и держалась, хотя теперь у нее тряслось все – руки, кисти, пальцы. Спину ломило от боли. Эмили тошнило. Ей казалось, что она сидит тут, в этой трубе, уже несколько часов – нет, несколько дней! Она больше не выдержит…
И тут ее пальцы разжались, и Эмили вместе с водопадом кирпичной пыли и средневековой сажи обрушилась в камин и еще вдобавок подвернула ногу на решетке. Она растянулась на полу, раскинув руки, точно стрелки часов. А ноги так и остались лежать в камине. Вокруг медленно оседало облако черной пыли.
Сквозь редеющую пыль Эмили был виден деревянный потолок. И больше она ничего не видела. Ненавистного лица рядом не было. Никто не бросился и не схватил. Она была в комнате одна.
Она еще долго лежала так, переводя дыхание, и даже не плакала – на это не осталось сил.
Наконец она все же зашевелилась. Слегка поморщилась от боли в лодыжке. Медленно встала на ноги, хромая, подошла к окну. Сбросила рюкзак на подоконник и неловко устроилась рядом сама, глядя на снег внизу. Далеко-далеко, за рвом, играли несколько детей. Они держались у самой изгороди и кидались снежками. Эмили бесстрастно смотрела на них. Дети были слишком далеко, лиц не различить.
Когда на лестнице снова послышались шаги, ее это почти не взволновало. Гаррис так Гаррис. Она была слишком измотана, и ей было все равно.
– Ах, вот ты где!
Эмили оглянулась. В дверях стоял Маркус.
– Ты где была все это время? Что случилось? Нет, не надо, не рассказывай! Ты забралась в камин! Ха-ха! Ну и видок у тебя! Видела бы ты свое лицо – ты на панду похожа!
Он расхохотался и подошел к окну.
– Подвинься, что ли.
– Осторожно! Нога!
– Извини. Что, подвернула?
Он, улыбаясь, уселся напротив. Эмили еще никогда не видела его таким довольным.
– Подвернула. И не вижу тут ничего смешного. Знаешь, как больно?
– Мне очень жаль. Но послушай, Эм, у нас все получилось! Мы пережили этот обход. Нам есть чем гордиться!
– Не могу я гордиться, у меня все тело болит. И к тому же посмотри на меня – я вся в саже!
– Ну что ж, Эм, войны без ран не бывает. А эту битву мы выиграли! Мы победили, черт возьми!
– Мы чуть не попались, вот что. Если бы я не втиснулась в ту трубу, мне бы пришел конец.
Маркус присвистнул.
– Так он что, в самом деле заходил сюда? Кр-руто! Ты молодчина, Эм! Нет, какая ты молодчина! Ты была на волосок от гибели. Даже ближе меня. Я…
– А Саймон где?
– Не знаю. Но он точно не попался. Гаррис…
– Так это точно был Гаррис, да?
– А кто же еще это мог быть? Как бы то ни было, он ушел, и Саймона он не обнаружил. А угадай, зачем он приходил?
– Нас искал.
– Да что ты! Нет, конечно! Ему и во сне не снилось, что сюда кто-то может забраться. Это-то и есть самое замечательное. Нет, он приходил птиц гонять.
– Чего-о?
– Ну, ворон и так далее. Видела, тут везде решетки и сетки? Это все затем, чтобы птицы не залетали в крытые помещения замка. Если они проберутся сюда и будут тут гнездиться, они тут в два счета все загадят. И вот Гаррис обходил замок, чтобы убедиться, что ни одна наглая ворона не поселилась тут за Рождество. Я просто слышал, как он об этом бормотал. И еще он ковыряет в носу – я видел из-за колонны!
– Знаешь, Маркус, без таких подробностей я как-нибудь обойдусь. Так что было с тобой? Он поднялся сюда и едва не сцапал меня. А потом?
– Ну, я забежал в спальню хозяина замка. Там спрятаться было негде – в камин полезть я бы не рискнул! Но там было еще два выхода. Я кинулся к ближайшему – и представляешь, оказалось, что оттуда нет выхода! Я чуть не обмочился со страху – и это было бы вполне уместно: та комнатка оказалась нужником. Просто сиденье в углу и аккуратная круглая дырка. Но я подумал, что мне конец, потому что не сообразил, что он пошел наверх, следом за тобой. Короче, я оттуда выскочил, забежал в соседнюю дверь и попал в часовню.