Спец экстра-класса - Стрельцов Иван Захарович. Страница 22

– Идут, как по проспекту, – недовольно пробурчал Игорь Маклахов, сквозь линзы мощного бинокля наблюдая за арабами. Когда первые боевики достигли места закладок «лягушек», капитан в микрофон негромко произнес: – Приготовиться.

Диверсанты заложили в жерла «вариантов» серебристые цилиндры гранат. Прячась в засаде у подножия горы, старший лейтенант Фамов откинул предохранительный колпачок с красной кнопки «Пуск» на дистанционном управлении.

Боевики, негромко переговариваясь по-арабски, прошли место закладки мин. С этой секунды все четверо были в прицеле оптики Сергунька, который в мохнатой маскировочной накидке забрался в крону дерева и теперь с расстояния двухсот метров контролировал тропу.

Когда основная масса боевиков с гружеными мулами вошла в зону поражения «лягушек», Фантомас нажал красную кнопку. Дремавшие поддернем чугунные чудовища, получив электронный сигнал, мгновенно проснулись и, своими чувствительными датчиками учуяв поблизости добычу, рванулись наружу.

Почти одновременно вышибные заряды выбросили на метровую высоту двенадцать осколочных мин, которые тут же взорвались, сея в радиусе десятка метров смерть…

– Ориентир – вспышки взрывов, – не отрываясь от бинокля, проговорил в микрофон Маклахов. —Три гранаты, беглым огнем.

На языке артиллеристов такая команда означает, что каждый из гранатометчиков должен использовать по три гранаты и вести огонь самостоятельно по мере готовности.

Приглушенно захлопали «варианты», первые гранаты разорвались на приличном расстоянии от основной массы наемников. Оглушенные близкими взрывами «ОЗМ-4», те арабы, кто не попал под смертельный град чугунных осколков, пытались обороняться. Несколько человек стянули с трупа изуродованного взрывом мула крупнокалиберный пулемет «утес» и начали его устанавливать, другие боевики залегли, стреляя во все стороны.

– Увеличить угол на сорок пять градусов, – по ходу стрельбы корректировал гранатометчиков Макнамара.

Диверсанты выставили указанный градус на угломерах, прикрепленных к стволам «вариантов». И сразу же три гранаты взорвались белыми фосфорическими вспышками возле уже установленного пулеметного станка, отшвырнув ударной волной одного араба и заставив остальных залечь.

– Добавить еще пять градусов, – продолжал корректировать огонь капитан.

Вскоре к остаткам отряда, залегшего на изуродованной взрывами поляне, подошли еще два.

Маклахов тут же приказал перенести огонь «вариантов» в ту сторону, где виднелись между деревьями навьюченные лошади и мулы. Остатки первого отряда, прикрытые огнем остальных, отползали под защиту деревьев.

– Сейчас Бабай попробует сбить нас с горы, – негромко произнес Игорь, обращаясь сам к себе, но фразу, сказанную в микрофон, услышали все бойцы. – Ну, ну, парк аттракционов зажигает свои огни.

Действительно, у подножия горы диверсанты приготовили множество сюрпризов, несколько десятков мин от растяжек и «лягух» до направленного действия «МОНов». Для большего разнообразия в специально оставленных просветах установили самострелы из «АКМов» в автоматическом режиме огня. В конце «тропы ужасов» стояли два авиационных пулемета, электроспуски которых позволяли Лису вести огонь на расстоянии из хорошо защищенного укрытия. Если сквозь это боевики пройдут (что вряд ли), то в ход идет основной аргумент – «человеческий фактор» в виде двух подгрупп, которыми командуют Фантомас и Шнифт.

В этом случае арабы окажутся между молотом и наковальней, но Маклахову не хотелось переходить к основному аргументу. Огневой контакт, какой бы ни был успешный, без потерь не обходится, а терять своих людей капитан не собирался.

У подножия горы, как и было задумано, захлопало несколько взрывов, к которым тут же примешались звуки автоматных очередей. Через минуту все стихло.

– Прекратить огонь, – скомандовал Маклахов, и сразу же в воздухе повисла звенящая тишина. Опустив бинокль, командир диверсантов стал спускаться вниз к плато, где разместилась группа Фантомаса.

Сам старший лейтенант, превратив свой «вариант» из портативного миномета в саперную лопатку, сидел на небольшом валуне и курил, спрятав сигарету в ладонь.

– Как дела? —подойдя поближе, спросил Игорь.

– В лучшем виде, – буркнул старший лейтенант. – Ни раненых, ни убитых. Как по нотам отстрелялись, «духи» так пятились, что даже жмуров своих побросали. Мы их, как говорится, прижали научно-технической революцией, мать его так.

И, как в подтверждение слов Фамова, где-то вдалеке грянула серия взрывов и громогласным эхом прокатилась по горам.

– Ну, вот и «охотники» сработали, —усмехнулся Маклахов. —Теперь у Бабая только один выход – вниз на равнину. Что и следовало доказать.

– Не понимаю. – Фантомас зло сплюнул себе под ноги. – Такого матерого зверюгу выследили, зажали, пощипали хорошенько и отпускаем. Для чего? Чтобы этот вурдалак солдатской кровушки попил? Да сюда надо было бы бросить полк «грачей» [4], чтобы они из этих гор футбольное поле сделали. А мы его щелкнули по носу и отпускаем. Не понимаю, зачем?

Игорь присел рядом со старшим лейтенантом и, улыбнувшись, сказал:

– Знаешь, как говорят фартовые люди? «Хороший понт дороже денег». Ты правильно заметил, Бабай кровожадный зверюга, более того, он, возможно, главная знаковая фигура, с ликвидацией которой совсем по-другому будет выглядеть эта кампания и ее результаты. Удар авиацией – это, конечно, один из самых эффективных способов уничтожения. Но после плотного авианалета вряд ли удастся отыскать труп ненавистного алжирца. А отсутствие трупа – первый признак недоказуемости смерти и благоприятная почва для создания всяких мифов и легенд. Как уже было с Летуном, первым президентом независимой, мать ее, Ичкерии. Наше начальство играет наверняка, поэтому мы только загонщики, загоняем этого кровожадного зверюгу в ловушку, где его поджидает настоящий охотник, от которого он не уйдет.

Переключив рацию на волну группы Христофорова, Маклахов устало произнес:

– Волк спускается в долину.

После возвращения с учений Владимир Христофоров, как и основная масса бойцов, завалился спать. Проснулся он, когда за окном купе вечер раскинул сиреневый занавес сумерек. Набросив на плечи китель, Христофоров распахнул дверь и вышел в коридор, на глаза ему тут же попался дневальный матрос, который с прилежностью проводника фирменного поезда подметал пол. Увидев старшего офицера, дневальный вытянулся по стойке «смирно» и не совсем по-уставному спросил:

– Чаю не хотите, товарищ полковник?

На мгновение задумавшись, Христофоров отрицательно покачал головой.

– Нет, дружок, ты мне лучше скажи: где расположились разведчики?

– А-а, – матрос расплылся в довольной улыбке, – они с комендантским взводом и прочими кавалерами оккупировали седьмой плацкартный вагон. – Немного подумав, он добавил: – Нумерация вагонов начинается от хвоста поезда.

– Отлично, – кивнул Христофоров и направился к выходу.

Раз он решил поближе познакомиться с командиром разведчиков, то лучше это сделать не откладывая. Выйдя из вагона, он не спеша направился в конец состава, поглядывая на номера. Вот и седьмой. Владимир ступил на пол тамбура, где на входе со штык-ножом на поясе стоял широкоплечий матрос-дневальный, круглолицый, как луна, с хитрыми раскосыми глазами.

Увидев вошедшего, дневальный хотел подать команду, но Христофоров жестом руки остановил его. Из открытой двери доносились громкие разговоры, смех и звуки настройки гитары. Неожиданно голоса смолкли, и под аккомпанемент музыки кто-то с легкой хрипотцой запел:

Нас в такие гоняли дали,

Что не очень-то и дойдешь.

Мы годами в засаде ждали,

Невзирая на снег и дождь.

Мы морпехи, солдаты удачи,

Головорезы номер один.

Мы морпехи, солдаты удачи,

Головорезы номер один.

Говорят, что за эти годы

Басмачей пропал и след,

Что в анналах родной природы

Этих тварей в помине нет.