Спец экстра-класса - Стрельцов Иван Захарович. Страница 37

– Нет, —твердо ответил Виктор.

– Банкир Коровин получил пулю в затылок, когда выходил от любовницы. Знаешь такого?

– Откуда?

– Игорь Усачев, вор в законе Цыпа. Разрывная пуля в глаз.

– Нет, – покачал головой Савченко. Весь этот разговор давно перестал ему нравиться.

– Не знаю. Нет.

– Значит, никого не знаешь, —закончив перечислять убитых, задумчиво проговорил Курилов. Улыбнувшись каннибальски доброй улыбкой, добавил: – Ты, я гляжу, парень эрудированный. Ничего общего во всех этих ликвидациях не заметил, а?

– Они все были членами одной секты? – снова закосив «под дурака», наивно спросил Виктор.

Но второй раз номер не прошел, майор не поддался на провокацию.

– Нет, – покачал он головой, – их всех завалили выстрелом в голову. Визитная карточка стрелка, так сказать.

Савченко только пожал плечами, дескать, я к этому какое имею отношение?

– Хорошо, – кивнул майор и вдруг, подскочив с места, уставился на Виктора в упор и громко спросил: – А ограбление банковского броневика «Глобал Инвест»?

Виктор изо всех сил старался не подать виду, но сердце екнуло, на лбу выступили капли холодного пота, и от сыщика это не укрылось.

«Есть контакт», – радостно подумал Курилов. Он все-таки нащупал брешь, теперь методичными ударами ее надо расширять, крушить оборону, пока противник окончательно не дрогнет. И потекли часы бесконечного допроса, арестованный же просто молчал, уставившись в стену за спиной Курилова.

Через пять часов беспрерывной словесной пытки майор первый не выдержал. Взвившись со своего места, он ухватил Виктора за полу спортивной куртки и рванул его на себя.

– Ты, паря, влип дальше некуда. Выкаблучиваешься, чтобы пятки не жгло, а надо петь, чтобы огонь притушить. Знаешь, почему тебя допрашиваю лично я? Нет. Да за вчерашнее любой из моих оперов просто голову тебе оторвет, независимо от того, будешь ты молчать или петь курским соловьем. Чтобы не устроили суд Линча, я поставил для охраны твоей камеры ОМОН. И не тебя я спасаю, хер бы с тобой, мочила, просто своих людей оберегаю от ненужных глупостей и неприятностей. Но если ты будешь упорствовать, я гарантирую пресс-хату в Бутырочке, попадешь в свою тюремную атмосферу. Там сидят такие отморозки, они быстро сделают из супермочилы суперпетушину. Поверь мне, захочешь говорить, но будет поздно! Ну? Молчишь? Хорошо, сроку тебе сутки. Если нет —едешь в Бутырку на перевоспитание.

Виктор по-прежнему молча смотрел в стену за спиной майора, абсолютно не понимая, о чем тот говорит.

Тяжелый «шестисотый» «Мерседес» выехал за пределы Московской кольцевой дороги и прибавил скорость.

Через полчаса машина вкатилась на территорию респектабельного дачного поселка, сплошь застроенного дворцами новых хозяев жизни. Усадьба, перед которой остановился «Мерседес», ничем не отличалась от соседских. Такой же каменный забор в виде миниатюрной Великой Китайской стены, правда, над забором по всему периметру было установлено двухметровое толстое пуленепробиваемое стекло. Но это так, частность, деталь из жизни «новых русских». За оградой был выстроен двухэтажный особняк в виде приплюснутой латиноамериканской фазенды, похожей на подкову, внутренняя сторона которой представляла собой широкую террасу. За ней раскинулся бассейн фигурной формы с искусственным водопадом и небольшой отмелью с джакузи, где, как в камчатских гейзерах, пузырилась вода.

Владелец всего этого великолепия Фарид Шарипов был обычным бизнесменом средней руки и руководил всего одной небольшой похоронной компанией и одним крошечным магазинчиком «Ритуальные услуги». Правда, в районе, где располагалась компания, Шарипову платили все бизнесмены. Потому что, если кто-то отказывался платить, из магазина «Ритуальные услуги» присылали венок с траурной лентой, где было указано имя виновника. В первый раз на фирму, во второй раз уже на похороны. Поэтому бизнесмены справедливо решили сперва платить Фариду, а потом налоговой инспекции, если денег не хватало сразу на два расчета. Налоговики хотя бы присылают повестки и уведомления, а не похоронные венки.

Веселая идея с венками принадлежала не Фариду, а его двоюродному брату Владимиру Шарипову, вору в законе, который и привлек младшего брата, некогда мелкого фарцовщика, в преступную группировку.

Оба брата происходили из династии московских татар, которые испокон века держали на Казанском вокзале перевозку и переноску пассажирских багажей, но они бегать с тачкой по перронам в поисках чаевых не хотели. Весельчак и выдумщик Владимир на свое шестнадцатилетие отчебучил шутку, которую суд по справедливости оценил в пять лет колонии. С этого момента началась уголовная карьера Владимира, сопровождавшаяся за его веселый нрав пересылками по всем лагерям Советского Союза.

Фарид тоже работать не хотел, но, побывав с матерью у брата на свидании в Кировской области, младший Шарипов не увидел романтики в воровской жизни. Поэтому по окончании школы он не бросился к тачке носильщика, но и воровать тоже не пошел, отдав предпочтение мелкой фарцовке.

Когда через год снова пришлось делать выбор, либо в армию, либо за решетку, свободолюбивый Фарид опять выбрал третий вариант: пробыв два месяца в психиатрической больнице, он обзавелся великолепной справкой с не менее великолепной записью: «вяло протекающая шизофрения».

В начале девяностых старший Шарипов, отдав пятнадцать лет лагерям и тюрьмам, вернулся в Москву наверстывать упущенное. Пользуясь воровской короной, как мандатом Реввоенсовета, стал сразу же собирать себе армию. В то время были сильны националистические веяния, и преступные сообщества собирались по этническим признакам. Но Владимир был по натуре интернационалистом, не без оснований считая, что национальность ни при чем, сам человек чего стоит?

В его армии было около сотни «пехотинцев» разных национальностей, и в этом была их сила. Младший брат сперва держался от старшего немного в стороне, хотя и выполнял роль лоцмана в бушующем море деловой Москвы. Постепенно Фарид убедился в безнаказанности брата и окончательно примкнул к его сообществу, сразу став одновременно и порученцем, и преемником.

К тому времени под Владимиром был целый район, была похоронная компания с магазином «Ритуальные услуги». Но неугомонная душа Шарипова-старшего жаждала деятельности большего масштаба. Он вдруг вообразил, что надо объединить все преступные сообщества Москвы, чтобы всем миром противостоять правоохранительным органам. Вслух он, конечно, не говорил, что хотел бы возглавить такой конгломерат, но это и так все понимали. Обсуждения по поводу объединения не проводили, некому было. К тому времени снайпер «зачистил» реформатора.

Став у кормила власти, Фарид сразу показал, что никаких реформ ему не надо, все будет по-прежнему. Кроме старого доброго рэкета, организация Шарипо-ва, говоря цивилизованным языком, занималась еще и внешнеторговыми сделками, с кем торговать и чем – было совершенно .безразлично. Братва тоже не возмущалась, Фарид исправно отстегивал в общак, и, главное, не было никаких нововведений.

Жизнь казалась теперь настоящей сказкой без всяких треволнений. Ну, когда-никогда пошлешь зажравшемуся купчишке похоронный венок, и опять тишина.

«Мерседес» въехал на территорию усадьбы, проехал немного по дорожке к особняку и соскользнул в подземный гараж.

Пройдя в спальню, Фарид сбросил ненавистный деловой костюм, облачился в приталенный халат из тонкого японского шелка, деревянные сандалии и не спеша направился к бассейну. Над водой поднимался легкий парок, здесь вода всегда была одной температуры – тридцать шесть и шесть десятых градуса. Сбросив халат, Фарид раскинул руки и нырнул в бассейн. Вода приятно обволокла тело, наполняя легкостью.

«Прямо как парное молоко», – подумал Шарипов, отфыркиваясь, как морж. Проплыв свои обычные десять кругов, он немного устал и подплыл к отмели. Наслаждаясь массажем поднимающихся пузырьков воздуха, расслабленно раскинул руки и закрыл глаза. Немного отдохнув и освежившись, поплыл обратно. Тяжело дыша, выбрался из бассейна, оставляя на узорной плитке мокрые следы, и взял из рук ожидавшей его шоколадной негритянки широкое махровое полотенце. С удовольствием растерев тело, Фарид снова надел свой халат и, завязав потуже пояс, расположился в кресле за единственным на террасе столиком. В ту же секунду к нему подскочила молоденькая смуглолицая мулатка и поставила перед хозяином бокал толстого стекла, наполненный его любимым напитком, состоящим на две трети из сока манго, одной трети водки и горсти колотого льда.