Оборотни - Страйбер (Стрибер) Уитли. Страница 12

– Ничего удивительного. В доме наверняка полно наркоманов.

– Такое впечатление, что там плачет ребенок, – сказала Бекки. – Я уверена, что именно ребенок.

– И это вполне возможно, – мягко ответил капитан. – Раз вы считаете нужным, прикажу провести здесь обыск. Но не ходите туда в одиночку. Я пришлю с десяток молодцов с карабинами, так будет надежнее.

Бекки согласилась, что он поступает мудро. Несомненно, наверху скорее всего скрывалась банда наркоманов, и они поджидали, чтобы наброситься на нее. Или же там и на самом деле находился ребенок, но тогда десять минут, которые потребуются для сбора оперативной группы, большой роли не сыграют.

Они покинули дом и разместились в машине капитана. Как только они отбыли, оба полицейских, охранявших место происшествия, бросились в машину, чтобы хоть немного согреться. Они включили радио, чтобы не прозевать возвращения коллег, и стали нежиться в тепле. Именно поэтому они не услышали вопля бессильной ярости и досады, раздавшегося из помещения на последнем этаже. Не заметили они и поспешного бегства: цепочка серых теней, одна за другой, в один прыжок преодолела два метра, отделявших этот дом от соседнего.

Уилсон и Нефф молча ожидали результатов обыска. Последние «жители» оставили кое-какие следы своего пребывания в стенах старого здания – надписи на стенах, обрывки занавесок на окнах, ошметки пожелтевших там и сям обоев, даже остатки старого ковра в одной из комнат. Но не было ни ребенка, ни следов того, что здесь проживали недавно.

Уилсон и Нефф попросили у полицейских, не скрывавших при этом своего отвращения, собрать для них немного найденных ими фекальных остатков и положить их в пластиковые пакетики.

– Наверху никого нет, – прокричал один из тех, кого отправили осмотреть крышу. – Ничего необычного.

Но какое это имело значение? Эти типы не заметили бы даже крокодила в своей ванной.

– Давай поднимемся, – проворчал Уилсон. – Убедимся сами.

Остальные полицейские пошли вместе с ними. Группа последовательно прошлась по всем этажам. Бекки обшаривала взглядом теперь уже лучше освещенные комнаты, не в силах отогнать от себя мысль о ясно услышанном ею плаче ребенка. Двадцать минут назад здесь было НЕЧТО, что затем бесследно исчезло.

Обшарили каждый уголок, но не нашли ничего. Вернувшись в подвал, Уилсон покачал головой.

– В это невозможно поверить. Я знаю, что ты слышала звуки.

– Неужто?

– Да, я тоже слышал. Не глухой же я.

Бекки была удивлена. Она не думала, что он их тоже уловил.

– Так почему же ты не поднялся со мной?

– Потому что никакого ребенка там не было.

Она в упор посмотрела на него: лицо Уилсона застыло от ужаса.

– Хорошо, но если не ребенок, то что же это было? – спросила она, едва удержавшись при этом от иронического тона.

Он встряхнул головой и вытащил пачку сигарет.

– Отвезем дерьмо в лабораторку. Это все, что мы пока можем сделать.

Они вышли из дома вместе с группой разочарованных полицейских. Со скудным уловом, тщательно упакованным в пакетик, они направились в сторону Манхэттена.

– Ты думаешь, этого окажется достаточно, чтобы заново открыть дело Ди Фалько? – спросила Бекки.

– Вероятно.

Он безрадостно рассмеялся.

– Но, может быть, существуют какие-нибудь более серьезные следы? Они позволили бы нам продвинуться вперед. – Она замолчала. Тишина затянулась. – Как ты считаешь, кто за всем этим стоит? – не выдержав, спросила она.

– Не кто, а что. В этом нет ничего от человека.

Вот и прозвучали те главные слова, которые они так избегали до сих пор произносить: «В этом нет ничего от человека».

– Что дает тебе основание утверждать это? – спросила Бекки, немного догадываясь, что он ей ответит.

Уилсон удивленно взглянул на нее.

– Что? Ну конечно, эти звуки: никакой это не был плач ребенка.

– Что ты хочешь этим сказать? Я же отчетливо слышала его.

А может, у нее разыгралось воображение? Сейчас Бекки вспоминала голос ребенка... или что-то другое. Ей показалось, что она очнулась и явственно все услышала вновь: сначала что-то ужасное, полное угрозы... затем рыдания ребенка, слабого, раненого, умирающего.

– Эй, повнимательнее!

Бекки резко затормозила. Она едва не выскочила на Третью авеню, даже не замедлив хода.

– Извини, ну извини меня, Джордж, я...

– Припарковывайся. Ты не в состоянии вести машину.

Она повиновалась. Хотя Бекки и не чувствовала никакого недомогания, она не могла отрицать того, что чуть не допустила крупного нарушения. И, как во сне, все время продолжала слышать детский плач.

– Я чувствую себя хорошо. Не знаю, что это на меня нашло.

– Казалось, что ты под гипнозом, – сказал он.

И вновь в ней зазвучали эти дикие, чудовищные, похожие на рычание звуки. Она исходила потом. Затем по спине пробежала холодная дрожь; Бекки вновь и вновь видела, как поднимается по ступеням, всем существом воспринимая жуткую угрозу, нависшую над ней; перед ней вновь промелькнули образы изувеченных, обескровленных тел, раздробленные кости и черепа.

Она зажала рот рукой, отчаянно пытаясь не закричать, не дать захлестнуть себя ужасу.

Уилсон придвинулся к ней, обнял, ее голова прижалась к его широкой груди, она спрятала лицо в душистую теплоту его старой, не очень ухоженной белой сорочки; Бекки смутно чувствовала, что он целует ее волосы, ухо, шею, и поднявшаяся в ней волна спокойствия погребла под собой разразившуюся панику.

– Что это со мной? – недоуменно спросила она. От нахлынувших эмоций ее голос стал неузнаваем. – Чего мы там избежали?

– Понятия не имею, Бекки, но, думаю, что в наших интересах выяснить это. Давай поменяемся местами. Машину поведу я.

Она сумела скрыть свое удивление. За все годы, что они работали вместе, это случилось впервые.

– Я, видимо, потеряла голову, – сказала она, пересаживаясь на место, где обычно сидел Уилсон. – Это было выше моих сил.

– Нет, дело не в этом. Ты просто переволновалась, вот и все. Но знаешь, тебе не следовало бы так нервничать. Опасность угрожала мне, а не тебе.

– Тебе? Но ведь это меня завлекали наверх.