Последний вампир - Зайцев Михаил Георгиевич. Страница 29

– Идея! – Джентльмен круто повернулся к Игнату лицом. – У меня появилась превосходная идея! Игнат Кириллович, вы скажете заранее все, что собираетесь произнести в телефонную трубку. Я послушаю, подумаю и решу, чего с вами делать. И если я решу, что вы ОПЯТЬ пытаетесь меня обмануть, тогда... – «Вампир» задумался. – Тогда я поступлю с вами, как Влад Цепеш с пленным турком! Вы осведомлены о методах графа Дракона?

– Да, читал про героя национально-освободительного движения средневековых румын, про Влада Протыкателя, графа Дракулу. Садиться голой жо... пардон, анусом на осиновый кол, честное слово, как-то не хочется. Можно, я подумаю минуту?

– О чем, Игнат Кириллович? О том, стоит ли меня обманывать? Не стоит, мон ами. Звукоизоляция здесь отличная, будете выть, сидя на колу, долго, и никто не услышит. Выстрела также никто не услышит, но смерть от пули мгновенна и легка. Выбирайте.

– Вы меня неправильно поняли. Я просил минуту, дабы поразмышлять над текстом телефонограммы.

– Я подарил вам десять минут и, сдается мне, они на исходе. Больше подарков не ждите. Тридцать секунд, ни секундой больше, по моим ощущениям, у вас в запасе. Думайте.

Игнат закрыл глаза, втянул воздух ноздрями, задержал дыхание. Ему предстояло всего лишь за полминуты сочинить чрезвычайно двусмысленную телефонограмму. «Вампир» должен быть уверен, что речь идет о проклятой книге-артефакте и всякой эзотерической лабуде, а для полковника Сычова те же самые слова и предложения должны звучать как вполне конкретная угроза, пусть и в несколько завуалированной форме, его, полковничьему, личному благополучию. Обмануть сразу обоих – шизанутого маньяка-мистика, витающего в астрале, и заядлого материалиста, крепко стоящего на грешной земле, – задачка высшей степени сложности даже для профессионального авантюриста. Тем более обмануть с первой и единственной попытки, импровизируя на ходу.

Немой поменял позу, и кресло застонало под гнетом его немалого веса. Скрипнул пол под каблуком штиблет сумасшедшего в галстуке-бабочке. Сергач не слышал ни стона, ни скрипа, Игнат весь ушел в себя, превратился в компьютер, лишенный всех органов чувств и всяких эмоций.

Шизиков обмануть несложно, гораздо сложнее манипулировать товарищем полковником. Год назад случилось так, что, спасая себя, Сычов спас и Сергача заодно. И остался с прикупом. Сегодня надо добиться аналогичного эффекта, угрожая полковнику полной потерей и прошлогоднего прикупа, и вообще всего...

Игнат выдохнул медленно, сквозь разбитые губы, и на выдохе вспомнил в подробностях все события начала жаркого лета прошлого года. Разархивировал нужный файл в директории памяти и меньше чем за секунду прокрутил в голове многочасовую остросюжетную хронику под названием «Венец безбрачия».

10. Венец безбрачия

Лето прошлого года. Самое начало. Июнь. Совсем недавно у Игната срослись сломанные ребра и состоялось звездное интервью на Российском телеканале. Звездный час позади, однако в июне Сергач еще чувствовал себя Халифом в халифате профессиональных оккультистов.

Ласковое солнце гладило загорелую кожу, настроение было много выше ватерлинии плинтуса, Игнат возвращался домой после бурной ночевки у одной... Впрочем, с кем Игнат провел ту ночь, совершенно неважно.

Сергач щедро расплатился с частным извозчиком на раздолбанной «Таврии», вежливо поздоровался с бабушками на скамейке возле родного парадного, игнорируя лифт, бодро взбежал по ступенькам, дверь квартиры открыл, насвистывая мелодию песенки про цыганку со старой пластинки «Дип Пепл». Войдя в тесный коридорчик, убил разомлевшую на зеркале муху, взъерошил волосы и, не снимая модельных полуботинок, пошел в комнату, дабы распахнуть окна настежь – душно в дому, напрасно захлопнул форточки перед уходом, на улице под тридцать, а дома за сорок.

Первое, что увидел Игнат, войдя в комнату, – деньги на кушетке. Россыпь баксов на небрежно заправленном одеяле. Не так чтобы много, но штук десять сотенных бумажек кто-то рассыпал. Игнат остолбенел, стоя у порога, челюсть у него отвисла, а кулаки сжались и уши навострились. В квартире тишь. Только вода шумит в трубах и мухи жужжат. Откуда ж, блин, мани? Черт принес? Домовой подкинул?

Зазвонило в кармане, Сергач вздрогнул, матерясь, вытащил мобильник.

«Алло, господин Сергач? Ваша рукопись у меня. На столе задаток. Выполните простенькую магическую работу, получите еще девять тысяч долларов, и я верну вам рукопись. Откажетесь, надумаете жаловаться на вторжение в жилище, решитесь напрячь влиятельных знакомых, и я отдам ваше сочинение скорым на скандальные разоблачения журналистам. «Вольво» цвета «мокрый асфальт» припаркован у соседнего подъезда. Жду вас в машине три минуты, поспешите, господин Сергач», – сказала трубка грубым мужским голосом, и короткие гудки начали отсчет секунд.

Рукопись! Игнат прыгнул к кушетке, заглянул под матрац – рукопись исчезла.

Бумагомаранием Сергач занимался весной, лежа в провинциальной больнице, ожидая приезда телевизионщиков, прекращения болей в боку и славы. Дождался. Сам выступил перед видеокамерами неплохо, да еще и суперпопулярная ясновидящая «русская Ванга» высказалась о Сергаче в превосходных степенях. При монтаже интервью с «Вангой» режиссер поставил перед финальными титрами, будто восклицательный знак в конце хвалебной оды Игнату Кирилловичу. И в рукописи Сергача строчка о «Ванге» частенько заканчивалась восклицательными знаками. Особенно в тех абзацах, где автор разоблачал гениальную аферистку. И еще в рукописи была зафиксирована вся криминальная правда об убийстве человека, называвшего себя «оборотнем». А его убийцу Сергач числил в друзьях...

«Не дай бог, мою писанину напечатает какая-нибудь желтая газетенка! – думал Игнат, выскакивая из квартиры, наспех запирая замок на один оборот и прыгая вниз по ступенькам. – Напечатает, и скандал-скандалище, и судебные иски о защите чести и достоинства, и доследование «Дела об убийстве «оборотня», все тридцать три «удовольствия» обеспечены!»

В автомобиле марки «Вольво» цвета «мокрый асфальт» у соседнего подъезда Сергача дожидался грузный, пожилой дядя. Именно таким Игнат представлял комиссара Мегрэ, когда читал в юности Сименона. Большой такой, неповоротливый дядька, с одышкой и глазами-буравчиками.

Заводя мотор, дядька представился полковником. И не забыл предупредить, что изобличающей всех и вся рукописи при нем нету, мол, «в надежном месте» она, бумажная бомба.

Полковник называл себя «кагэбэшником», хоть и вышибли его на пенсию уже из ФСБ. Полковник был одинок на пороге старости, не имел ни семьи, ни детей, ни сестер с братьями, ни друзей закадычных, а имел лишь пенсию курам на смех и работу у частного лица, за которую держался как мог всеми остатками сил, не жалея последнего здоровья.

О личности и проблемах Полковника узнал Сергач, конечно, не сразу, однако с первого взгляда распознал в нем одинокого старого хищника с чертовски острыми, на зависть молодежи, клыками и, что называется, «мертвой хваткой».

Полковник работал соло. Получив задание «найти крючок», чтоб «зацепить Сергача», чтобы Игнат Кириллыч не смог отказаться от предложенной «магической работы», экс-кагэбист неделю подслушивал телефонные разговоры «объекта разработки». Парковал «Вольво» у соседнего подъезда, крутил ручку аппарата, замаскированного под автомагнитолу, настраивался то на стационарный радиотелефон Игната, то подстраивался к его мобильнику и поправлял наушник в ухе, пил кофе из термоса и слушал, пока не повезло, пока не клюнуло.

Вчера вечером Полковник запеленговал телефонный разговор Сергача с тем единственным другом, которому Игнат Кириллович собирался дать на читку злосчастную рукопись. Друг по кличке Архивариус, знаток и собиратель сплетен и слухов о магах, целителях, ясновидящих и иже с ними, узнав про существование заметок мистера ИКС о «русской Ванге» и про «оборотня», сначала пришел в восторг, а потом в ужас. Не сдержался Игнат, вкратце, по телефону рассказал Архивариусу, как «русская Ванга» дурит население, и оговорился, дескать, в рукописи об этом написано во всех подробностях, на ночь, типа, не читай, не уснешь потом, смех всю ночь будет мучить. Вот тут-то друг Архивариус и ужаснулся и заорал в телефонную трубку, мол, ТАКОЕ нельзя доверять бумаге. Игнат ответил шутками да прибаутками, мол, бумага под надежной охраной клопов, а друг стал уговаривать Сергача немедля уничтожить «бумажную бомбу». Дабы успокоить нервного товарища, Сергач клятвенно обещал «бомбу» испепелить завтра, сейчас, извините, некогда – пора перышки чистить и улетать к одной... впрочем, к кому, неважно...