Сон Лилит - Страйбер (Стрибер) Уитли. Страница 49

Теперь мечта была здесь.

– Давай развлечем публику, – прошептала Лео.

– Я... как я...

Лео упала перед ним на колени, прижала его руки к своим щекам.

– Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне, – пела она.

Наблюдая за этим, Лилит увидела, как вспыхнуло его лицо, зрачки расширились; она почувствовала растущую волну жара, что охватывала молодое сильное тело.

Лео начала расстегивать брюки юноши, а он с застывшей улыбкой на лице пытался неловко сопротивляться.

Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,

Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...

Его сознание затуманилось, и он это понимал; лицо Лео словно проступало через серебристую водную гладь. Ян чувствовал, как пальцы женщины возятся с молнией на его джинсах, но он не мог в это поверить... нет... Чтобы она это делала на сцене? Да, именно там, и все происходящее – реальность. И здесь же в свете бегающих огней стоит богиня – само воплощение желания. Высокая, с манящими губами, и она... смотрит на него! Она ревнует, Ян чувствовал это.

Джинсы скользнули вниз, Лео вцепилась в трусы и рванула их. Ян опустил взгляд, но она уже встала, и теперь столь знакомое ему лицо было совсем близко. Неистовым, неожиданно сильным движением Лео разорвала на нем футболку.

Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне,

Позволь мне, позволь, пожалуйста, мне...

В зале царила абсолютная тишина. Лео обхватила его руками и начала пританцовывать на месте, в такт ей негромко зарокотали барабаны. Ян чувствовал тепло ее светящегося тела, пальцы женщины сжимали его ягодицы, слегка царапая кожу длинными ногтями.

Бекки потрясла головой, но все оставалось на своих местах: под ними два балкона, на сцене – Ян без какой-либо одежды и Лео Паттен всего лишь в узких трусиках, исполнявшая с их сыном бесстыдный танец.

А эта проклятая красавица стояла от них на расстоянии всего лишь нескольких футов; стаскивая с себя кожаный костюм, она явно собиралась присоединиться к ним.

Кое-кто из зрителей тихо хлопал, вторя барабанной дроби, однако большинство, шокированные и удивленные, как и Бекки, хранили молчание.

В ее руке ладонь Пола была холодной и твердой как железо.

Горе вдруг опалило ее, как это бывает с теми, кто неожиданно заблудился. Как здесь оказался Ян? Он выглядел растерянным, его руки метались, как испуганные птички. Да, конечно, в этом виновата кровь, которая притягивала и Лео, и Яна к вампирам. Разве можно было по-другому объяснить происходящее? Так или иначе, они соединились, и теперь Полу придется расправиться с ними.

– Позволь мне, позволь мне, – продолжала петь Лео.

Трое обнаженных – юноша и две женщины – более прекрасные, чем самые совершенные статуи, медленно двигались в танце перед притихшей от удивления публикой «Музыкальной комнаты». Бекки опасалась даже украдкой посмотреть на мужа, потому что ей было страшно увидеть то, что она предполагала. И все же ее взгляд встретился с его глазами, в которых – да, именно так – была абсолютная пустота. Жизнь внезапно улетучилась из него, оставив тело-оболочку.

– Что происходит? – бормотал он. – Что происходит?

Отстранившись от Яна и вампира, Лео вышла на авансцену. Широко расставив ноги, так что ее женские прелести были открыты изумленным взорам публики, она стала выгибаться назад.

Кто-то что-то выкрикнул, к ногам певицы полетели цветы.

Ян подошел к Лео, Бекки уже много лет не видела его обнаженным, и совершенство его тела, блестящие мышцы, правильные пропорции потрясли ее, а потом она смутилась, так как обнаружила, что не с материнской заботой, а с возрастающим интересом женщины смотрит на его член. Затем к ним присоединилась женщина-вампир.

Бекки не могла отвести глаз от этого зрелища, уже не пытаясь бороться с собой. За все эти годы ей не доводилось видеть невредимую женщину-вампира при ярком освещении. Ее кожа была настолько совершенна, без единого изъяна, без единой морщинки, что казалось, будто тело обтянуто плотно облегающим костюмом. Бугорок Венеры украшали светлые локоны. А грудь... Боже правый, какая это была грудь!

Вокруг щелкали и жужжали камеры, нацеленные на троих обнаженных, прежде всего на Лео, которая сейчас исполняла лимбо, [13] сверкая темной вагиной.

Бульварная пресса сойдет с ума, телеведущие без конца будут повторять имя их сына. Какими словами можно описать весь этот невероятный ужас?!

Пол встал и начал пробираться к выходу с балкона, Бекки последовала за ним. Надо было что-то предпринять, а она не знала, что именно, поэтому доверилась мужу. Реббека Уорд просто хотела спасти своего мальчика; ясно только одно: Ян оказался в весьма скверном положении.

Сердце в груди Пола разрывалось на части, а душа упала в глубокий темный колодец отчаяния. Он знал, что однажды его сын может преобразиться... но не было никаких признаков – ни одного, черт побери, проклятого признака!

Он должен исправить то, что произошло. Любой ценой надо исправлять положение – значит, стащить Яна со сцены и немедленно увезти от этих созданий.

Решение принято, он начал проталкиваться к лестнице на нижний балкон.

– Пол, Пол! – громко шептала у нею за спиной Бекки.

Уорд не имел права ждать: если эти твари сумеют завладеть его сыном, то он упустит единственный шанс, который у него остался. Очевидно, Ян еще никогда не пробовал крови и, судя по тому, как он вел себя на сцене, еще ни о чем не догадывался. Наверняка вампирши постараются напоить его – тогда на Яне можно будет поставить крест, его сын просто не сможет обходиться без традиционной пищи этих тварей.

– Какой у тебя план, черт побери?

Пол повернулся и сверкнул в ее сторону глазами. Но стоило ему увидеть искаженное от ужаса родное лицо со сжатыми в тонкую линию губами и пустые из-за материнского страха глаза, и он ничего не мог поделать со своей любовью к ней. Поэтому рука, которая поднялась, чтобы оттолкнуть Бекки, притянула ее к себе.

– План простой: мы пройдем туда и заберем своего ребенка с этой проклятой сцены. Причем немедленно.

Он направился к одной из дверей, ведущих в партер, затем замер на месте, глядя на двух вооруженных охранников. Но не это заставило его остановиться. Спускаясь по лестнице, Пол испытал странное чувство, в котором не хотел себе признаваться: он страстно желал эту красавицу. Происходящее на сцене неожиданно всколыхнуло в нем самые глубокие и сладостные эмоции, словно внутри вспыхнула электрическая дуга и выжгла здравый смысл, мораль – все, кроме, конечно, долга, который заставлял его сейчас продолжать охоту на похитителей человеческих жизней.

– Мы можем справиться с ними, – заметила Бекки, не поняв причину его нерешительности, ведь ее муж был настоящим профессионалом, владевшим приемами рукопашной борьбы.

От удара, который он нанес в живот первому охраннику, тот согнулся пополам, в то время как второй охранник пытался еще только вытащить свое оружие. Оттолкнув их в сторону, Пол распахнул настежь двери и ворвался в зал. Музыка визжала, он не мог разобрать слов, но общее впечатление было смутно знакомым. Наверняка эта песня не раз заставляла его вздрагивать, когда пронзительный голос певицы доносился из комнаты сына. Лео покачивалась в такт, вампирша неподвижно стояла за ее спиной. Ян, согнувшись, пытался натянуть на себя джинсы.

Переворачивая столики, отбрасывая в стороны, как тряпичных кукол, высокомерных мерзавцев в вечерних нарядах, Пол пробирался к сцене. Он был уже от нее в сотне футов, когда кто-то схватил его сзади. Пригнув плечи, рванув туловище вперед, Уорд приподнял нападавшего и швырнул его через голову. Это был еще один охранник, который рухнул сразу на пять или шесть столиков и тут же исчез в куче сверкающих платьев.

– Ян! Ян!

Сбив кого-то левой ногой, Пол попробовал увернуться от цепких рук. Теперь до сцены оставалось не более пятидесяти футов, а паника ширилась, как приливная волна, начиная от входа в зал. Женщины визжали, мужчины сыпали проклятиями. Лео, увидев, как охранники устремились к сцене, прекратила наконец танцевать. Пол выкрикивал имя сына, но не видел никакой реакции со стороны Яна, который стоял сейчас примерно в двух футах от ревущей акустической колонки. Дорогу Уорду преградил какой-то мужчина.