КГБ был, есть и будет. ФСБ РФ при Барсукове (1995-1996) - Стригин Евгений Михайлович. Страница 57

Но дело не только в коррупции, которая незаконна и преступна, дело ещё в том насколько близки или далеки они к народу.

«Мне приходилось замечать, — писал Анатолий Куликов, — как меняются люди, попав на верхние этажи государственной власти. Некоторые из них быстро теряют почву под ногами и с удовольствием обживаются в иллюзорном мире казённых дач, стремительных автомобильных кортежей, элитной телефонной связи и высококлассной обслуги, способной решить за тебя тысячи бытовых проблем. К этому легко привыкаешь. Ещё легче объяснить себе и окружающим, что вся эта человеческая суета вокруг твоей звёздной персоны обусловлена важностью исполняемых тобой государственных дел и призвана сэкономить время для ответственных дел и поручений». [600]

При этом о сращивании олигархов и высшей бюрократии мы уже говорили и ещё будем разговаривать. Процесс этот усилился с конца 1993 года и примерно с 1996 года стал особенно заметён. Он оказывал огромное влияние на развитие страны.

Постепенно вновь стала формироваться привилегированная каста, которая после небольшой встряски 1991-1993 годов начала превращаться в стабильную и устойчивую. Преобладающим стал «кадровый принцип — брать только своих по родственному, земляческому или просто признаку личной преданности. [601] А это неминуемо означает — покрывать все их злоупотребления. Власть имущих превращается в привилегированную касту, замкнутую на обслуживании своих корпоративных и частных интересов.

Одновременно с процессом слияния власти, бизнеса и организованной преступности происходит «вымывание» из органов власти компетентных, профессиональных работников. Ведь глубокие знания, способность анализировать причины и последствия принимаемых решений делают настоящих специалистов независимыми от воли и желания кого бы то ни было. Совсем не эти качества необходимы для обслуживания интересов олигархических кланов, имеющих реальную власть в российском государстве. Им требуется только умение быстро «провести» необходимое решение да способность изобрести очередную «хитрую схемку», уводящую деньги и активы у государства». [602]

Если согласиться с вышесказанным, то следует признать наличие коррумпированного и одновременно компрадорского слоя, управляющего страной. Естественно после вышесказанного первая нормально пришедшая мысль о том как бы свергнуть компрадорский режим. Тут уже мысль не столько о реформе, сколько о коренном повороте в жизни общества, т.е. о революции.

Однако, попытаемся отвлечься от эмоций и первых пришедших мыслей. Все же революция — вещь такая опасная. Может быть не стоит и спешить? Давайте ещё порассуждаем.

14.2.3. Разумеется, было не мало высказано слов в обоснование тезиса о необходимости революции. Некоторые в конце 1995 года подчёркивали, что российский компрадорский бизнес особенно укрепился в финансово-спекулятивных банковских структурах и в экспортно-ориентируемых сырьевых отраслях экономики. [603]

Тот же Бабури н говорил: «…Этап, который продолжался с 1993 года по выборы президента в 1996 году, выявил очень печальный факт: вверх в стране, ключевые посты в ней заняли преимущественно антинациональные, прозападные силы. Компрадоры, которые, как и всюду на планете, ориентируются не на защиту отечественных интересов, не на развитие своего производства и национальной культуры, а на интересы иностранного капитала. В обозримом будущем они не позволят одолеть себя с помощью обычных демократических процедур. Любые выборы, связанные с сохранением реальной власти — президентские или губернаторские — будут и впредь проходить под их полным контролем, по их правилам и в силу огромных материально-финансовых и информационно-пропагандистких возможностей непременно выигрываться. При любом раскладе сил». [604]

Если, короче и без заумных выражений то получается так: на вашем поле и по вашим правилам, нам не выиграть эту игру, значит будем играть в другую, но выиграть мы должны.

«Нам очень нужен волевой рывок из этой удушающей системы „современной демократии“. Такой, какой сделал в 1979 году Иран, ныне добивающийся больших успехов в экономике несмотря на все санкции Запада. В играх подлых и подковерных в мастерстве интриг мы Запад никогда не обскачем». [605]

Правда, более осторожные сразу же уточняли: «Хочу особо подчеркнуть мирный, ненасильственный характер того, к чему мы вскоре начнём готовиться, — говорил Бабурин. — В нем, по крайней мере, с нашей сторон, не будут места призывам на баррикады и прочим проявлениям политического экстремизма. Но это не означает, что мы намерены всегда и во всем действовать по правилам, навязанным режимом». [606]

Уточнять надо было, что бы не попасть под соответствующую статью Уголовного кодекса. Точнее, чтобы не попасть под любую статью этого кодекса. Эта осторожность понятна, но с точки зрения народных симпатий она не лучший способ привлечь эти самые симпатии. Народ наш обычно любит тех, кто посмелей и порешительней.

«Вообще революция, не нарушающая закон, — это что-то вроде непорочного зачатия, — писал Леонид Радзиховский. — Революция — это и есть целенаправленное (или стихийное) уничтожение существующих ранее законов, с точки зрения законов предшествующей эпохи революция есть тягчайшее государственное преступление». [607]

14.2.3.1. Кстати, о том же Иране. В 1989 году Иран совершил революцию, которая, по мнению некоторых, была исламской, по мнению других — национально-освободительной, антиамериканской. «Основным идеологическим знаменем революции стала антитираническая по традиции шиитская ветвь ислама, воспринимавшегося всеми основными слоями населения как выражение национальной общности». [608] Последнее важно для нашей страны, но и первое — религиозная окраска (о роли православия разговор особый, об этом в четвёртой книге) имеет значение.

Иранский народ шёл с голыми руками на танки, одна из сильнейших армий мира, иранская армия, оказалась не способной остановить народное возмущение. «Подлинно народная антимонархическая и антиимпериалистическая революция в Иране… приковала к себе внимание друзей и недругов во всем мире». [609] Однако, не будем слишком долго задерживаться на Иране, вернёмся в Россию.

14.2.4. На самом деле, мысль Бабурина не особенно и оригинальна. В декабрьском номере журнала «Наш современник» за 1996 год было написано, что уроком тех выборов стала демонстрация того, что их реальный механизм скрыт в закулисных недрах политических интриг, поэтому играть с властью по её правилам бесполезно». [610]

Пожалуй, больше всего оригинального в ней то, что ортодоксальные российские коммунисты (лидеры КПРФ к ним не относятся) говорили это давно. Даже более умеренные коммунисты, т.е. лидеры КПРФ порой говорили почти тоже. Например, в одном из программных заявлений Зюганова звучало: «Хочу ещё раз подчеркнуть, что федеральная исполнительная власть в России — власть мафиозная по своей природе и сути, криминальная по формам действия, власть разрушительная. Коренной реконструкции и обновлению она не подлежит. И эта власть добровольно от своих полномочий не откажется». [611]

Но те, которые называют себя патриотами, никак не могли призывать к революции, после того как революция 1917 года нанесла такой сокрушительный удар по России. И вот теперь, они начинают сознавать, что иного выхода у них все равно нет. К власти добраться шансов нет, точнее на тот период времени их не было видно. «Белая» оппозиция стала более похожа на «красную» в своём отношении к революции.