Эрик XIV - Стриндберг Август Юхан. Страница 4

Придворный уходит.

Йоран Перссон. Что это значит?

Эрик. А то и значит, что мерзавец обманом добился у меня разрешения на брак с Катариной Польской!

Йоран Перссон. Дело скверно!

Эрик. Сам дьявол смешал все мои карты. Сын мачехи, родня всем Стуре, завладеет берегами балтийскими! Иезуит, папист, станет родственником кайзеру!

Йоран Перссон. Что ты наделал, Эрик? Ах, зачем ты не спросил совета у меня? Подумай! Потомки Юхана будут королями Царства Польского, где людей не меньше, чем во Франции, Царства Польского, простирающегося до границ российских! Внуки Юхана станут кайзерами в Австрии, и супруга его через Сфорцев имеет наследственные владения в Неаполе! Беда, беда!

Эрик. Вот и надо удавить змею в зародыше, пока не вылупилась из яйца…

Йоран Перссон. Католики на нас ополчатся; ты знаешь связи Юхана с иезуитами, с приверженцами папы! Что ты наделал, Эрик!

Эрик. Самая страшная глупость в моей жизни!

Йоран Перссон. Так пусть же она и будет последней!

Эрик. Да теперь уж я научен… Заметил ты: за что бы я ни взялся, все выходит из рук вон глупо и нелепо!

Йоран Перссон. Ну-ну, не преувеличивай, но тебе и точно не везет!

Эрик. Ну, а тебе? Вот по ком плачет виселица! Но ты так много знаешь по сравнению со мной, что должен быть моим советником… Подумай, и все это мне в награду за щедрость, за великодушие…

Йоран Перссон. Если ты и вправду желаешь видеть меня своим советником, ты только не назначай меня, пожалуйста, государственным секретарем, который за все в ответе, но и пикнуть не смеет. Нет, ты дай мне настоящую власть, чтобы я нес ответственность за свои решения и поступки! Сделай меня прокуратором!

Эрик. Изволь! Отныне ты прокуратор!

Йоран Перссон. Требуется еще утверждение риксдага…

Эрик. Ни к чему! Я сам себе хозяин!

Йоран Перссон. Пусть будет так!

Входит придворный.

Эрик. Говори!

Придворный. Корабль герцога отплыл с попутным ветром…

Эрик. Я погиб!

Йоран Перссон. Снаряди погоню! Скорее!

Придворный. Но благородный господин Нильс Юллен-шерна от себя просил сообщить кое-что, касаемое до этого обстоятельства…

Эрик. Выкладывай, живее!

Придворный. Дело в том, что герцог Юхан…

Эрик. Йоран, Йоран!

Придворный. Герцог Юхан тайно обвенчан с польскою принцессой…

Эрик садится.

Йоран Перссон. Тогда мы спасены; уж положись на меня!

Эрик. Ничего не пойму…

Йоран Перссон. Своим поступком герцог нарушил Арборгскую конституцию [8] и вступил в союз с чужой державой. Пошли ему вдогонку флот, схвати его, и да свершится суд над ним! Согласен?

Эрик. Но чего я тем добьюсь?

Йоран Перссон. Одним врагом у тебя будет меньше, и врагом опасным!

Эрик. Братоубийственные раздоры, стало быть, не кончены.

Йоран Перссон. Нет, покуда жив герцог Юхан, наследовавший, благодаря матери, кровь Фолькунгов от короля Вальдемара [9], – не будет мира в этой стране! (Придворному.) Немедля зови к королю адмирала Хорна – и да грянет буря!

Эрик. Кто король – ты или я?

Йоран Перссон. Сейчас как будто я!

Эрик. Уж слишком ты силен, Йоран, Йоран!

Йоран Перссон. Ничуть. Ты просто слишком слаб!

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

Комната в доме Йорана Перссона. В правом углу плита и на ней кухонная утварь; возле нее обеденный стол. В левом углу письменный стол Йорана. Йоран Перссон сидит за столом и пишет.

Мать (у плиты). Ты бы поел, мальчик!

Йоран Перссон. Не могу, мама!

Мать. Опять все перестоится!

Йоран Перссон. Если и перестоится – только вкуснее будет! Будь добра, не мешай. (Пишет.)

Мать (подходит к Йорану). Йоран, правда ли, что ты опять приближен к королю?

Йоран Перссон. Да, правда!

Мать. Отчего же ты мне ничего не сказал?

Йоран Перссон. Яи вообще-то не словоохотлив, а кое о чем обязан помалкивать…

Мать. И какое жалованье положил тебе король? Йоран Перссон. Жалованье? Я не спросил, а он позабыл сказать!

Мать. Для чего же и служить, если не ради жалованья? Йоран Перссон. Да, матушка, таков твой взгляд на вещи, да только у меня-то взгляд совсем другой.

Мать. Но мне надо трижды в день на стол собирать, какой уж тут другой взгляд! И что тебе делать при дворе, Йоран? Мало ты унижений натерпелся при прежнем-то короле?

Йоран Перссон. На унижениях я вскормлен, матушка, я к ним сделался нечувствителен. Служить королю – мой долг, мое призванье, ибо он слаб и обладает странным даром всех превращать во врагов.

Мать. Тебе ли быть ему опорой, сам едва на ногах держишься…

Йоран Перссон. Нет, мне кажется, я могу его поддержать…

Мать. Ты часто по доброте своей слишком много на себя берешь, Йоран… Вот, например, пригрел эту брошенную Агду с ребенком.

Йоран Перссон. Ничего, им от этого не плохо. И все мы еще дождемся лучших времен.

Мать. Знаешь, какая благодарность ждет тебя за твой благородный поступок?

Йоран Перссон. И слушать не желаю про благородные поступки, и благодарности не жду никакой. Несчастная нуждалась в моей помощи – вот и все, совершенно просто.

Мать. А теперь сплетничают, будто она твоя любовница.

Йоран Перссон. Уж разумеется, но мне-то от этого нет вреда, только ей!

Мать. Точно ли?

Йоран Перссон. Точно ли? М-м!

Мать. Агда вдруг вообразит, будто ты имеешь на нее виды, вот ты и окажешься виноват, что ее пригрел.

Йоран Перссон. Ах, мать, в чем только я не был виноват? Что бы ни выкинул Эрик – винят меня, даже за эту историю с Карин, которой я изо всех сил препятствовал. Впрочем, теперь я понял, что лишь она одна может утешить и успокоить короля, и потому я стал ей другом…

Мать. За все ты берешься, Йоран, смотри, как бы тебе не попасть в беду!…

Йоран Перссон. Ничего!

Мать. Не верь уж очень-то людям…

Йоран Перссон. Я верю только себе самому! Я не рожден царить, но – властвовать; а коль скоро могу я властвовать только с помощью моего короля, король – мое солнце! Закатится солнце – и я угасну, вот и все, матушка!

Мать. Ты любишь Эрика?

Йоран Перссон. И да и нет! Мы соединены незримыми узами, будто вышли из одного помета, рождены под одной звездой. Его ненависть – моя ненависть, его любовь – моя любовь. И это приковывает нас друг к другу.

Мать. Да, сынок, у тебя свой путь, я тут тебе не попутчица Агда (входит с трехлетней дочерью). Здравствуйте, тетушка, здравствуй, Йоран!

Йоран Перссон. Здравствуй, детка; поди ко мне, Мария, скажи «здравствуй»!

Мария (подходит к письменному столу, перебирает бумаги). Здравствуй, дядюшка!

Йоран Перссон (ласково). Милый, милый цветик, разве можно трогать мои бумажки? Если б ты только знала, что ты наделала!

Мария. А зачем ты все пишешь и пишешь? Йоран Перссон. Зачем? Если б я мог сказать! Вы, наверное, проголодались, будем обедать!

Агда. Спасибо, Йоран, ты переломляешь свой хлеб с голодным, а сам…

Йоран Перссон. Ух! Зачем ты так… А сколько раз я сиживал за чужим столом!

Мать. А сам ничего не ест!

Йоран Перссон. Совершенная неправда, когда я повесничаю по вечерам, я настоящий обжора и кутила не хуже других. Давайте-ка есть!

Все садятся за стол. В дверь стучат. Йоран встает и заслоняет стол ширмой.

Мария (закрывает лицо руками). Это Бука стучит? Мама, мне страшно!

Агда. Не шали, Мария, никакого Буки нет!

Мария. Нет, есть, мне Анна говорила! Я его боюсь!

Сванте Стуре (входя, высокомерно). Не удостоит ли меня господин секретарь своим вниманием на минутку?

Йоран Перссон. Хоть бы и надолго, господин советник…

Сванте Стуре. Граф, с вашего позволения. Быть может, вы не знаете, – я граф.

Йоран Перссон. Помилуйте, прекрасно знаю, тем более что я-то вас и пожаловал в графья!