Небо сингулярности - Стросс Чарлз. Страница 55

Несколько дней назад эскадра начала торможение до ста километров в секунду по отношению к планете Рохард. В ранние часы сегодняшнего утра корабли достигли скорости контакта и дальше будут дрейфовать последние тридцать световых секунд, возобновив ускорение (и увеличив собственную видимость) только на активной радарной дистанции от противника. Сейчас оставалось еще два миллиона километров. Где-то около полуночи по корабельному времени эскадра начнет максимальное приближение к планете на полной тяге и войдет в соприкосновение с кораблями противника – если предположить, что они выйдут драться. (Если нет, то эти трусы отдадут контроль над зоной низких орбит Новой Республике, тем самым оставив без поддержки свои наземные силы.) В любом случае, акция против инспектора ООН должна быть завершена до вечера, когда корабль перейдет в состояние боевой готовности – если раньше ни на что не напорется.

С точки зрения Зауэра почти чудом было, что Илья согласился участвовать вместе с ним в этом обмане. Он мог запросто утопить этот план или доложить командиру корабля, что то же самое. Перед самым генеральным сражением отвлечься самому и отвлечь еще двоих офицеров, которым, правда, не надо было готовить боевые посты, это вполне могло считаться дивом.

Зауэр подошел к столу в кают-компании и уселся за ним. Вообще-то это был обеденный стол, накрытый для такого случая белой скатертью, прижатой томами Боевого устава Империи в кожаном переплете. Следом вошли еще два офицера: доктор Герц, корабельный хирург, и капитан-лейтенант Вульпис, релятивист. Их вид соответствовал серьезности момента. Зауэр прокашлялся.

– Заседание суда считаю открытым, – объявил он. – Введите обвиняемого.

Открылась другая дверь, вошли двое матросов, ведя Мартина Спрингфилда, который в наручниках и ножных кандалах двигался достаточно медленно. Дверь за ними со стуком захлопнулась.

– А, гм. Да. Будьте добры назвать свое имя суду.

Мартин огляделся. Лицо у него было бледное, но он владел собой.

– Что?

– Будьте добры назвать себя.

– Мартин Спрингфилд.

Лейтенант Зауэр сделал заметку в блокноте, с раздражением заметив, что чернила в ручке закончились. Ладно, неважно. Дело не требовало письменного протокола.

– Вы являетесь гражданским лицом, подданным Объединенных Наций Земли. Это так?

На лице Мартина проявилось раздражение.

– Нет, черт побери! Я вам уже устал талдычить, что ООН – не правительство! Я аффилирован с компанией Пинкертона по юридическим и страховым вопросам – это значит, что я подчиняюсь их правилам, а они защищают меня от нарушителей. Но у меня есть также резервный полис о серьезных нарушениях моих прав от «Нью-модел Эр Форс», который, насколько я понимаю, покрывает подобные ситуации. У меня также с полдюжины соглашений с различными квазиправительственными организациями, но ни одна из них не имеет надо мной суверенитета. Я не раб!

Доктор Герц повернул голову и посмотрел на Зауэра многозначительно. Пенсне сверкнуло в резком свете вольфрамовых ламп. Зауэр фыркнул.

– Пусть будет записано, что обвиняемый – подданный Объединенных Наций, – заявил он с нажимом.

– Никоим образом.

Головы повернулись на голос. Пока Мартин говорил, Рашель Мансур незаметно вошла через боковую дверь. И наряд на ней был еще более скандалезный, чем обычно: белое трико в обтяжку, а поверх – какие-то ватные вроде шмотки и пухлый жилет, напоминающий бронежилет полицейского. «Прямо как под скафандр оделась», – подумал Зауэр.

– Организация Объединенных Наций не является…

– Тишина в зале! – Зауэр ткнул ручкой в ее сторону. – Здесь происходит военно-полевой суд, и я не признаю за вами права говорить. Соблюдайте тишину, иначе я велю вас вывести.

– И создать дипломатический инцидент? – неприязненно улыбнулась Рашель. – Попробуйте, и наверняка потом пожалеете. В любом случае, я уверена, данному обвиняемому разрешено обратиться для защиты к адвокату. Вы его оповестили о его правах?

– Э-э… – Вульпис опустил глаза.

– Не относится к делу. Суд продолжает…

Мартин прокашлялся.

– Я хотел бы назвать в качестве своего адвоката полковника Мансур.

Смотри-ка, получается.

Зауэр притворился, что пишет что-то в блокноте. В глубине зала Василий удивленно и беззвучно ахнул. Сопливый придурок уже терял надежду.

– Суд признает инспектора ООН Мансур советником обвиняемого. Я обязан вас предупредить, что данный суд проходит согласно Боевому уставу Империи, раздел Четырнадцать, статья о действиях в непосредственной близости от противника. Если вам незнакомы правила и положения этой статьи, вы имеете право указать на это и устраниться от участия в суде.

Рашель улыбнулась шире.

– Защита ходатайствует об отсрочке в связи с приближающимся боестолкновением. После битвы времени будет достаточно.

– Отклонено! – отрезал Зауэр. – Нам нужен протокол справедливого суда до вынесения приговора.

Вот от этого у нее наглая ухмылка с рожи сползет!

– Суд объявляет перерыв на пять минут, чтобы обвиняемый мог посоветоваться со своим адвокатом. И ни минутой дольше. – Лейтенант стукнул кулаком по столу, встал и вышел из кают-компании. Остальные члены трибунала последовали его примеру, а за ними – кучка зрителей. Остались Рашель, Мартин и четверо матросов конвоя в дверях.

– Ты понимаешь, что это чистая формальность? Они меня казнят, – сказал Мартин.

Голос у него был хриплый и слегка неровный. Руки он сцепил на коленях, стараясь унять дрожь.

Рашель заглянула ему в глаза.

– Мартин, смотри на меня. Ты мне веришь?

– Я… да.

Он опустил глаза.

Она протянула руку через стол, взяла его за левое запястье.

– Я кое-что почитала об их судебных процедурах. Они здорово нарушают порядок, и я в любом случае буду апеллировать к капитану – который и должен был возглавить трибунал вместо выскочки-офицера из службы безопасности, одновременно поддерживающего обвинение.

Она отвернулась, оглядела отдушины вентиляции, и одновременно отстучала по тыльной стороне его руки. Он напряг руку, давая понять, что сообщение принято.

Следующее заседание. Увидишь, я моргну три раза – начинай дышать глубже. Когда моргну два раза – задержи дыхание.

У него чуть шире открылись глаза. А она продолжала говорить.

– У них не будет времени ничего сделать до перигея. Мы в двух астрономических единицах и быстро приближаемся, соприкосновение должно начаться около полуночи, если предстоит открытая война.

Морзянкой она передала:

К спасательной шлюпке.

– Это… – Мартин сглотнул слюну. Как сбежать? – пошевелил он рукой. – Я не уверен, что будут соблюдены все формальности. Этот обезьяний суд… – Он пожал плечами.

– Оставь это мне. – Она подчеркнула свои слова пожатием руки. – Я знаю, что делаю.

Впервые за все это время в его лице появилась надежда. Рашель прервала контакт и откинулась в кресле.

– Душно здесь, – пожаловалась она. – Где тут вентиляция?

Мартин посмотрел ей за спину, она проследила за его взглядом: решетки в потолке. Рашель крепко зажмурила глаза, перед глазами поплыли зеленые растровые изображения, как кошмары с тюремной решеткой. Шпионские жучки, остатки стада, выпущенного Василием, терпеливо ждали в вентиляционных отдушинах. Роботы следовали за ней до кают-компании, загруженные кое-чем, что придаст интерес процедуре. «Как следует служи маленьким наблюдателям», – с горечью подумала она.

– Я тебя отсюда вытащу, – заверила она Мартина.

– Я понимаю. – Он кивнул, чуть наклонив голову. – Ты знаешь, я же сам с людьми работать не очень…

Она покачала головой.

– Они это делают, чтобы заставить меня себя скомпрометировать. Дело тут не в тебе. Ничего личного. Они просто хотят, чтобы я не стояла на дороге.

– Кто?

Она пожала плечами.

– Офицеры среднего звена. Те, кому короткая победоносная война – билет на повышение. Те, кто считает, что меня вообще нельзя было сюда пускать, тем более дать возможность доложить о том, что видела. Уж после Лампрея-один – точно. Я была там агентом Красного Креста на месте, ты это знаешь? Расследовала военные преступления. Выставила их всех в очень неприглядном свете, и они это знают. Им не нужен мирный договор, им нужны боевой дух и слава.