Глаза из серебра - Стэкпол Майкл А.. Страница 2

Только убедившись, что охранник мертв, Малачи ослабил удавку. Из легких трупа был выжат весь воздух, и тело обмякло. Илбириец свернул в кольцо свою удавку и засунул ее в сумку, затем сложил руки мертвеца на груди и снова достал ключ.

Подойдя к первой камере и произнеся заговор на отмычку, он открыл дверь. Он прошипел предупреждение на языке крайинцев: «Внимание! Друзья, выходите осторожно. Я пришел вас освободить».

Оба пленника, с нечесанными бородами, в лохмотьях, сонно протирали глаза и спотыкались, выбираясь из камеры. Оба были покрыты синяками, у одного над правым глазом запеклась кровь, но оба – не в самой плохой форме. Один из них, Виктор, улыбался почти беззубым ртом.

– Вот чудо! Малачи кивнул:

– Чудо будет, если вернемся к гусарам. Сколько тут еще народу?

Виктор почесал бороду.

– В соседней камере двое, вон в тех, напротив, – еще двое. У нас на глазах схватили Дмитрия и Зенона, но они были серьезно ранены, и их увели куда-то. Наверное, отдадут своим докторам-знахарям.

В глазах Виктора Малачи прочел неприкрытый страх. Фернанди захватил власть в Лескаре в результате мятежа, отстранившего от власти Айлифайэнистскую церковь и возведшего на престол законного короля. Фернанди сделал общество светским и открыл дорогу самым разным омерзительным видам магической практики, ранее запрещенным церковью. Согласно учению церкви, любая магия, направленная не на объект, а на самого человека, – от дьявола. Фернанди объявил доктрину церкви суеверием и вместо того, чтобы заставить врачей пользоваться магией в применении к своим инструментам и составам лекарств, позволил им заговаривать непосредственно самих пациентов.

– Успокойся, Виктор. Позор падет на тех, кто запятнал свою душу, пользуясь этой магией для заговоров, или на тех, кто согласился быть подопытным. Твоим друзьям ничего не грозит.

Он подошел к следующей двери, отпер ее.

– Вот тебе веревка, и иди вон к той лестнице. Виктор взял у него из рук веревку и прищурился:

– Откуда ты, жрец Волка, знаешь магию злодеев? Малачи улыбнулся и чуть не поднял маску, чтобы показать Виктору свое лицо.

– Когда я был разведчиком в Лескаре, мне эта магия пригодилась – помогла спасти принца Тревелина, а сейчас спасет тебя. А разве святая Юлия не была злодейкой до того, как стала ученицей нашего Господа?

– Воин – и теолог? – Крайинец покачал головой. – Никогда бы не подумал, что встречу такого человека.

– Честно говоря, Виктор, я хотел быть только священником и иметь приход в небольшом городке, – засмеялся Малачи, переходя к третьей камере и освобождая двух последних разведчиков.

Он очень рано понял, что хочет стать священником, и знал, что церковь приняла бы его с радостью. Они его подвергли испытаниям и обнаружили, к своему восторгу и к его удивлению, что у него большие способности к магии. У него был большой талант, но он особенно об этом не задумывался. Церковь же очень высоко оценила его дар, и ему был предложен выбор – вступить в Общество Святого Августина или поступить в Военную семинарию в Сандвике.

Он не хотел ни того, ни другого. Августинцы занимались магией, создавая и совершенствуя заговоры разного рода. Они отыскивали заклятья, которые позволили бы врачам создавать снадобья от болезней, и даже разработали много боевых магических приемов, которыми в совершенстве овладел Малачи. Его увлекали магия и создание заговоров, но сами августинцы его не очень интересовали.

Малачи был илбириец, то есть был воспитан Мартинистской церковью, частью Айлифайэнистской церкви, которую два столетия назад учредил в Илбирии сотник старой империи Сипиан. Согласно святому Мартину, роль воинов в церкви была по своей сути пацифистской. В этой церкви Айлиф всегда был Верховным Пастырем, а верующие – его стадом, поэтому святой Мартин воспринимал воинов как преданных волков, помогавших Верховному Пастырю охранять своих людей. Выросши в этой традиции и не получив от церкви возможности стать простым приходским священником, Малачи выбрал Сандвик. Обучаясь там, он овладевал даже самыми сложными магическими приемами с легкостью, поражавшей его учителей и радовавшей наставников.

Малачи выпустил из камеры последнего пленника.

– Теперь все на крышу. Вниз по лестнице, и тихо. Когда все вышли, Малачи втащил тело охранника в камеру, запер все двери и сам отправился на крышу. Заперев последнюю дверь, через которую они вошли с лестницы, вместе с разведчиками Крайины он спустился в переулок.

Присев рядом с Виктором, он указал на восток:

– Вам надо выбираться кружным путем, в той стороне овраг. Идите вдоль него, от высокого камня сверните на юг, пока не наткнетесь на ручей, и оттуда по ручью вернетесь в лагерь. Там вас должны ждать люди капитана Кролика.

– А ты не с нами? Малачи покачал головой.

– Не сразу. Надо найти Дмитрия и Зенона.

– Мы поможем.

– Нет, идите. Пусть Кролик узнает, что эта местность еще доступна для завтрашней атаки.

– Как скажешь, жрец Волка. Бог тебе в помощь и все его святые.

– И тебе удачи.

Малачи сложил руки крестом над сердцем и наклонил голову.

– Сохрани их, Господи, и помоги мне найти остальных.

Подняв глаза, он заметил еще одну вспышку серого света: это волк вприпрыжку бежал к небольшому зданию. Вновь прочтя заговор, чтобы усилить действие своих доспехов, Малачи медленно двинулся в обход площади в северном направлении. Он проскользнул в переулок, рядом со зданием, на которое указал волк, и тут заметил в узком окне последних двух разведчиков.

«Слишком узкое, не пролезть. Надо попробовать с тыла».

Он обогнул здание, но некто, стоявший в переулке, отодвинул задвижку фонаря, и тот осветил Малачи.

– Парада, – скомандовал человек по-лескарски. – Не двигаться. Не уйдешь.

Малачи было достаточно отсвета фонаря: он заметил на плаще, надетом поверх лат, вышитую эмблему Красной Гвардии.

«Значит, они все-таки прибыли».

Взглянув через плечо, Малачи увидел еще два силуэта у входа в переулок.

– Вы трое – против жреца Волка? Может, Фернанди и считает, что этого достаточно, но вы-то лучше знаете.

Человек с фонарем пожал плечами:

– Окажи сопротивление, и эти два крайинца будут убиты.

– Вот как! – Малачи раздумывал только миг, потом извлек меч из ножен. Держа меч за середину клинка, он протянул его человеку с фонарем. – Знаешь ведь, я не допущу, чтобы им причинили зло.

– Вот в чем слабость тех, кто позволяет несуществующим богам управлять своей жизнью. – Из-за спины Малачи слышались смешки товарищей лескарца. – Разум всегда победит суеверие.

– На твоем месте я бы возблагодарил Бога, ведь тебе повезло, – Малачи небрежно отдал честь своему противнику. – Я слышал, ваш император обещал за мою голову премию в сорок золотых солнц – за то, что я спас принца Илбирии.

Человек с фонарем не сразу понял, о чем говорит Малачи. Когда же разобрался, о чем речь, и уже мысленно представлял, как император посвящает его в рыцари за поимку ненавистного врага, Малачи слегка расслабил ладонь, державшую меч, меч скользнул, и эфес оказался в руке илбирийца. Он перебросил оружие в другую руку, прочно ухватился за рукоять, сделал выпад в сторону фонаря и нанес солдату-лескарцу удар в горло.

Раненый захлебнулся кровью и схватился за рану. Фонарь упал на землю и разбился. Малачи размахнулся мечом, кончиком его высекая искры о стены переулка, и резко парировал выпад, опустив меч вниз. Сделав разворот на левой ноге, правой он нанес удар прямо в лицо другого воина-лескарца. Захрустели кости, и жертва осела на землю.

К Малачи, державшему меч как оборонный щит, приблизился третий красный гвардеец. Нападавший что-то бормотал, и все его тело осветилось – стало темно-красным, как будто он покраснел от сапог до шлема. Он сделал выпад с нечеловеческой скоростью, и его клинок просвистел мимо оборонного щита Малачи.

Меч лескарца поразил илбирийца в грудь, но ткань доспехов Малачи сместилась и собралась сборками. Часть ткани затвердела и отклонила клинок, а остальные складки амортизировали место нанесения удара. Малачи ощутил сильный удар клинка, и боль от ушиба молнией пронзила ему грудь. От толчка он попятился и пяткой зацепился за труп воина с пронзенным горлом.