Остров чаек - Стэкпул Генри де Вер. Страница 2

Море к востоку от островка было все усеяно рифами; большой риф, который был причиной гибели «Роны», лежал к югу; к северу тоже были рифы. Подход к острову был надежен только с запада.

– Ну вот, мы и дошли, – сказал Ив, выходя к берегу северной бухты.

Гаспар шел за ним. Миновав бухту, Ив начал взбираться на длинную ось коралловых рифов, шедшую прямо от берега, наподобие природного мола. Чаек здесь не было: их рыбная ловля происходила дальше, к юго-востоку, но островок был так мал, а воздух так тих, что крики их доносились до слуха моряков. Уровень волн опустился уже на два фута, и конец косы начал обнажаться. Ясно было, что риф окаймлял лагуну овальной формы, вытянутую с севера на юг.

Пройдя шагов тридцать, Ив остановился и молча указал рукой на зеленую гладь воды слева. Вода была прозрачна до самого дна и блестела, подобно огромному изумруду.

В двадцати шагах от рифа на поверхности воды находился предмет, похожий на плоскую вершину небольшой скалы, покрытую водорослями. Отлив обнажил ее, и водоросли, подобно длинным зеленым лентам, колыхались в воде. Эта вершина скалы увенчивала прямую колонну толще человеческого тела, покрытую разноцветными морскими растениями и опирающуюся на массивное основание. Чтобы лучше рассмотреть, Гаспар лег на скалу и, вглядевшись в глубину прозрачной воды, не мог удержаться от восклицания. Глаз моряка сейчас же разгадал тайну обросшей морскими растениями скалы: колонна была мачтой, а ее основание – корпусом корабля.

– Мачта… толстая, как труба… – сказал Гаспар и умолк, смотря вглубь.

Судно, по-видимому, было повреждено только в носовой части, иначе мачта не могла бы устоять. Принесенное когда-то высокими волнами к берегу островка, оно затонуло в тихой воде лагуны. Может быть, давным-давно из лагуны был выход, впоследствии застроенный неутомимыми кораллами. Теперь уж никто не мог сказать, каким образом судно нашло здесь свой покой и каково было его назначение при жизни. Но никакие громогласные трубы не могли возвестить о гибели корабля лучше и красноречивее той глубокой тишины, которая окружала его теперь.

Футов на восемь от верхушки мачта была покрыта водорослями, и эта отметка указывала на границу отлива. Лагуна казалась замкнутой со всех сторон, но на самом деле она сообщалась с морем посредством десятков отверстий в коралловых рифах и наполнялась, и опорожнялась во время прилива и отлива, подобно огромному решету.

Насколько некрасива была косматая верхушка мачты, настолько же ослепительно прекрасна была подводная часть, укрытая ковром разноцветных морских растений такой богатой окраски, что старая мачта забытого корабля казалась колонной необычайного дворца.

– Смотри-ка, – сказал Ив, указывая на постепенно вырисовывающуюся корму корабля. – Видал ты когда-нибудь суда подобной постройки? Этот корабль должно быть времен Ноя…

II. Ночь в бухте

Скатившееся на запад солнце повисло огненным шаром в золотых облаках. Пена над рифами тоже стала золотая. Ни одно облачко не плавало на золотом небе, ни одна волна не пробегала по золотому морю…

Корабль в воде по-своему откликнулся на игру красок: мертвенно-бледные известковые наслоения сразу зажглись разноцветными огнями. На мгновение он точно повис в золотистом свете, обнаруживая мельчайшие подробности своего причудливого строения, потом сразу потускнел и погас вместе с угасшим светом. А когда ночь окутала море тенью огромного фиолетового крыла, он как будто исчез, а лагуна погрузилась во мрак, и первые звезды отразились на ее поверхности.

– Ну?! – сказал Ив, поднимаясь на ноги и потягиваясь.

Гаспар стоял и молча любовался ночью, сменившей мир света. Он много видел на своем веку, но ничто так не поражало его воображения, как то зрелище, которое только что было поглощено тьмой.

На обратном пути они все время говорили о затонувшем корабле. Ив объяснял необычайную высоту кормы древностью постройки корабля. Возможно также, что на корме его находилась рубка, обросшая теперь кораллами, похожими на деревья, занесенные инеем. Ив, северянин, при этом с наслаждением стал рисовать себе картины зимы в Бретани. Гаспар не мог его понять. По его мнению погибшее судно походило скорее на цветочные корабли, которые участвовали в процессиях во время карнавала.

Когда моряки дошли до южной бухты, Ив развел костер и занялся приготовлением ужина. Коралловый корабль, остов «Роны», положение, в котором они очутились – все было забыто за поглотившим его занятием.

Покончив с ужином, они устроили себе палатку из найденного паруса и нескольких шестов, но было еще так тепло, что они предпочли остаться под открытым небом, сев и прислонившись каждый к своей пальме…

Красный огонь костра отбрасывал свет на белый песок до самого края воды, где тихо, наводя дремоту, плескались волны. Наверху небо, усеянное звездами, беззвучное и неподвижное, казалось все-таки более живым, чем море внизу. С того места, где сидели наши робинзоны, на темной поверхности его белела полоса пены. Только во время отлива эта белая полоска указывала место рифа, погубившего «Рону».

– Знаешь что, – сказал Гаспар, – я все думаю о коралловом корабле, который лежит там на дне лагуны.

– Ну, и что же?

– Может быть, он нагружен чем-нибудь очень интересным; если бы до него можно было добраться…

Ив засмеялся.

– Доберешься! Он оброс кораллами по крайней мере на целый фут в толщину. И если ты пробьешь этот слой – что ты там найдешь? Скелеты?!

Он выколотил трубку и пошел к палатке, а Гаспар продолжал курить, не двигаясь с места. Он готов был побить Ива.

Гаспар был сын купца из Монпелье и получил кое-какое образование, прежде чем бежал из дому, охваченный жаждой к путешествиям и наживе и ненавистью ко всяким преградам. Ив, потомок многих поколений моряков, пошел на море так же просто, как утенок идет в пруд. Гаспар постоянно чувствовал превосходство над Ивом, у которого пальцы были похожи на рыболовные крючки, ухватки медведя и походка тюленя и который всегда почему-то оказывался счастливее Гаспара.

Докурив свою трубку, Гаспар залез в палатку, где Ив уже храпел, и заснув, увидел во сне верфи Марселя, Анизетту и Ива.

III. Загадка песка

К востоку от бухты с песчаным берегом риф шел длинной косой в море. Под его защитой глубокая вода была всегда тиха и могла бы служить морякам местом отличной рыбной ловли, если бы у них были удочки и крючки. Дальше, за кольцом коралловых рифов, находился другой островок, служивший убежищем для морских птиц.

На другой день, к вечеру, Гаспар стоял на самом краю косы и смотрел на спокойное и голубое море. Волны с плеском набегали на скалы, а по другую сторону их с легким вздохом разбегались по песку. У моря много напевов: горе, радость, торжество, строгость, сила, печаль, сожаление, – оно умеет все это выражать. Но прислушайтесь на одиноком островке под тропиками к голосам, доходящим до вашего слуха через все это богатство света и ярких красок, фиолетового простора воды, ликующего солнца, голубого неба, – и, как ни странно, вы услышите еще один голос, голос одиночества…

Гаспар стоял на мысу и слышал этот голос. Мимо него, подобная серебряной стреле, пронеслась и исчезла чайка. И именно в это мгновение Гаспар постиг одиночество…

Гаспар глубоко задумался и вздрогнул, услышав внезапно за собою голос Ива. Ив стоял далеко от него в кустах и что-то кричал, размахивая руками. Он был похож на сумасшедшего, поэтому Гаспар, не раздумывая, бегом бросился к нему.

Подбежав поближе, он заметил, что Ив что-то держит в руках.

– Скорей иди, лентяй, смотри, что я нашел! – кричал он. Ив так радостно смеялся, лицо сияло таким торжеством, что можно было подумать, что он нашел клад.

Так оно и было. Предмет, который Ив держал в руках, был пояс с пряжкой и карманом. В кармане лежало несколько почерневших монет. Он почистил одну из них песком – блеснуло золото!…