Останься со мной! - Стэндард Петти. Страница 31

– Я знаю себя, – жестко ответила Сара. Казалось никогда раньше Сайрес не был таким серьезным. Он хмуро произнес:

– Грег был моим лучшим другом, однако он отвратительно обращался с тобой.

– Сайрес...

– Отвратительно. Во всех отношениях. Когда вы поженились, ты не особенно рвалась из дома, но Грегу удалось взрастить в тебе все самое худшее. – Сайрес фыркнул. – Эти его нелепые накрахмаленные рубашки, галстуки, подобранные в тон, и все такое... что исходило от него, а не от тебя! Ты старалась угождать ему прежде всего как учителю, а уж потом как мужу. И он намеренно развивал в тебе те черты, которые вели к уничтожению тебя как личности, до тех пор пока ты сама не поняла, что твой единственный путь к спасению – это бегство. А Лаура...

– Она была больна. – Сара яростно встала на защиту дочери.

– Она уже не больна, – сказал он многозначительно, – и она до сих пор не оказывает тебе никакой поддержки. Пора тебе и о себе подумать.

Сара улыбнулась его невольной иронии:

– Так Лаура говорит, что я только этим и занимаюсь.

– Ха! Ты только и делаешь, что прячешься. Вот уже два года. Думаю, что ты сама даже не знаешь, как среагируешь на нормальную жизнь. Останься здесь на неделю, Сара. Ради себя самой. Воспринимай это как испытание.

– Какое испытание?

Она даже подскочила, услышав голос Мака за своей спиной.

– Я думаю, Саре нужно провести здесь еще несколько дней и проверить, готова ли она вернуться в реальный мир.

– Мой мир так же реален, как и твой, Сайрес.

Он оставил ее замечание без внимания, разговаривая с Маком поверх ее головы, как будто Сары вообще не было в комнате.

– Ты знаешь, она уже давно нигде не останавливалась дольше чем на одну ночь. Пришло время расставить все по своим местам.

– Игра в домохозяйку еще неделю ничего мне не даст, – возразила Сара. – Это совсем другое. И кроме того, джентльмены, так уж обстоят дела со мной, с моими фобиями и всем прочим. Я не хочу меняться. – Черт бы побрал этого Сайреса, его профессорский склад ума завел его слишком далеко. Она ему не студентка, которая хочет, чтобы он формировал ее характер и направлял ее в течение всей жизни. – Мне нравятся мои фобии. Я не хочу больше окунаться в этот мир, где царят беспорядок, суматоха и неудачно подобранные носки. Я себя и такую люблю.

– Мы тебя тоже любим, – быстро согласился с ней Сайрес. – Вот потому и хотим, чтобы у тебя снова был постоянный адрес, чтобы мы могли чаще встречаться с тобой. Теперь все зависит от тебя. Попытайся это сделать. Мак поможет тебе. Не так ли, Мак?

Тот все еще стоял за спиной у Сары. Она не могла видеть его лица, когда он произнес:

– Я сделаю все, что пожелает Сара.

– Ха! Вот видишь, – воскликнул Сайрес, – я же говорил тебе, что он совсем не похож на Грега. Когда ты слышала, чтобы Грег говорил что-нибудь подобное?

– Это глупо. – Сара вскочила, слишком взволнованная, чтобы сидеть. Что это случилось с Сайресом? С чего это он поставил ее в такое неловкое положение? Она повернулась к Маку, чувствуя, как ее словно током пронизывает каждый раз, когда она на него смотрит. – Сначала я осталась, чтобы помочь, а теперь, оказывается, я остаюсь, чтобы вы мне помогали. Хватит – значит хватит. Мне не нужна помощь... мне нужно уезжать. – «Пока я еще могу», – добавила она мысленно, с отчаянием сознавая, что слишком много и бурно протестует.

И мужчины это тоже прекрасно понимали. Сайрес стоял и разглаживал невидимые складки на брюках.

– Ты всегда была слишком упрямой, даже в пику себе, но я верю, что Мак сможет переубедить тебя. А теперь я должен идти. Сюзанна ждет меня с чашкой горячего чая. – Он осторожно дотронулся до плеча Сары, поцеловал воздух у ее перепачканной щеки, затем пожал еще более перепачканную руку Мака. – Надеюсь, что увижу вас обоих на танцах в пятницу, если не раньше.

Мак бросил внимательный взгляд на Сару. Она выглядела такой робкой и смущенной, что он, прислонив костыли к стойке, раскрыл ей свои объятия, инстинктивно предлагая найти в них утешение, как если бы перед ним был кто-то из его детей. Но когда она безрассудно бросилась навстречу и прижалась к нему, пряча голову под его подбородком и уткнувшись лбом ему в грудь, все отцовские чувства мгновенно растаяли в огне страсти, которая вспыхнула в нем с силой бушующего костра. Мак чувствовал, как это пламя опалило его, буквально лишив всего кожного покрова, и до него наконец впервые дошел смысл слов, сказанных Сайресом. Что, если чудаковатый старик-профессор был прав? Что, если Сара уже готова остановить свое бегство? Эта мысль, вместе с ощущением ее тела в его объятиях, заставила его пошатнуться и еще крепче прижать ее к себе, чтобы обрести равновесие. Что, если она еще немного побудет на ранчо и решит, что пора остановиться и что ей не нужно больше никуда бежать? Что она избавилась от всех демонов, которые погнали ее в это одинокое путешествие? Он уже боялся обдумывать все возможности.

– Ты же понимаешь, Мак, правда? – спросила Сара, ее голос звучал приглушенно, а дыхание согревало его шею над треугольным вырезом рубашки.

– Конечно, понимаю. – Мак пытался успокоить ее, в то же время лихорадочно соображая, как перевести разговор на интересующую его тему, ведь он хотел, чтобы она осталась здесь еще ненадолго. Потому что для него вдруг стало жизненно необходимым, чтобы она осталась – ну хотя бы еще на несколько дней. – Сайресу есть где остановиться, – сказал он, слегка ослабив объятия и откинувшись назад, чтобы увидеть ее лицо. Ему захотелось разгладить морщинку у нее на переносице. – Если бы два дня, проведенных здесь, помогли увидеть вещи в новом свете...

Сара покачала головой.

– Мак, в пятницу я не буду другой.

– Может, и нет, – согласился он, осторожно нащупывая почву в разговоре и едва сознавая, что им движет. – Но если это так, то тебе ведь все равно, уезжать или нет? Я имею в виду, если ты действительно живешь как хочешь... Если только ты не убегаешь потому, что боишься...

– Не боюсь.

– Тогда останься на танцы. – Мак приложил большие пальцы рук к ее губам, чтобы сдержать уже рвущийся наружу протест, и заключил в свои ладони ее лицо. Она затихла, хотя ее губы слегка подрагивали, и он ощущал под пальцами их шелковистую нежность. – Я понимаю, что ты хочешь, но боишься остаться. Останься все-таки.