Фиктивный брак - Стюарт Алекс. Страница 19

— Доброе утро, мама!

— Доброе утро, Джефф, ангел мой.

Миссис Форд удовлетворенно думала о том, как хорошо, что сын снова при ней, как замечательно он танцевал с ней в своей очаровательной, слегка небрежной манере; благодарение Богу, ей удалось найти психологически безошибочный момент — его возвращение в Англию, — чтобы расстроить — впрочем, не нужно столь определенных выражений! — просто ей удалось показать Джеффри в истинном свете его глупую помолвку с этой глупенькой девушкой Джой. Это было бы страшной бедой! Но теперь все позади, ее сын снова с ней, не важно, в ее ли квартире, в своей ли студии, и она может по-прежнему появляться в свете в сопровождении собственного эскорта — этой знаменитости («Представьте себе, Джеффри Форд — сын вот этой прелестной невысокой женщины!»). Как это удобно!

— Спала, как дитя. — Она подняла к нему хорошо сохранившееся личико и осторожно подставила щеку.

Джеффри понимающе улыбнулся: изящно очерченные губы были уже тщательно накрашены (губная помада, и, весьма щедрый слой, «Эллет руж»).

— Это значит, ты включаешь «защиту от ласк»?

— Вероятно; ах, нет, не значит. Не важно, — надула алые губки миссис Форд; она усвоила кокетливо-детскую манеру говорить и по-другому не могла, даже наедине с собственным сыном. — Что ты мне принес? Яичница, м-м… — На подносе лежали также полураспустившаяся пурпурная роза, газета «Морнинг пост» и свежий номер «Вога». — Божественно! — Она понюхала розу и уронила ее на розовое пуховое одеяло; взялась за «Вог». — О Джеффри, посмотри! Это то самое, о чем я мечтала! Вот эта прелестная скромная штучка от Шанели. Или… скажи мне честно, Джеффри, у тебя ведь безупречный вкус, тебе не кажется, что оно скорее для молодой женщины?

— Дорогая, ты отнюдь не старушка!

— Да. Но… это платье слишком напоминает мне… другое мое платье.

— Ах уж эти мне «священные» платья! — капризно воскликнул Джеффри. — Я его видел?

— Я носила его еще до твоего рождения, — вздохнула его мать с редкой для себя искренностью.

Он вскользь подумал, для кого, интересно, она надевала тогда это «священное» платье, и перевернул страницу.

— Лично я хотел бы видеть тебя вот в этом… Мать и сын обсуждали модные картинки, пока миссис Форд не отправилась в ванную (битых два часа провела она в ванне и за тщательным туалетом, чтобы отправиться на ланч к любимой подруге-врагине). «Морнинг пост», так и не развернутая, на том же подносе вернулась на кухню и там разделила судьбу бесчисленных других газет, гора которых высилась там в углу.

Так случилось, что Форды пропустили объявление о помолвке и ничего не знали долго еще после того ленивого дня на реке, когда Джеффри предавался своим размышлениям.

«Джой!.. Вежливая записка, которой она сопроводила мое кольцо. „Передумал не только ты“. Бедная крошка думает, что я в это поверю. Зачем она так написала — щадя мои чувства? Спасая свое самолюбие? Вот жест, вызывающий жалость…»

На фоне голубого неба с проплывающими облаками, сквозь ветви деревьев с солнечными бликами на листьях ему привиделось ее лицо. Оно было печальным. Мягкие, полные, нежно-розовые полураскрытые губы дрожали. Глаза были полны слез…

— Милая, не надо! Мало кто из мужчин достоин твоих слез, и уж, конечно, не я, — вполголоса сказал Джеффри воде за кормой. Образ возлюбленной зачаровал его. Его влекло, неотвратимо влекло к мыслям о Джой Харрисон, чистой и искренней, чья любовь была отдана ему с полнотой и безоглядностью, редкими в наше время поверхностных интрижек, чью любовь он отбросил походя, словно окурок. Его терзали дурные предчувствия; его способность видеть проблему с разных точек зрения сыграла с ним злую шутку — для писателя это дар, но человеку она сильно осложняет жизнь.

«Джой любила меня сильнее всех женщин, что я встречал. Джой навсегда останется верна мне. Наверняка она щадила мои чувства; голову даю на отсечение, что это так. Зачем, вернувшись, я поделился с мамой опасением, что мои чувства не так сильны, как раньше? Это ужасно — уметь так точно и детально выражать свои чувства: кончается все тем, что открываешь гораздо больше, чем успел почувствовать, а потом почему-то продолжаешь стоять на своем…

Зачем мне надо было писать это письмо? Почему я не мог подождать хоть пару дней? Тогда бы наш роман продолжался… Так или иначе, я ничем не запятнал себя в ее глазах… в ее прекрасных глазах, таких изменчивых… Не плачь, Джой, не надо! Мне невыносима мысль об этом…

Дай мне руки —

Твоя рука, так женственно мягка,

Проникла в грудь мою и сердце сжала…

Ее воркующий смех, когда я читал ей эти строчки… Почему, черт побери, я не мог подождать, пока не увижусь с ней?»

И вместо реальной встречи оживший образ Джой вдруг засиял перед его глазами! Неожиданно зазвучал голос Джой! Зазвучат лишь у него в ушах, но так же ясно, как крики мальчишек с поля, граммофонная музыка, щебет птиц в ветвях деревьев над его головой… Джой звала его голосом, полным скрытой муки: «Джеффри, вернись ко мне! Джеффри, забери меня отсюда!»

Да, неизвестным науке способом крик души девушки достиг ушей ее возлюбленного, который находился за много-много миль от Лондона…

И ему стало окончательно понятно, что Джой — изумительная женщина и ее не вычеркнуть из жизни, а, расставшись с ней, он сделал ошибку, и эту ошибку следует немедленно исправить!

Чувства, которые питают друг к другу жених и невеста, могут быть самыми различными; не может быть только одного — полного отсутствия всяких чувств.

— Потому что, — говорила Ида Мюрхэд, одеваясь к обеду через день после помолвки своего брата, — или роман идет как по маслу и два влюбленных лунатика тихо тают в обществе друг друга, считая дни до свадьбы, или, пройдя свой пик, роман засыхает, как срезанная гардения. Кто-то один или оба начинают…