Накануне - Кузнецов Николай Герасимович. Страница 45

В воскресные и праздничные дни клуб открывался с утра, но днем посещался редко, так как все испанские моряки отправлялись в город и на главной улице Калья Майор вместе с нашими добровольцами устраивались где-нибудь за столиком. Там же в это время собиралось и гражданское население города. Вынесенные на улицу столики заполняли всю проезжую часть, и целые семьи проводили за ними свободное время. Это по-испански!

Сидя за столиком, испанские моряки весело шумели, обсуждая проходящих сеньорит: «Ке гуапа» (какая красавица), «Ой морена» (чернобровая), – и это было в обычаях испанских городов, особенно на юге. Сама сеньорита считала это заслуженной похвалой и даже обижалась, если ее не провожали такими восклицаниями. Реплики она принимала как должное и отвечала: «Грасиас, мучас грасиас» (спасибо, большое спасибо).

В городе иногда шли русские фильмы: «Чапаев» и «Броненосец „Потемкин“. Все наши добровольцы по несколько раз смотрели эти картины и жаловались только на порядки, которые существовали в испанских кинотеатрах: курение, шум, постоянное движение публики, а нередко и скандалы. Но со своим уставом в чужой монастырь не ходят.

Изредка у наших добровольцев появлялась возможность отправиться с каким-нибудь поручением в Мурсию или Валенсию. Эти города в то время бомбили еще редко. и пару ночей можно было провести спокойно в постели.

В Картахене не было «пласа де торос», где происходят корриды, и поэтому каждый, кому удавалось попасть в Мурсию или Валенсию, стремился на это представление.

Быть в Испании и не посмотреть бой быков действительно было бы обидно. Об этом не раз говорил мне Хосе Дельмас, управляющий делами командира базы. Еще молодой человек, он до войны сам собирался стать тореро, и только несчастный случай (перелом ноги), не связанный, кстати, с быками, прервал его карьеру на «пласа де торос».

Влюбленный в корриду, Хосе любил поговорить о ней. Он рассказывал, как происходили бои быков еще в Греции и Риме, как уже более тысячи лет этим развлечением болеют испанцы и что нет ни одного приличного города в Испании, в котором не было бы круглого, как цирк, только без крыши, здания, где происходит коррида. Он с удивлением и даже сожалением смотрел на тех, кто не видел такого на редкость волнующего зрелища. Дельмас и меня уговорил съездить с ним в Мурсию, чтобы посмотреть там бой быков. Зрелище действительно волнующее и красочное. Но я не столько смотрел на арену, сколько на зрителей: болели они неистово.

На вопрос Хосе, как мне понравилась коррида, я уклончиво, чтобы не обидеть своего гида, ответил, что просмотрел «кон муча густо» (с большим удовольствием) это своеобразное зрелище.

«Все-таки это зрелище на любителя», – решил я. Увлечение корридой в Испании настолько сильно, что во время войны истребители иногда прикрывали это огромное скопление людей. Правда, сборы в этом случае шли на войну.

Бои на море

В 1936—1937 годах самой важной задачей военно-морского флота республиканцев, как я уже говорил, было обеспечение морских перевозок из СССР. Но боевая его деятельность не ограничивалась конвойными операциями. Прежде всего сами эти операции не раз перерастали в бои с фашистским флотом, пытавшимся перехватить транспорты. Кроме того, республиканский флот искал в море встречи с противником, обстреливал его побережье, наносил удары по базам.

7 апреля 1937 года республиканская эскадра вышла на ночную «охоту» за вражескими кораблями. Однако обнаружить вражеский флот не удалось. Ограничившись обстрелом побережий Мелильи и Малаги, мы вернулись в Картахену. Несколько дней спустя, вечером 15 апреля, эскадра в полном составе снова вышла в море. Она состояла из двух крейсеров и флотилии эсминцев. На следующее утро к эскадре присоединился и линкор «Хайме 1». В районе Малага – Мотриль корабли подошли к побережью и с малой дистанции открыли огонь по укреплениям и подозрительным сооружениям. Мятежники в свою очередь атаковали эсминцы торпедными катерами, сбросили серию авиабомб на крейсера. На этом операция и закончилась.

Когда возвращались в базу, на горизонте появился немецкий крейсер «Лейпциг». Он следовал за республиканскими кораблями, держась на пределе видимости. Это было дурным признаком: «Лейпциг» занимался разведкой…

– Эсминец «Лепанто» бомбят, – вскоре услышали мы тревожный голос сигнальщика.

Вокруг эсминца вздымались столбы воды, но где же все-таки самолеты? Их не было видно.

«Каиариас»! – догадался Рамирес, с которым мы вместе были на борту эсминца «Антекера».

Вскоре его догадка подтвердилась. Действительно, «Лепанто» атаковали не самолеты, а крейсер мятежников. Он уже показался на горизонте. Эскадра легла на курс сближения с противником, но тот уклонился от встречи.

Когда корабли уже втягивались в гавань, фашистские крейсера снова дали знать о себе: они атаковали отставший эсминец «Санчес». Несколько минут мы наблюдали, как вокруг эсминца кипело море. Вода поднималась выше мостика и труб корабля. Эскадра повернула в сторону противника, береговые батареи открыли огонь. Но фашисты опять поспешили удалиться.

Эсминцы республиканского флота встречались потом с крейсерами мятежников «Капариас» и «Балеарес» не раз. И после нескольких попыток навязали им наконец бой. В результате Франке потерял самый крупный новый крейсер «Балеарес». Произошло это спустя год после описанного случая, в марте 1938 года.

К тому времени флот испанских фашистов значительно пополнился. Благодаря помощи Германии и Италии враг уже стал обладать явным преимуществом и на море. Командование мятежников решило провести крупную операцию для уничтожения республиканских крейсеров. Испанские фашисты собрали весь свой флот.

Столкновение двух эскадр произошло в ночь на 6 марта 1938 года. Эсминец «Санчес», тот самый, за которым год назад охотились вражеские крейсера, первым обнаружил их и пошел в атаку. Он выпустил по крейсерам четыре торпеды, но неудачно. Затем последовал торпедный залп эсминцев «Антекера» и «Лепанто». Три торпеды достигли цели. Крейсер «Балеарес», на котором держал свой флаг командующий фашистским флотом, был охвачен пламенем и стал тонуть. Остальные крейсера мятежников, опасаясь новых торпедных атак, поспешно ушли, бросив на произвол судьбы команду погибшего корабля и своего флагмана. Двести человек с «Балеареса» были подобраны иностранными судами.

К сожалению, республиканцы, упоенные победой, не предприняли дальнейших попыток продолжить ночной бой. А жаль! Им представлялась полная возможность нанести деморализованному противнику еще больший урон. В боевых операциях против фашистов принимали участие корабли всех классов – не только надводные, но и подводные. На многих кораблях были наши добровольцы, выполнявшие, как правило, роль советников. На подводных лодках им даже приходилось брать на себя роль командиров: опытных подводников республиканский флот не имел. Положение наших товарищей осложнялось тем, что подводные корабли были изношены, оборудованы малознакомой иностранной техникой, а командовать приходилось через переводчиков.

Подводными лодками Испания начала обзаводиться после первой мировой войны. Сперва лодки строились с помощью итальянцев, но после свержения испанской монархии отношения с Италией испортились, и судостроительные верфи страны прибрали к рукам англичане. Когда началась гражданская война, рассчитывать на получение из Италии оборудования для лодок было нечего. Англия тоже не поставляла ни вооружения, ни механизмов. Поэтому подводный флот у республиканцев был очень слабый.

И все же подводники воевали… Вскоре после приезда в Картахену в 1936 году я беседовал с командиром флотилии подлодок Р. Вердия. В первые недели войны, командуя лодкой «С-5», он атаковал линкор мятежников «Эспания» и попал в него торпедой. Но торпеда, к сожалению, не взорвалась. Такие случаи были не редкостью. Плохое качество торпед часто сводило на нет усилия команд.

В разговоре с Вердия я спросил, уверен ли он, что торпеда действительно попала в линкор: находясь под водой, он вряд ли смог убедиться в этом.