Накануне - Кузнецов Николай Герасимович. Страница 66

Англия я Франция приняли советское предложение весьма холодно, но в конце концов согласились послать для переговоров в Москву свои военные миссии.

На этих переговорах я хочу остановиться. Мне пришлось самому в них участвовать, много о них рассказывал мне наш посол в Англии Иван Михайлович Майский.

Решение о переговорах военных миссий было принято 23 июля 1939 года. Через два дня Майского пригласил к себе министр иностранных дел лорд Галифакс и сообщил ему об этом. Но Майский уже знал о решении из телеграммы Наркомата иностранных дел. Он выразил удовлетворение и спросил, как скоро могут начаться переговоры.

Галифакс, вспоминает Майский, задумчиво посмотрел на потолок и ответил, что начать переговоры можно будет, пожалуй, дней через семь-десять.

Такой ответ не предвещал ничего доброго. Обстановка в Европе достигла такого накала, что нельзя было терять буквально ни минуты. Майский хотел выяснить хотя бы то, каким будет состав английской миссии, но Галифакс не смог сказать по этому поводу ничего определенного.

Прошла еще неделя, прежде чем Чемберлен объявил в парламенте, что кабинет возложил руководство английской миссией на сэра Реджинальда Дрэкса. Более неподходящей кандидатуры трудно было придумать: Дрэкс числился в свите короля, он был старым отставным адмиралом, давно потерявшим всякую связь с действующими вооруженными силами Великобритании. Другие члены делегации – маршал авиации Бернетт и генерал-майор Хейвуд – тоже не принадлежали к влиятельным лицам английской армии. Если бы правительство Чемберлена всерьез стремилось к заключению военной конвенции, оно, конечно, никогда бы не остановилось на этих кандидатурах.

Французское правительство шло по стопам английских коллег. Главой миссии назначили глубокого старца, корпусного генерала Думенка, ее членами – авиационного генерала Валена и капитана Вильома как представителя флота.

На завтраке, который был устроен в советском посольстве, между И.М. Майским и адмиралом Дрэксом произошел знаменательный разговор.

Майский: Скажите, адмирал, когда вы отправляетесь в Москву?

Дрэкс: Это окончательно еще не решено, но в ближайшие дни.

Майский: Вы, конечно, летите? Ведь время не терпит: атмосфера в Европе накаленная!

Дрэкс: О нет! В обеих делегациях вместе с обслуживающим персоналом – около сорока человек, много багажа. На самолете лететь неудобно…

Майский все же старался поторопить адмирала, предложив миссии отправиться на одном из быстроходных крейсеров. Это было бы и солидно, и внушительно.

– На крейсере тоже неудобно. Пришлось бы выселить два десятка офицеров из их кают. Зачем причинять людям беспокойство? – снова возразил адмирал Дрэкс. Фактически миссия отправилась в Советский Союз только 5 августа 1939 года. Для них нашли «удобный» транспорт – товарно-пассажирский пароход «Сити оф Эксетер», делавший всего тринадцать узлов. Только 10 августа он пришел в Ленинград.

Этот фарс английское и французское правительства разыграли за три недели до начала второй мировой войны. Впрочем, то было лишь первое его действие. Политика бесконечных оттяжек продолжалась все время, пока велись переговоры.

«Сити оф Эксетер» ошвартовался у причала Морского вокзала на Васильевском острове. Английскую и французскую делегации встретили высшие представители армии и флота в Ленинграде. Гостям дали возможность осмотреть все, что они пожелали. Английский посол Сиидс доносил потом, что советские власти «явно хотели предоставить гостям все и всяческие возможности».

II августа гости прибыли в Москву. В тот же день в особняке Наркомата иностранных дел на Спиридоньевке был дан обед, на котором и произошло наше первое личное знакомство. Без особых церемоний главы и члены делегаций сели за круглый стол. Тут же были послы Англии и Франции, представители Наркоминдела.

В центре внимания оказался адмирал Дрэкс. Высокий сухощавый седой англичанин держался чопорно и высокомерно. Подчеркнуто соблюдал все тонкости этикета, разговаривал важно и медленно, предпочитая самые далекие от столь важного дела темы. Мы слушали его пространные рассуждения о последней регате морских яхт в Портсмуте. Казалось, Дрэкс прибыл на отдых, а вовсе не для решения значительных и спешных вопросов.

Принимал гостей Нарком обороны К.Е. Ворошилов. Членами советской делегации были: начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников, начальник Военно-воздушных сил А.Д. Локтионов, заместитель начальника Генштаба И.В. Смородинов и я. Гости заметили, как искренне и сердечно мы их встретили в Москве, какое проявляли желание прийти наконец к соглашению. Даже высокомерный Дрэкс доносил своему министру Чатфильду, что «компетентные наблюдатели находятся под сильным впечатлением этого приема». Казалось, наконец-то можно было приступить к плодотворным переговорам.

Встретившись на следующий день, мы предъявили свои полномочия «вести переговоры с английской и французской военными миссиями и подписать военную конвенцию по вопросам организации военной обороны Англии, Франции и СССР против агрессии в Европе». Но тут обнаружилось, что наши коллеги нужных документов с собой не захватили, французский генерал Думенк предъявил бумагу не очень определенного содержания. В ней было сказано, что генерал уполномочен «договориться с главным командованием Советских Вооруженных Сил по всем вопросам, относящимся к вступлению в сотрудничество между вооруженными силами обеих сторон».

Адмирал Дрэкс не мог предъявить вообще никаких документов. Он не имел и письменных полномочий. Подобное, мягко выражаясь, легкомыслие даже ребенок не мог расценить как рассеянность или забывчивость придворного адмирала и английских дипломатов.

Неудачно сыграв свою роль, Дрэкс ничуть не смутился. Он заявил: мол, если бы перенести переговоры в Лондон, он надлежащие полномочия мог бы быстро представить.

Кто-то заметил под общий смех, что куда проще доставить документы в Москву, чем везти делегации в Лондон.

Возник вопрос: можно ли вообще начинать переговоры? После того как адмирал обещал срочно запросить у своего правительства нужные полномочия, решили продолжать работу. Время не ждало, надо было выяснить, каковы намерения у наших коллег.

Обменялись сведениями о размерах вооруженных сил. Первыми докладывали французы. По данным, которые сообщил генерал Думенк, выходило: Франция может выставить 110 дивизий, 4 тысячи танков, 3 тысячи пушек крупного калибра (от 150 миллиметров и выше) и около двух тысяч самолетов первой линии.

Англичане не пожелали раскрыть, какими силами они располагают. Сообщили лишь, что смогут перебросить на континент. Получалось, что в случае войны они в состоянии послать только шесть дивизий, спешно сформировать девять, а позднее привести в готовность к отправке еще шестнадцать дивизий. Когда это будет «позднее», конкретно они не указывали. Вопрос о них остался без ответа. Английская авиация, по словам маршала Бернетта, состояла из трех тысяч различных самолетов.

Адмирал Дрэкс произнес тираду об английском флоте, состав которого, как он заявил, известен всему миру и который, конечно, сильнее немецкого.

Начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б.М. Шапошников сообщил, какими силами на случай агрессии в Европе располагает Советский Союз: 120 пехотных и 16 кавалерийских дивизий, 9-10 тысяч танков, более 5 тысяч орудий только крупного калибра, 5,5 тысячи самолетов.

Было известно, что Германия сильна прежде всего на суше, агрессивные действия с ее стороны ожидались на континенте. Следовательно, главные силы против агрессора выставлял Советский Союз. За ним шла Франция. Англия с шестью дивизиями, готовыми к немедленному действию, выглядела, мягко говоря, крайне слабо.

Помнится, Шапошников спросил меня, сколько времени понадобится для переброски шести английских дивизий на континент. При этом он добавил, что не особенно верит, будто остальные английские дивизии могут подготовиться за ближайшие два-три месяца. Я ответил, что, если эти дивизии действительно имеются, английский флот в состоянии перебросить их во Францию по морю и воздухом за несколько дней.