До последнего - Балдаччи Дэвид. Страница 50

— Прежде всего, Веб, я хотела бы поблагодарить вас за то, что вы согласились у меня лечиться.

— Если честно, я не знаю, зачем это сделал, — откровенно сказал он.

— Независимо от того, зачем вы это сделали, я буду работать хорошо, чтобы вы не пожалели о своем решении. Доктор О'Бэннон не выразил большой радости по поводу вашего перехода, но моя главная забота — вы. — Она показала ему небольшую папку. — Это мне доктор О'Бэннон передал вместе с вами.

Веб едва заметно улыбнулся.

— Мне почему-то казалось, что моя папка окажется куда толще.

— Признаться, я тоже так думала, — сдержанно сказала Клер. — В ней записи ваших бесед, сведения о различных препаратах, в том числе антидепрессантах, которые он вам прописывал. Короче говоря, ничего особенного.

— Ну и что? Это хорошо или плохо?

— Хорошо, если все это вам помогло. По-видимому, все-таки помогло, поскольку вы вернулись в строй.

— Но?

— Но мне кажется, что в вашем случае надо копать глубже. Меня, в частности, удивило, что он не проводил с вами сеансы гипноза. Он в этом деле спец, и гипнотические сеансы — часть его стандартной методики. Между прочим, он обучает гипнозу студентов медицинского колледжа. А у третьего или четвертого курса устраивает показательные сеансы. Например, предлагает студентам забыть букву «ка». Потом пишет на доске слово «кот», и они читают: «от». Или внушает аудитории мысль, что по залу летает оса, и люди начинают от нее отмахиваться. Это, в общем, стандартная процедура, демонстрирующая так называемые навязанные извне визуально-слуховые галлюцинации.

— Помню, мы о чем-то таком говорили, когда встретились с О'Бэнноном в первый раз. Я не захотел подвергаться гипнозу, так что об этом было забыто, — сухо сказал Веб.

— Понятно. — Клер продемонстрировала ему значительно более толстую папку. — Это ваше официальное дело из ФБР. По крайней мере его часть, — добавила она, заметив в его глазах удивленное выражение.

— Я так и подумал. Поскольку это конфиденциальная информация.

— Если помните, вы подписали документ, в котором выразили согласие предоставить психиатру все необходимые сведения относительно вашей особы. В таких случаях Бюро передает дело сотрудника лечащему врачу, предварительно изъяв из него секретные материалы. Поскольку вы сменили психиатра, доктор О'Бэннон отдал его мне. Кстати сказать, я уже успела его просмотреть.

— Вы очень трудолюбивый человек, доктор. — Веб хрустнул пальцами и выжидающе на нее посмотрел.

— Во время нашей первой беседы вы не упомянули о том, что причиной смерти вашего отчима Реймонда Стоктона стал несчастный случай, произошедший у вас дома. Тогда вам было пятнадцать лет.

— Неужели не упомянул? А мне-то казалось, что я рассказал вам все. Но я заметил, что вы тогда ничего не записывали. Так что проверить это, как я понимаю, невозможно?

— Поверьте, Веб, если бы вы сказали мне об этом, я бы запомнила. Запомнила же я ваши слова о том, что вы хорошо ладили с отчимом. Это правда? — Она опустила глаза в лежавшие перед ней бумаги.

У Веба сильно забилось сердце и загорелись уши. Ничего не скажешь, эта женщина умела выспросить обо всем, что ей нужно. Она владела почти безупречной техникой ведения допроса. Сейчас она набросила ему на шею петлю и начала ее затягивать.

— Ну, у нас были небольшие разногласия. Но у кого их нет?

— К вашему делу подшиты многочисленные жалобы на насилие со стороны отчима. Некоторые из них написаны вашими соседями, а некоторые — вашей рукой. Это что — те самые «небольшие разногласия», о которых вы сейчас упомянули? — Веб покраснел как рак, и Клер быстро добавила: — Я вовсе не пытаюсь иронизировать. Просто хочу понять, какие отношения были у вас с этим человеком на самом деле.

— Тут и понимать нечего, поскольку никаких отношений у нас не было.

Клер снова заглянула в дело, потом пролистала свои записи. Веб следил за ее действиями со все возрастающим беспокойством.

— Ваш отчим погиб в том самом доме, который вам оставила мать?

Веб промолчал.

— Так это тот дом или нет? — повторила вопрос Клер.

— Я слышу! — резко ответил Веб. — Да, тот самый. И что с того?

— Я просто задала вам вопрос. Кстати, вы собираетесь его продавать?

— А вам что за дело? Вы что — в свободное время подрабатываете в риелтерской фирме?

— У меня такое чувство, что кое-какие ваши отклонения связаны с этим домом.

— Это было не лучшее место для ребенка.

— Как раз это я отлично понимаю, но, чтобы продвинуться вперед, иногда полезно припомнить свои старые страхи и научиться противостоять им.

— В этом доме нет ничего такого, что вызывало бы у меня страх, которому требовалось бы противостоять.

— Почему бы нам не поговорить об этом еще немного?

— Послушайте, Клер, вам не кажется, что мы слишком отвлеклись от темы? Я пришел к вам, потому что мою группу уничтожили и у меня по этой причине тяжело на душе. Давайте же придерживаться этого! А о прошлом забудем. И об этом доме, и о моих отцах. Все это не имеет ко мне никакого отношения.

— Напротив. Все это имеет самое непосредственное отношение к вашей особе. К тому, кто вы и кем стали. Не проанализировав ваше прошлое, я не сумею разобраться с вашими нынешними и будущими проблемами. Вот так.

— Лучше пропишите мне какие-нибудь таблетки и закончим на этом. В Бюро будут считать, что мне привели мозги в порядок, у вас же останется приятное чувство исполненного долга.

Клер покачала головой.

— Это не мой метод. Я хочу помочь вам по-настоящему, и думаю, что мне это удастся. Но нам придется работать вместе. На меньшее я не согласна.

— Кажется, вы говорили, что у меня военный синдром или что-то в этом роде. Какое отношение к этому имеет мой отчим?

— Мы рассматривали это как одну из возможных причин того, что произошло с вами в аллее. Но я не говорила, что это единственно возможная причина. Чтобы разобраться с вашей проблемой, требуется многосторонний подход.

— Проблема... Как-то это несерьезно звучит. Будто я пожаловался вам, что у меня прыщи.

— Мы можем использовать другой термин, но на подходе к проблеме это не отразится.

Веб закрыл лицо руками и сквозь это своеобразное забрало произнес:

— Чего именно вы от меня хотите?

— Прежде всего быть честным. Думаю, вы в состоянии честно отвечать на мои вопросы. Надо только сделать над собой усилие: Вы должны мне доверять, Веб.

Веб убрал руки от лица.

— Ладно, вот вам правда. Стоктон пил и принимал наркотики. Жил идеалами шестидесятых годов. Работал в каком-то паршивом офисе, носил костюм и галстук, но в свободное время корчил из себя Дилана Томаса [3].

— Вы хотите сказать, что ваш отчим был разочарованным в жизни пустым мечтателем? Возможно, с комплексами?

— Ему хотелось быть умнее и талантливее моей матери, но ему это не удавалось. Стихи, которые он писал, были никудышными, и ему так и не удалось опубликовать ни строчки. Единственное, чем он был похож на Дилана, — так это тем, что много пил. Думал, наверное, что алкоголь способствует вдохновению.

— Он бил вашу мать? — Клер постучала кончиками пальцев по обложке папки.

— В деле и об этом сказано?

— То, о чем там не сказано, представляется мне более интересным. Из этого следует, что ваша мать никогда не выдвигала против Стоктона официальных обвинений.

— Давайте все-таки верить делу.

— Так он бил вашу мать — или нет? — повторила она свой вопрос, но Веб не ответил. — Или ограничивался тем, что бил вас? — Веб медленно поднял глаза на Клер, но продолжал молчать. — Значит, только вас? И ваша мать это ему позволяла?

— Шарлотта редко бывала дома. Выйдя замуж за этого парня, она совершила ошибку. Она знала об этом и старалась его избегать.

— Понятно. Развод, значит, не казался ей выходом?

— Она уже один раз разводилась. Похоже, ей не хотелось подвергаться этой процедуре вторично. Проще было сесть в машину и умчаться в ночь.