До последнего - Балдаччи Дэвид. Страница 96
— А откуда был телефонный звонок, выяснили?
— Из телефона-автомата в южной части Ричмонда. Больше ничего узнать не удалось.
— Но ведь судью убили в другой части города. А из этого следует, что в покушении участвовали как минимум два человека, которые постоянно поддерживали между собой связь, иначе им бы не удалось так хорошо скоординировать свои действия.
— Все так. Но я никогда не думал, что мы имеем дело с любителями.
— А как насчет Уоткинса и Винго?
— Мы проверили всех людей из офиса Винго.
— И что же? Все чистенькие? А между тем каждый из них мог нанести атропин на мобильник Винго.
— Говорю же, мы всех прогнали через компьютер и допросили. Никаких зацепок.
— А с делом Уоткинса что?
— Утечка газа. Он жил в старом доме.
— Да брось ты. У него зазвонил мобильник как раз перед тем, как он вошел в дом. Обрати внимание, все опять рассчитано до секунды. Кем-то, кто отлично знал распорядок жизни всех трех жертв. Кроме того, кто-то же вставил в мобильник Уоткинса соленоид, который при нажатии на кнопку дал искру и вызвал возгорание газа и взрыв.
— Я все это отлично знаю, Веб, но у этих парней имелось множество врагов, и они не раз получали угрозы в свой адрес. Единственное, что объединяет все три дела, — это мрачные штучки с мобильниками и процесс Эрнста Фри.
— Все три дела намертво связаны. Ты уж поверь мне, Пирс.
— Я-то тебе верю, но вот поверят ли тебе присяжные — это другой вопрос. В последнее время их почти невозможно в чем-либо убедить.
— Есть что-нибудь новенькое о бомбе из Ист-Уиндз?
— Высокотехнологичное взрывное устройство с взрывчаткой Си-4. Мы допросили и проверили по компьютеру всех, кто работает в Ист-Уиндз. Большинство рабочих пришло на ферму вместе со Стрейтом, когда ферма, на которой они работали, закрылась. Они тоже чисты. Правда, у некоторых есть приводы за вызывающее поведение в пьяном виде. Но разве можно ожидать примерного поведения от этих необузданных ковбоев?
— А что вы нарыли на Немо Стрейта?
— Ничего такого, о чем бы он тебе не рассказывал. Родился на маленькой ферме, где его отец разводил лошадей. Там-то он и научился обращаться с животными. Воевал во Вьетнаме, считался образцовым солдатом. Участвовал во многих боях, имеет награды. Провел три месяца у вьетконговцев в лагере для военнопленных.
— Должно быть, он крутой парень, коли прошел через это и остался в живых. Вьетконговцы гостеприимством не отличались.
— Когда вернулся в Штаты, служил охранником в тюрьме для несовершеннолетних, потом продавал компьютеры. Женился, завел детей, потом снова стал возиться на ферме с лошадьми, по причине чего жена с ним развелась. Перебрался к Кэнфилдам почти сразу же после того, как они купили Ист-Уиндз.
— Есть какие-нибудь известия о старине Эрнсте Б. Фри?
— Никаких. Никто его не видел. И это, честно говоря, меня удивляет. Обычно, когда мы даем объявления о розыске, от звонков нет отбоя. Девяносто девять процентов, само собой, пустые, но один или два обязательно бывают по делу и дают нам какую-нибудь зацепку. Но на этот раз — ничего, ни одного сообщения.
Выслушав рассказ Бейтса, Веб принялся с мрачным видом обозревать окрестности, скользнул взглядом по какому-то предмету, потом снова вернулся к нему и минуту на него смотрел, после чего, повернувшись к Бейтсу, рявкнул:
— Вот черт!
— Что такое? Что случилось, Веб?
— Похоже, у нас есть свидетель — правда, несколько необычный, — сказал он, ткнув в некий предмет пальцем.
Бейтс посмотрел в указанном направлении и увидел светофор, находившийся на углу улицы по диагонали от пакгауза. Установленная на нем видеокамера, которая должна была вести наблюдение за проезжей частью, как обычно, была повернута хулиганами в другую сторону и, по странному стечению обстоятельств, смотрела теперь своим стеклянным глазом прямо на пристройку, где разгружался транспорт.
— Вот черт! — эхом откликнулся Бейтс. — Ты догадываешься, о чем я сейчас думаю?
— Догадываюсь, — сказал Веб. — Ты думаешь о том, что это видеокамера старой модели, которая работает 24 часа в сутки. Новые включаются только тогда, когда кто-то из водителей превысит скорость, и фотографируют задние номера машины. Всего-навсего.
— Остается только надеяться, что в полицейском участке нужный нам сегмент не стерли и не перезаписали.
Бейтс знаком приказал одному из своих агентов немедленно позвонить в полицию.
— Мне пора возвращаться на ферму, — сказал Веб. — Боюсь, Романо уже соскучился.
— Мне это не нравится, Веб. Ведь тебя в любой момент могут убить.
— У тебя останется Коув. Он тоже видел, как Большой Тэ пристрелил того парня.
— А если и его убьют? Это вполне вероятно, поскольку он говорил, что за ним охотятся.
— У тебя есть ручка и бумага?
Взяв у Бейтса бумагу и ручку, Веб написал подробный отчет об убийстве Туны. Бейтс сказал, что на самом деле парня звали Чарлз Таусон, а Туна — его прозвище. В этом не было ничего удивительного, поскольку все бандиты имели клички. В своем отчете Веб указал, что убийцей Туны является Фрэнсис Вестбрук по прозвищу Большой Тэ, после чего поставил на нем свою подпись, а два агента, расписавшись на том же листке бумаги, ее засвидетельствовали.
— Ты что — смеешься надо мной, что ли? — разъярился Бейтс. — Да такую писульку не примет во внимание ни один адвокат.
— Пока я больше ничего не могу для тебя сделать, — сказал Веб и пошел к своей машине.
37
Вернувшись в Ист-Уиндз, Веб сообщил об этом Романо, после чего отправился в гараж и забрался в ванну. Пятнадцатиминутный сон в горячей воде, подумал Веб, и он снова станет как огурчик. Порой ему приходилось бодрствовать по несколько суток, и он привык к недосыпу.
Романо увидел наконец свежие ссадины на лице Веба и разразился по этому поводу вполне предсказуемой тирадой:
— Ты опять позволил набить себе морду? Не сказал бы, что это хорошая реклама для ПОЗ.
Веб заверил его, что, когда его станут избивать в следующий раз, он будет подставлять под удары руки, ноги и корпус — чтобы ссадин и царапин не было видно.
Следующие несколько дней Веб с Романо исполняли обязанности охранников, и их довольно размеренное существование не нарушалось никакими из ряда вон выходящими событиями.
Когда Гвен и Билли увидели на лице Веба кровоподтеки, Гвен воскликнула:
— Боже, что случилось?
— Такое впечатление, что вас ударил по лицу копытом Бу, — прокомментировал состояние Веба Билли.
— Уж лучше бы это и впрямь был Бу, — ответил Веб.
Гвен сказала, что к его боевым шрамам необходимо приложить примочки. Когда она обрабатывала его синяки и кровоподтеки антисептиком, Билли сказал:
— Похоже, федералам никогда не приходится скучать.
— Что правда, то правда, — буркнул Веб.
В скором времени, когда Веб и Романо поближе сошлись с Кэнфилдами, им довелось на собственной шкуре испытать, что такое тяжелый фермерский труд. Отказаться от работы было невозможно — ведь они обещали Билли, что не станут бить на ферме баклуши. Романо все это не нравилось, и вечерами он частенько ворчал, высказывая свое недовольство. Вебу такая жизнь, напротив, была по душе, и он, осматривая окружавшие его просторы, порой начинал думать, что быть фермером не так уж и плохо. Потом, правда, он старался прогнать эти мысли и говорил себе, что забудет о ферме сразу же, как только уедет отсюда.
Он продолжал совершать с Гвен верховые прогулки — как в целях охраны, так и для того, чтобы получше ознакомиться с местностью. При этом он не мог не признать, что ездить верхом по полям и лесам в компании красивой женщины — далеко не худший способ провести время.
Каждый день, когда они с Гвен подъезжали к часовне, она слезала с коня и шла молиться. Веб же, сидя на своем Бу, молча за ней наблюдал. Она ни разу не предложила Вебу присоединиться к ней. Он, впрочем, к этому и не стремился и никогда не высказывал подобного желания. Тот факт, что Дэвид Кэнфилд погиб в то время, когда он выполнял задание, являлся для него достаточным основанием, чтобы держаться на известном расстоянии от этой женщины.