Розовый коттедж - Стюарт Мэри. Страница 28

— Думаю, да. Я слышала только то, что рассказывала мне тетя Бетси. Она еще упоминала, что цыган собирался женится на матери. Бабушка не знала его имени, а мать называла его Джейми. А про автомобильную катастрофу в вырезках у бабушки в альбоме ничего не нашлось.

— Полагаю, что если нам понадобится, то мы узнаем. А думал я о том, что если этот цыган остался в живых или если они расстались перед тем, как твоя мать погибла, он ведь мог жениться еще раз. У цыган «забавный выговор»?

— Не представляю. Но если это был Джейми, и он по какой-то причине вернулся в Тодхолл — показать его новой жене или залезть в тайник, про который рассказала ему моя мать, или еще за чем-нибудь, — то почему, с какой стати эти цветы тете Бетси? И зачем забирать бумаги из «сейфа»? Почему бы не похитить одни «ценности»?

— Судя по словам Лил, ему нет нужды воровать вещи твоей бабушки — ценой всего в несколько фунтов, — отвечал Дэйви. Он снял свою куртку с крючка у двери. — Мы ничего не добьемся, если снова и снова будем пережевывать одно и то же. Сдается мне, тебе надо посмотреть, что там написал викарий, а потом стоит подумать о вещах твоей бабушки.

— Полагаю, да.

— Кто бы ни был этот парень, если ему и правда нужно что-то в Тодхолле, он вернется. И немало бы прояснилось, поговори ты с ним… Присси зайдет к тебе завтра, я не ошибся? Ладно, я появлюсь завтра днем и помогу тебе, так что не пытайся ничего двигать сама, а собирай и упаковывай всякую мелочь. Пошли?

Я последовала за ним.

Глава 19

Мы проехали через парк, и Дэйви, высадив меня у моста и отказавшись от чашки чаю — «Попью в полседьмого, когда закончу», — уехал обратно.

Войдя в дом и закрыв за собой дверь, я села за стол и достала из кармана конверт викария.

То была скудная жатва, хотя она, как я предположила, стоила шести шиллингов восьми пенсов за потраченное викарием время. Первая копия свидетельства о браке дедушки и бабушки: Генри Велланд, садовник, и Мэри Кэмпбелл, домашняя прислуга, засвидетельствовано Джереми Паскоу, столяром, и Джайлсом Брэндоном, фермером — так обычно называли тогда землевладельцев, мелкопоместное дворянство. Обо всем этом я, конечно, слышала от бабушки: что сэр Джайлс не только присутствовал на церемонии, но и сказал речь на свадебном завтраке, данном в деревенском клубе, и еще сдал внаем молодоженам Розовый коттедж, который незадолго перед тем «привели в порядок» после смерти предыдущего обитателя.

Затем, через добропорядочные полтора года, — свидетельство о крещении Лилиас Мэри, их дочери; упомянуты, как полагается, и крестные родители — Маргарет и Джереми Паскоу.

Непонятно, с какой стати я надеялась узнать что-нибудь интересное из следующего листка. Уже прошло несколько лет, как я, собрав все свое мужество, написала в Сомерсет-Хауз и получила копию собственной метрики, но сейчас я сидела, напряженно вглядываясь в аккуратный, каллиграфический почерк викария, как будто что-то могло быть прочитано между строк. Свидетельство о крещении Кэтрин Мэри, дочери Лилиас Велланд. Отец неизвестен. Крестные — друзья семьи в третьем поколении — Джеймс и Энни Паскоу, и еще Сибилла Локвуд, жена викария.

И это все. Я наконец взяла себя за шиворот и встряхнула. Встала, сняла со стены «Незримого Гостя» и положила документы в «сейф».

Я едва успела поправить повешенную на место рамку, как в дверь постучали.

Полагаю, что я простояла не меньше десяти секунд, сжимая в руках рамку, так что побелели костяшки. Моя первая мысль была: «Это иностранец, цыган, он вернулся, чужак, который выспрашивал про мою семью — теперь я наверняка узнаю кое-что из того, что мне так хочется знать». Вторая: «Неужели я так уж хочу услышать об этом?» И напоследок, когда я смогла оторвать руки от «Незримого Гостя» и повернуться к двери: «А Дэйви уже добрался до дома, он в двух милях отсюда…»

Я отворила дверь.

Это был не иностранец, хотя женщину, которая стояла на пороге, я давно не видела; впрочем, она, казалось, нисколько не изменилась. Старшая из сестер Поуп, Агата. И позади нее мисс Милдред.

— Ох, как я рада вас видеть, мисс Агата! — воскликнула я, и, должно быть, из-за прилива чувств, вызванного облегчением, мой голос прозвучал настолько тепло, что на лице моей собеседницы выразилось удивление, — И вас, мисс Милдред, тоже. Как мило с вашей стороны навестить меня! Заходите, прошу вас.

— Сегодня, конечно, не пятница… — сказала мисс Милдред, проходя в дом вслед за сестрой.

— Она имеет в виду, — пояснила мисс Агата, — что обычно встречает меня с поезда только по пятницам. Но сегодня мы ездили в Сандерленд, в кинематограф, и сестра настояла, чтобы на обратном пути я зашла сюда вместе с ней, потому что она беспокоится и хочет поговорить с вами.

— Да? — недоуменно сказала я. — Но прошу вас, присядьте. Извините, здесь неубрано, я разбирала вещи к перевозке. Не выпьете ли чаю? Это не займет много времени, я все равно как раз собиралась ставить чайник.

— Нет, спасибо. Мы всегда плотно ужинаем после поездки в город, и у нас дома уже все на столе.

Она села, положив свою сумочку на колени, как будто в любой момент была готова уйти. Я опустилась на свое место возле стола, и она уставилась на меня сквозь свои посверкивающие очки. Мисс Милдред, примостившись на краю кресла-качалки, издала короткий чирикающий звук, словно взволнованная пичужка. Я сама начала немного волноваться. Вероятно, даже загадочный иностранец не так бы меня обеспокоил.

Мисс Агата начала своим низким, довольно приятным голосом:

— Сестра хотела, чтобы я с нею пришла к вам переговорить, — сказала с?на, — но я не имею ни малейшего представления о том, что она имеет в виду. Все очень запутанно, но я убеждена, что когда речь идет о чем-то неприятном или трудном, то лучше рассказать все сразу.

Это уж точно, подумала я, а вслух произнесла:

— Ох, вы, вероятно, правы. Но, прошу прощения, в чем дело?

— Исключительно в том, что мисс Линси настаивает, что видела вашу мать здесь, в Тодхолле, вечером в прошлое воскресенье. На кладбище. — И выговорив это слово, мисс Агата крепко сжала губы.

Мисс Милдред издала тот же звук, и я сказала:

— Но я уже знаю. Она сама мне говорила.

— Моя сестра опасалась… — начала было мисс Агата, но тут в разговор ворвалась мисс Милдред. Ее глаза наполнились слезами, а доброе лицо пылало румянцем:

— Бедняжка Белла! Ее сны, эти… Я хочу сказать, эти ее сны, которые она считает видениями. Она из-за них такая взбудораженная… Ты, верно, помнишь мой рассказ о том, что, как мне думается, кто-то был здесь, в Розовом коттедже, со светом, в понедельник вечером?

— Конечно же, я помню.

— Так вот, я не подумавши передала Белле, что Боб Кроли упоминал про разрытую землю возле кладовки с инструментами, и добавила: «Возможно, это были твои, Белла, призраки», — совершенно не подумав. И она так странно сказала, ты знаешь, как она это делает: «Предупреждение. Это может оказаться предупреждением. Порой даже непросветленные прорицают о смерти». Потом она поставила свою чашку и вышла без единого слова. Она в этот момент пила со мной чай.

— Уж этого она не пропускает, — добавила мисс Агата вполголоса.

Мисс Милдред продолжала без передышки. Я подумала, что в желании сообщить плохие новости ее не упрекнешь, но уж если надо, то она постарается выложить все как можно скорее:

— Боюсь, я совершенно упустила это из виду, потому что… ты знаешь Беллу, но меня это все же беспокоит. Я рассказала сестре, и она решила, что лучше мы сами все тебе объясним, чем придет Белла и перепугает тебя своими сказками.

— На самом деле… — начала я.

— Продолжай. Если ты собираешься все ей рассказать, то возьми и расскажи, — скомандовала мисс Агата, с полным невниманием к чувствам своей сестры и моим.

Мисс Милдред поперхнулась и удрученно произнесла:

— Меня мучает ощущение, — она повела рукой перед тем, что, как я полагаю, она назвала бы своей грудью, — что именно по моей вине Белле взбрело в голову, будто кто-то копал могилу. Словно недостаточно того, что тебе пришлось выслушать весь остальной… — тут она сделала паузу, — весь остальной вздор про появление на кладбище твоей бедной матушки.