Судья Королевского дома - Сударева Инна. Страница 56

– Сэр, что вы собираетесь делать?! – вскрикнула Роксана.

– Задержу их.

– И что мы будем делать в пуще одни? Две слабые девушки? – возмутилась Лия. – Уж лучше вам ехать с госпожой, а я поскачу в другую сторону и отвлеку погоню на себя.

– О, нет! Они убьют тебя! Точно!

– Не волнуйтесь, госпожа, я не такая дуреха, чтоб попасться.

Фредерик кивнул:

– Это разумно. Едем. И пригнитесь к шее лошади.

Одной рукой он схватил поводья коня Роксаны, второй – поводья своего скакуна и решительно дал мышастому шпоры. Тот сорвался в бешеный галоп. Девушке оставалось лишь уцепиться за гриву своего коня и прижаться к нему как можно плотнее – над головой засвистали ветки деревьев.

Лошади неслись, сбивая влагу с папоротников и поднимая вихри брызг. Из потревоженных кустов взмывали на соседние ели испуганные птицы. Чуть приподнимая голову, Роксана тут же получала в лицо порцию мокрой сорванной паутины, полной всяческой трухи. Впереди она видела мощный круп серого коня и спину своего рыцаря, который железной рукой держал повод ее лошади. По этой руке, она видела, то и дело нещадно хлестали, срываясь, ветви и сучья.

Бешеная скачка, от которой становилось дурно голове и больно телу. Из последних сил девушка старалась не вылететь из седла. Руки, судорожно вцепившиеся в гриву коня, невыносимо болели. Хотелось просто закрыть глаза и пробудиться из этого дурного сна...

Ее конь, отчаянно заржав, рухнул наземь. Роксана не успела ни подумать, ни прикрыться, как вылетела из седла в густой кустарник, обдираясь до крови, и, ударившись о нечто твердое, потеряла сознание...

Первое, что почувствовала: тепло и мягко... Свежо пахнет хвоей и аппетитно – грибами... Первое, что услыхала: тихую, убаюкивающую песню:

Роксана открыла глаза. Как же ужасно голова болит... и тело ноет... и пить хочется... ох, перед глазами все кружится... Где она, вообще?

Понемногу справившись со слабостью, девушка приподняла голову, повернулась набок, чтобы обозреть окружающее. Она лежала не то в пещере, не то в норе, на плаще, покрывавшем охапку елового лапника. Потолок был сплетением неких ветвей или корней, сквозь них пробивались золотистые лучики солнца. У входа с веток капала тягучая влага. «Дождь кончился», – подумала девушка, плотнее укутываясь в одеяло... Одеяло? Это же плащ, теплый, шерстяной... Чей? Роксана спохватилась: ее платье сняли. Она лежала почти голышом в чужом плаще, а ее левые плечо и нога были аккуратно обложены сочными подорожниковыми листьями... Вновь послышалась тихая песня:

Потом уже прозой и шепотом: «я умер, я пропал...».

– Сэр Фредерик, – позвала Роксана, узнав голос.

Тут же среди ветвей, что обрамляли вход, появилось его лицо, бледное, взволнованное. Он улыбнулся, очень ласково и приятно, увидав ее открытые глаза.

– Я рад, что вам лучше, леди.

– Вы... вы раздели меня? – чувствуя, что краснеет, опросила Роксана.

– А как же иначе я добрался бы до ваших вывихов и ушибов? – Он присел рядом на лапник, протянул ей фляжку, из которой сладко пахло. – Вода с медом. Пейте.

Она послушно сделала пару глотков, искоса поглядывая на Фредерика. Он же сидел, терзая в руках папоротниковый побег и мурлыкая под нос опять какую-то песенку. На нее не смотрел – следил за солнечными зайчиками, что прыгали по лапнику. Его тонкий, изящный профиль, мягко подсвеченный солнцем, заставил Роксану о многом забыть. «Странный он, – подумала девушка, и тут же спохватилась: – Он меня спас, а я еще ни слова благодарности».

– Сэр, – вновь позвала она.

Он кивнул, дав понять, что слушает.

– Я хотела сказать вам спасибо, сэр... И простите за то... за ту пощечину... Право, я вам стольким обязана, – сбивчиво заговорила Роксана. – Даже не знаю, чем вас еще отблагодарить...

Фредерик улыбнулся, все так же глядя на солнечные блики. Улыбка была печальной, как и вздох, что внезапно вырвался у него.

– Ничем, – сказал он, – я рад, что смог помочь вам. Терпеть не могу, когда таких, как вы, используют как товар.

Роксана бросила взгляд на его правую руку – все предплечье было туго замотано полотняными полосами.

– Вы поранились?

– Пустяки. Вам больше досталось, когда с коня слетели, – ответил Фредерик. – Как плечо? Я вправил вывих, а подорожники должны были снять боль.

– Ноет немного.

– Могу я посмотреть?

Девушка кивнула, вновь чувствуя, что краска заливает ее щеки. Молодой человек осторожно спустил ниже плащ, которым были укутаны хрупкие плечи Роксаны, мягко пальцами прощупал вздутую и посиневшую ключицу. Потом вдруг посмотрел прямо в глаза. Он был так близко, что Роксана, смутившись, укуталась обратно.

– Вы боитесь меня? – спросил он. – Напрасно. Я хочу лишь отвезти вас домой, к отцу.

– Почему вы это делаете? Почему вы решили помогать мне? Я до сих пор думаю, что вы человек моего отца или ландграфа.

– Я сам по себе. И всегда был, – коротко ответил Фредерик, вновь усаживаясь на лапник. – Ваше плечо на пути к выздоровлению. С ногой еще легче – пара царапин – быстро заживет. Еще немного полежите, и поедем дальше. У меня подозрение, что нас не оставят в покое – будут искать. Ваша лошадь сломала ногу при падении. Я добил ее. Поедете на моем Мышке, – говорил он, словно ломти отрезал: быстро, четко и ровно.

– Вы не ответили, – остановила его Роксана. – Почему вы вмешались? Кто вы вообще?

Фредерик опять взглянул на нее, усмехнулся, словно говоря: ну что ты будешь делать.

– Скажем так, – чуть растягивая слова, начал он, – это привычка – помогать тем, кто нуждается в помощи, раскрывать всяческие заговоры и недобрые замыслы...

– Неплохая привычка, – улыбнулась Роксана.

– Не совсем. Из-за нее я, например, получил от вас оплеуху...

– Я уже просила прощения...

– Это не упрек. Это пример. Я ведь сказал «например». – Он улыбнулся в ответ.

– И откуда же у вас эта привычка? – Роксана совсем оживилась и поудобнее устроилась на своем ложе, повернувшись на бок и подтянув колени к груди: этот рыцарь заинтриговал ее, и Роман с его предательством как-то затуманился в памяти.

– Оттуда же, откуда все привычки.

Девушка кивнула, слегка разочарованная этим уклончивым ответом. Потом вновь спохватилась.

– А как же мой второй вопрос? Насчет того, кто вы на самом деле?

– Не все ли равно? – равнодушным голосом пробормотал он. – Расскажите лучше, как вы, дама из благородного семейства, докатились до бегства из отчего дома. Неужто папа вас затиранил?

– Я ведь уже говорила, – недовольным тоном отвечала Роксана.

– Да-да, о том, что вы и Роман любите друг друга. А Роман говорил об этом вашему отцу?

– Нет. Мой отец ведь твердо решил, что я стану женой ландграфа.

– Ландграф делал вам предложение?

– Не мне – моему отцу. Он просил моей руки у моего отца.

– Что ж Роман не сделал того же? Попытал бы удачи. Хотя бы для порядка. А потом и вы бы стали упрашивать отца. Он бы не устоял. Или он такой тиран?

Тут Роксана смолчала. Правда, почему Роман даже не попытался все устроить честно. Вполне возможно, что отец сперва бы был против их брака, но если бы и Роксана упала в ноги родителю... Кто знает, как было бы... Но стоило хотя бы попытаться...

– Вот и я о том же, – словно угадав ее мысли, пробормотал Фредерик. – И дело тут скорей всего не в вашем приданом, хотя и в нем тоже, но главное, видимо, в том, что Роман или, скорее, его отец почему-то решили пойти на прямой конфликт с ландграфом. – Он уже не обращался напрямую к Роксане – так, говорил сам с собой, и девушка не в первый раз за ним это отметила. – Отец Романа – простой барон, вассал, каких немало, без определенной поддержки шиш бы он осмелился... У него есть покровитель и довольно могущественный... Почему бы не граф Густав? Вполне может быть... Но это лишь предположение. – Тут он обратил внимание, что Роксана, широко открыв глаза, смотрит на него с удивлением и даже испугом, улыбнулся извиняюще. – Не обращайте внимания: я привык быть один и разговариваю иногда сам с собой. Наверное, для того, чтобы не разучиться разговаривать вообще.