Удар шпаги - Бальфур Эндрю. Страница 33

16. О взятии «Донны Беллы»

Подобно тому как летучая рыба, расправив плавники-крылья, перескакивает через полдюжины океанских валов, так и я должен пропустить описание нашего плавания на запад, включая осаду Санто-Доминго 33, иначе моя история продлится до бесконечности, а пальцы устанут держать перо. Поэтому я не стану рассказывать о том, как «Морская фея», захваченная ураганом, оказалась оторванной от эскадры и сбилась с курса, не стану упоминать о всех глупостях, допущенных старым Фигли-Мигли, которые чуть было не привели к открытому бунту на борту, предотвращенному, по моему глубокому убеждению, криком, раздавшимся ранним солнечным утром с наблюдательной площадки фок-мачты:

— Эй! Парус по курсу с наветренной стороны!

В один момент все было забыто, и каждый бросился к вантам и реям, чтобы получше рассмотреть чужой парус. Множество догадок и предположений по поводу неизвестного судна сразу вытеснило все другие тревоги и заботы; большинство из нас склонны были видеть в нем испанский корабль, хотя не исключалась и вероятность того, что это одно из судов эскадры сэра Фрэнсиса, так же, как и «Морская фея», отклонившееся от курса. Но кем бы оно ни было, вскоре стало очевидно, что оно приближается, и наша команда поспешно принялась выкатывать пушки, подносить к ним ядра и мешки с порохом, разбирать оружие для рукопашного боя и готовиться к возможному сражению. Примерно через час стали уже явственно видны три высокие мачты и приподнятые нос и корма большого корабля; если это был враг, то он выглядел достаточно серьезным, и перспектива славного сражения взбодрила экипаж и вновь сплотила его вокруг своих командиров.

— Фигли-мигли, — обратился капитан к мастеру Роджерсу, — что вы думаете о встречном?

— По-моему, это испанское судно, и скорее всего с материка; похоже, трюмы его до самой палубы битком набиты серебряными слитками. Молю Господа, чтобы я не ошибся!

— Аминь, фигли-мигли, — согласился капитан, чью забавную манеру разговаривать я никак не мог воспринимать без улыбки, что, как я заметил, его весьма раздражало; и в самом деле, не будь он так озабочен встречей с неизвестным судном, он тут же сделал бы мне выговор.

Великолепное зрелище представлял собой гордый красавец корабль, медленно приближавшийся к нам, с пышной громадой белоснежных парусов, округлившихся под свежим попутным ветром, уверенно и решительно раздвигая форштевнем голубую волну и оставляя за собой пенистый кильватерный след!

К этому времени мы подняли на фоке наш вымпел, но встречный корабль, казалось, не замечал его и продолжал надменно и невозмутимо двигаться среди волн, словно такая мелочь, как наш барк, была недостойна его внимания, хоть на таком расстоянии мы уже различали фигуры людей, глазевших на нас из-за бульварка на фордеке и столпившихся у основания бушприта, и даже могли заметить отблески утреннего солнца на стальных шлемах и прочей амуниции. Затем на палубе корабля неожиданно раздался громкий и мелодичный звук фанфар; корпус судна слегка вздрогнул, и ядро, сопровождаемое грохотом пушечного выстрела, запрыгало по волнам далеко перед носом «Морской феи».

— Дураки остаются дураками, — пренебрежительно фыркнул Саймон, стоявший рядом со мной. — Много шума и гонора, а толку мало!

— Фигли-мигли! — заорал капитан. — Этот чертов «дон» бросает нам вызов! Мы должны перехватить у него ветер, мастер Роджерс. Эй, вахтенные — на брасы, остальные — по местам!

И тут начались суета, маневрирование с парусами, громкие приказы, беготня и множество «фиглей-миглей» капитана Свэна, прежде чем мы наконец перехитрили испанца и отняли у него ветер. Не успели мы развернуться к нему бортом, как Нед Уот, наш старый канонир, выпалил в него из носовой пушки, пробив ему парус и оторвав щепку от грот-мачты, что вызвало порядочное смятение и суматоху на его палубе.

Теперь мы находились достаточно близко, и я с восторгом и изумлением разглядывал встречное судно, потому что мне до сих пор еще никогда не приходилось видеть такого огромного корабля. Это был величавый галеон с высокой резной кормой, круто спускавшейся к шкафуту, с двумя большими фонарями у кормового среза; на носу у него красовалась превосходно выполненная и раскрашенная яркими красками деревянная фигура женщины с распущенными волосами. В бортах его с каждой стороны я насчитал по двенадцать орудий, хоть число пушечных портов значительно превышало это количество, а на вантах развевалось не менее дюжины разноцветных флагов с гербами знатных рыцарей и дворян, тогда как на палубе толпилось множество матросов и солдат. Капитан галеона, весьма мужественного вида мужчина, затянутый в блестящие стальные доспехи, стоял на ахтердеке; после нашего выстрела он галантно поднял свою шляпу с плюмажем и учтиво поклонился. Старый Фигли старательно ответил ему тем же, хотя его поклону явно недоставало грациозности, после чего приказал открыть огонь всеми шестью орудиями, заранее перемещенными на правый борт.

С грохотом, потрясшим весь корпус барка, бортовой залп накрыл испанца, круша вдребезги его бульварк и надстройки и сметая с палубы все на своем пути. В следующий миг галеон ответил огнем собственных двенадцати пушек, но из-за того, что высота его орудийной палубы значительно превышала уровень палубы «Морской феи», весь заряд его пришелся поверху, срезав лишь брам-стеньгу фок-мачты и изорвав в клочья фор-брамсель вместе с такелажем. Команда «Морской феи» тут же бросилась по вантам наверх, чтобы исправить повреждения, в то время как канониры, перезарядив пушки, нанесли испанцу еще больший урон, чем в предыдущий раз, снова послав железный смерч на его переполненную палубу, откуда до нас донеслись истошные крики и стоны раненых. Вскоре бой разгорелся не на шутку, и все наши палубные надстройки, верхний рангоут и такелаж превратились в кучу обломков, но зато почти ни один человек из команды «Морской феи» не был серьезно ранен, тогда как наши ядра с неистовой силой били в борт галеона, разнося в щепки его обшивку, сшибая с лафетов орудия, превращая его палубу в руины, поскольку благоприятный ветер относил в сторону завесу порохового дыма, позволяя нашим канонирам взять правильный прицел. Битва в таком виде продолжалась около получаса, пока суда постепенно сходились друг с другом, и матросы «Феи», голые по пояс, мокрые от пота, со сверкающими зубами и белками глаз на черных от копоти и пороховой гари лицах, прыгали, орали и бесновались, точно помешанные, в то время как воздух вокруг гудел и разрывался от грохота орудийной пальбы, треска мушкетных выстрелов, свиста пуль и визга разлетающихся осколков. Вскоре нас стала донимать прицельная стрельба испанских солдат, взобравшихся на ванты и реи галеона, и один человек на моих глазах замертво упал с простреленной навылет головой, а затем трое канониров получили тяжелые ранения; более того, «доны» опустили стволы своих пушек, подбив клинья под лафеты, и их ядра начали наносить нам значительный урон, сея вокруг смерть и разрушения, превращая сильных, здоровых мужчин в кровавые обрубки и методично круша в щепки борта «Морской феи».

Видя наше единственное спасение в том, чтобы как можно скорее закончить сражение, старый Фигли резко вывернул штурвал вправо и направил судно впритык к испанцу, так что вскоре мы со скрипом и треском соприкоснулись бортами, и команды с обеих сторон принялись цепляться за противника абордажными крючьями и грапнелями.

С громкими криками испанские солдаты и матросы начали прыгать через бульварк к нам на палубу столь решительно и в таком количестве, что расчленили нашу команду, оттеснив половину к корме, а другую половину на фордек; в первую минуту мне показалось даже, будто они уже одолевают нас своей численностью. К счастью для «Морской феи», Саймону Гризейлу уже приходилось бывать в подобных переделках, и он, призвав меня на помощь, бросился к борту и стал перерубать тяжелым абордажным топором канаты, связывавшие нас с галеоном. Я последовал за ним и выстрелами из пистолета удерживал на расстоянии людей, которые могли помешать ему. В тот же миг мастер Роджерс на фордеке обрубил трос, удерживавший нос барка, и, прежде чем «доны» на борту «Морской феи» сообразили, в чем дело, нас отнесло в сторону, и около дюжины испанцев, спрыгнувших в последний момент на нашу палубу, попали вместо этого в океан, где и нашли свою могилу. Тогда, воспрянув духом, мы сомкнули свои ряды и с новыми силами набросились на врага.