Страсти по Звездному Волку - Сухинов Сергей Стефанович. Страница 15

Несколько десятков прихожанок (среди них были и роскошно одетые жены мидасских аристократов) вышли из здания и, взявшись за руки, живой оградой встали на пути у разъяренной толпы. Мужчины поневоле остановились.

Пожилая, седовласая женщина, жена крупного мидасского банкира, подняла руку с венком цветов и смело пошла в сторону толпы.

— Мужчины, опомнитесь! — дрожащим от волнения голосом закричала она. — Посмотрите на себя, во что вы превратились — в стадо безумных животных! Неужели вы не понимаете, что князья…

Послышался негромкий выстрел, и женщина упала на мостовую, обливаясь кровью.

Толпа вздрогнула. Все в ужасе стали переглядываться.

— Кто стрелял? — раздался молодой, звонкий голос. — Я спрашиваю — кто стрелял?

И в этот момент на толпу обрушился град пуль. Стреляли, как оказалось, с крыш соседних зданий.

Толпа заметалась, не зная, как скрыться от убийственного огня. Но выстрелы внезапно прекратились. И тогда с разных сторон послышались крики:

— Пограничники, что же мы стоим? В нас стреляли слуги этих ведьм! Они убили наших братьев, и мы отомстим им. Смерть ведьмам, смерть!

— Смерть! Смерть! — разом завопила толпа.

Словно мутный поток захлестнул храм. Обезумевшие, потерявшие способность рассуждать люди ворвались в главный зал и набросились на молящихся жриц. Пожилых убили на месте, с остальных сорвали одеяния и стали насиловать здесь же, на алтаре.

К рассвету все жрицы погибли. Вскоре после этого внезапно прекратился подвоз спиртного. Погромщики, недовольно крича, направились прочь от храма, едва переступая на непослушных ногах. Оказавшись на соседних улицах, многие почему-то падали и начинали биться в судорогах и обливаться горючими слезами. Невесть откуда появившиеся полицейские подбирали людей, бесцеремонно сваливали их в кузова крытых грузовиков и куда-то увозили.

С первыми лучами солнца площадь возле разгромленного храма Судьбы опустела. И тогда чудесное, похожее на резную шкатулку здание вдруг запылало сразу с нескольких сторон. Пожарные машины приехали лишь два часа спустя, когда от храма осталась только огромная груда дымящихся головешек.

На этом ужасная ночь завершилась.

Мэр Донатас Популас сидел в своей резиденции, что располагалась на площади Согласия, и пил вино стакан за стаканом. На столе уже стояли три пустые бутылки, но мэр почему-то почти не пьянел. А ему так хотелось забыться хоть на час! Может быть, очнувшись, он поймет, что все события прошедшего дня ему только причудились. Да и иначе и быть не могло — такой кошмар не мог случиться в реальности! Вот только забыться ему, увы, никак не удавалось.

В дверь негромко постучали.

— Господин мэр, к вам пришли посетители, — послышался почтительный голос первого секретаря.

— Гони их к черту, — посоветовал Популас и опрокинул в рот полный стакан вина, даже не поморщившись.

— Но это князья!

— Тем более гони, — заплетающимся языком пробормотал мэр. — К черту, к дьяволу, в преисподнюю — словом, куда подальше! И скажи, что я больше не желаю видеть их свиные рыла…

— Господин мэр, приблизительно это я и пытался объяснить высокочтимым князьям, разумеется, в более вежливой форме. Но они…

В коридоре послышался шум и чьи-то разъяренные крики. Затем роскошная дверь с грохотом вылетела из короба и упала на пол. В комнату вошел темнокожий, бритоголовый гигант, одетый в просторный костюм из красного атласа.

— Ты чего прячешься, чертов мэришка? — басисто закричал Алгис Аббебе, свирепо глядя на перетрусившего Популаса. — А-а, пьешь… А кто будет вместо тебя руководить городом, жирный слизняк?

Популас нашел в себе силы подняться с кресла. Его рыхлое лицо затряслось от гнева. Да, он всегда побаивался князей, особенно этого дикаря Аббебе, но еще никогда и никто не пытался разговаривать с ним в таком тоне!

— Да как вы смеете! — визгливо крикнул мэр, потрясая кулаками.

Он тотчас запнулся, увидев, что в комнату вошли Шарим и Штольберг. Оба князя были одеты в черные смокинги, словно явились на торжественный прием.

— Смеем, смеем, — спокойно промолвил Шарим, презрительно глядя на хозяина кабинета. — Теперь мы все смеем. Садитесь, уважаемый мэр, нам надо потолковать об очень важных и насущных делах… Да сядь же, кретин!

Застонав от ощущения полного бессилия, Популас рухнул в кресло и закрыл лицо трясущимися руками. Гости тем временем заняли места за столом. Шарим и Аббебе закурили.

Штольберг недовольно скривился и, подойдя к окну, распахнул форточку.

— Тьфу, что за гадость этот табак, — осуждающе посмотрел он на своих более молодых коллег. — И зачем люди курят и укорачивают себе жизнь? Никогда не понимал подобной глупости. И вам, мои молодые друзья, тоже нет смысла укорачивать свои жизни, особенно сейчас.

Шарим и Аббебе переглянулись.

— Вы хотите сказать, Франц, что сами укоротите нам их? — со скрытой угрозой спросил Шарим.

— Нет, разумеется, нет! Об этом не может быть и речи, — ехидно улыбнулся Штольберг. — По крайней мере, пока. Ведь мы впервые за многие годы сумели договориться и действовать заодно. И какие великолепные это принесло плоды!

Мэр вздрогнул и с ненавистью посмотрел на пожилого князя.

— Великолепные? — простонал он. — Вы, наверное, хотите сказать: ужасные!

Штольберг пожал плечами. Усевшись в кресло, он по привычке достал из потайного кармана бильярдный шар и стал ловко перекатывать его между пальцев.

— Можно сказать и так, — равнодушно заметил он. — Не вижу разницы.

— А я вижу! — голос мэра поднялся почти до визга. — То, что произошло вчерашним вечером и нынешней ночью, потрясет всех пограничников, и людей, и нелюдей! До сих пор Мидас считался самым цивилизованным миром в Клондайке. Но теперь… Здание мэрии разгромлено. Все его комнаты завалены окровавленными трупами, и полицейские до сих пор не могут вывезти всех погибших. Ночью какие-то банды головорезов ворвались в десятки домов и убили сотни ни в чем не повинных граждан! И, наконец, сожжен храм Судьбы. Начальник полиции доложил, что лично видел среди пепла останки многих тел. Он считает, что жрицы погибли, сожженные заживо…

Шарим погасил сигарету о полированную поверхность стола.

Мэр замолчал и тупо уставился на него.

— Не надо преувеличивать, Популас, — спокойно промолвил Шарим. — Жрицы погибли еще до того, как здание загорелось. Мы же не звери и испытываем уважение к прекрасному полу. Кстати, все женщины умерли, можно сказать, от любви…

— То есть от зверского изнасилования!

— Не надо придираться к деталям, — поморщился красавец араб. — Поверьте, Популас, такая смерть — далеко не худшая из всех возможных.

Мэр вздрогнул.

— Не смейте мне угрожать! — завопил он. Алгис выразительно плюнул в его сторону.

— Заткнись, болван! — рявкнул он. — Никто и не собирается тебе угрожать. Была охота тратить слова на какую-то вошь! Дело сделано, и теперь нечего рвать на себе волосы. Ты еще должен сказать спасибо, что мы взяли большую часть грязной работы на себя. Кто убил ночью ярых сторонников Чейна? Твоя полудохлая полиция? Нет, моя личная гвардия. А люди Штольберга неплохо потрудились при взятии мэрии. Ну а Шарим (негр бросил на красавца князя ненавидящий взгляд) взял на себя храм Судьбы. Ты смог сделать лишь одно: не мешаться у нас под ногами! И потому мы разрешаем тебе остаться мэром.

Шарим ослепительно улыбнулся, глядя на расстроенного Популаса.

— Ну, теперь, надеюсь, вы уяснили ситуацию, уважаемый мэр? Очень хорошо. Так давайте оставим эмоции и поговорим о делах. Город бурлит, и его надо взять в крепкие руки. По моим сведениям, утром Мэни-сити покинули более семи тысяч негуманоидов. Наши братья меньшие здорово перетрусили. Они решили, что следующая ночь длинных ножей будет направлена против них. Такое раньше случалось, что уж греха таить. Но сейчас надо объявить всем горожанам, что вчера власти подавили кровавый бунт сторонников Эриха Клайна, бывшего заместителя шерифа. Нет, даже не бунт, а переворот. Мол, Клайн получил сведения о том, что Морган Чейн погиб, и попытался захватить власть в Клондайке. Одни его сторонники захватили здание мэрии, другие — устроили в городе кровавый террор, ну а третьи сожгли храм Судьбы. Да что мне вас учить! Вранье — ваша вторая профессия, а может быть, и единственная.