Звездная застава - Сухинов Сергей Стефанович. Страница 8

Ну-как, спасатель…

Литвинов одним рывком перевернулся на спину и изо всех сил ударил связанными ногами в блок предохранителей. Треск, вспышки искр… еще один, последний удар… немец уже заносит сверкающий клинок… кожух излучателя трескается… Все.

Волны оглушительной боли обрушились на Литвинова. В глазах начало темнеть, отвратительная тошнота расползлась по телу. Последним ясным впечатлением Литвинова была нелепо изогнувшаяся фигура рыжего немца, плавно, как бы нехотя, сползавшая на пол. Его толстое рябое лицо выражало удивление, но уже через секунду оно сменилось идиотской ухмылкой, и он стал, перевернувшись поудобнее на спину, пробовать на зуб черное дуло автомата. Больше Литвинов ничего не помнил. Кажется, он встал на четвереньки и затеял возню из-за автомата, причем ему тоже казалось, что это должно быть очень вкусно, но немец оказался сильнее и оттолкнул его тяжелым кованым сапогом, Литвинов пополз в угол, заливаясь горючими слезами, но быстро утешился, засунув себе в рот пятерню. Потом он, казалось, что-то вспомнил и, неуклюже извиваясь, пополз сам не зная куда. Трижды он сильно ударялся головой об один и тот же острый угол энергокуба и каждый раз терял сознание, но, придя в себя, снова куда-то полз и, сам себя не слыша, твердил одно и то же слово — пульт, пульт, пульт…

Когда боль спала, Литвинов еще долго лежал на спине, жадно ловя пересохшим ртом горячий воздух. В глазах стояла какая-то фиолетовая пелена, пульсирующая с острой болью. Он не сразу вспомнил, что произошло, и даже не сразу понял, где он, но знал одно — надо идти. Надо во что бы то ни стало встать и идти. Как тогда, в Горячей пустыне на Марсе. Как тогда, в Сахаре, когда отказал двигатель флайера и Наташу с разбитыми ногами, не приходящую в сознание, нужно было нести десятки километров под раскаленным солнцем. Надо идти…

Встать оказалось невероятно трудно, кровь бешено билась в виски, но он все-таки поднялся с первой попытки, зная, что на вторую может не хватить сил. Долго и тягостно он возился с веревкой на ногах, пока не сообразил вытащить у безбрового немца, лежавшего на полу без сознания, нож. Шатаясь, Литвинов перешагнул через второго фашиста и, держась за спасательную стену, пошел к выходу, но скоро вернулся за автоматом.

В коридоре было прохладно и тихо. Свежий ветер врывался сюда через узкие решетчатые окна и бросал в лицо мелкие дождевые капли. «Идет гроза», — подумал Литвинов и, стараясь восстановить дыхание, медленно пошел к окну. Да, небо над неровной кромкой леса потемнело, налилось грязно-синими тучами, которые не спеша, погрохатывая далекими раскатами грома, ползли на поляну. Десантников отсюда, сверху, было не видно. Они окопались у самого подножия башни, а может, и попрятались в лесу от начинающегося дождя. Но скорее всего они лежали, закрывшись плащами, на колючих еловых ветках и, прижав «шмайссеры» к плечам, напряженно вглядывались в сгущавшиеся предгрозовые сумерки.

В это мгновенье где-то там, внизу, гулко простучала автоматная очередь и кто-то коротко вскрикнул. Потом раздалась грубая немецкая ругань. Литвинов прислонился лбом к холодной металлической стези, пытаясь унять пронизывающую дрожь.

Да, поздно. Прости, Игорь. Прости… Теперь надо вернуться наверх, связать немцев, а потом, задраив люки, ждать, когда прилетят вертолеты Сухомлина. Они сбросят к башне гранаты со снотворным газом, много гранат, и те, внизу, быстро уснут. Да, Сухомлин так и сделает, выручая попавших в беду спасателей.

На Земле уже давно так принято поступать, когда люди встречаются с дикими опасными зверями. И конечно, он пошлет самых надежных ребят, кое-кто из которых больше не вернется на Базу. А вот он, Литвинов, обязательно вернется. Ведь его так ждет Стельмах. Его очень ждет Наташа. И еще многие, многие люди, которым Литвинов всегда бывал чрезвычайно нужен, и он никогда еще не подводил и всегда возвращался… Как трудно убедить себя, что эти, внизу, — люди, что они ни в чем не виноваты, а виноваты только те, кто их послал, что к ним можно будет применить методы гипнопедии… Нет, надо возвращаться, пока не начали стрелять снизу…

Литвинов передернул затвор автомата и медленно стал спускаться по лестнице вниз, где было почему-то очень темно и откуда шел разбуженный дождем животворящий запах хвои, и доносилась немецкая лающая речь и лязг автоматов.

— Посмотрим, может, второй русский окажется более сговорчивым, — сказал офицер, морщась от боли в плече и с неприязнью толкнув сапогом обмякшее тело Корина. — Черт побери, кажется действительно будет гроза… Ну ничего, тот, второй, мне сразу показался разумным человеком. А ну-ка, Ганс, открой дверь.

Грабители Марса,

Марс, 2025 год

Глава 1

Незнакомец появился в Институте Времени в полдень, сразу после того, как над северо-западом столицы прогремела первая майская гроза. По длинным, чуть мрачным коридорам старого здания бывшего Пищевого института пронесся свежий ветер, напоенный запахом первой зелени. Сотрудники и сотрудницы в белых халатах и традиционных зеленых беретах на головах поспешили раскрыть все окна, чтобы дать весеннему воздуху смыть затхлые зимние запахи, накопившиеся в лабораториях и кабинетах за длинную и нудную зиму. Может, из-за этой суматохи никто толком не обратил внимания на мужчину средних лет, уверенно шагавшего по лабиринтам коридоров, словно он не раз бывал в этом огромном здании, построенном в конце сталинской эпохи. Лишь две молоденькие м.н.с., решившие под шумок покурить в тупичке возле лестницы, успели разглядеть его — и застыли на месте, будто пораженные громом.

— Это же… это же сам Поплавский… — пробормотала пышнотелая блондинка, роняя сигарету на паркетный пол и даже не заметив этого. — Соня, я сплю или брежу?

Ее подруга энергично потрясла рыжими кудряшками.

— Нет. Наверное, в коридор просто залетела шаровая молния, и мы обе отдали Богу душу. Где еще, кроме как в раю, мы могли бы встретить Викинга?

— Никогда не думала, что святые на небесах одеваются в Доме Версачи, — фыркнула блондинка. — Ты видела, какое у него пальто — длинное, широкое в плечах и резко сужавшееся к талии? Это же последний писк, я видела точно такое же вчера на празднике французской моды. По «ящику», разумеется.

Девушки оказались правы. Незнакомец действительно был прославленным хроноспасателем Владимиром Поплавским, о подвигах которого в марсианских пустынях ходили легенды. Не меньше слухов бродило и о его любовных похождениях во Внеземелье. Говорили, что у Поплавского были возлюбленные на всех планетах системы, даже на необитаемом пока Нептуне. Раз в год этот высокий, атлетически сложенный блондин с темно-синими глазами, лбом Помпея и короткими вьющимися волосами, появлялся на земных курортах — на Таити, в Монте-Карло или Ницце, — и увеличивал свой обширный список побед именами двух-трех кинозвезд или манекенщиц. Обычно они бывали замужними женщинами, так что без громких скандалов не обходилось, но шум в газетах и на телевидении Поплавского вовсе не раздражал. «Знаете, ребята, на Марсе мне не хватает именно шума, — обращаясь к журналистам, говорил он во время традиционных пресс-конференций. — На этой планете атмосфера, слишком разреженная и потому плохо переносит звуки на далекие расстояния. А для меня это большое неудобство — я человек тщеславный!»

Повернув направо, Поплавский секунду помедлил перед двумя лестницами, а затем стал подниматься по той, что шла к узкой площадке с одинокой обшарпанной дверью. Сняв черную широкополую шляпу, он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел в комнату.

Тесная лаборатория была уставлена добрым десятком компьютеров. На длинном стеллаже лежало множество блоков, микросхем и груды информкристаллов. За столом сидел молодой человек среднего роста и отнюдь не богатырского сложения с сильной проседью в черных волосах. Склонившись над распотрошенным блоком памяти, он паял, что-то напевая себе под нос.