На зоне - Сухов Евгений Евгеньевич. Страница 36

– Ну что, пройдемся? Здесь нам никто не помешает...

И тут Варягу в голову пришла шальная мысль: «Уж не «жучков» ли генерал боится? Что-то он не пожелал беседовать в кабинете. А если так, то, видно, разговор предстоит особенный, нестандартный».

Генерал Калистратов подошел к перилам и глянул вниз. Потом обернулся к Варягу.

– А что, Владислав, в Америке-то, пожалуй, тебе было неплохо. Я слышал, у тебя там крупное дело. Большие деньги. Живешь, говорят, в роскошном особняке в Калифорнии.

Варяг выжидательно молчал. Он все еще не понимал, что хотят от него золотопогонники.

– В общем, не буду тянуть кота за хвост, Варяг. Ты мужик крепкий, ушлый, тебя все равно не объегоришь. Говорю прямо: мы хотим заключить с тобой сделку. Деловое соглашение, если угодно. Считай, что это бизнес. – Генерал Калистратов внимательно посмотрел ему в глаза. – Суть дела в следующем: тебе гарантируется жизнь. – Он сделал многозначительную паузу. – И даже свобода. Да-да, свобода. Для тебя все останется по-прежнему, так, как оно и было все эти последние годы. Ты ведь смотрящий по России. Им и останешься...

У Варяга потемнело в глазах. Так, господа хорошие! Теперь, кажется, туман рассеивается, ситуация проясняется. Во-он куда метнули!

– И все-таки что я должен делать? – резко спросил он.

Взгляд генерала Калистратова потяжелел.

– Ты давно не был в России, Владислав. Ты вряд ли представляешь себе, что тут происходит. А происходят серьезные вещи. Крутые перемены грядут, Варяг. Телевизор-то смотрел, газеты читал? Даже в Штатах, поди, об этом пишут. Неспокойно у нас. В Кремле неспокойно. Баламутно. А от Кремля, сам знаешь, как от камня, брошенного в пруд, круги идут по всей Москве, по всей России. Грядут большие перемены. Перегруппировка сил – так это называется у нас на военном языке. В шахматах еще говорят: рокировка. Ты же головастый мужик, должен понимать. Сам-то наш совсем плох стал. Не сегодня завтра дуба даст. И вот тут завертится кутерьма. А мы уже все подготовили. Всех людей по местам расставили. Наших людей. Но, как оно в России повелось, без вашей поддержки, особенно на местах – особенно на местах, это я подчеркиваю, – быстро и безболезненно смена караула произойти не сможет. Начнут возникать всякие умники, лапы тянуть к народному добру или, наоборот, бывшие чиновники расставаться со своим награбленным не захотят. Вот тут-то ваши – твои – и должны нам помочь. Усекаешь?

Варяг был ошеломлен услышанным. Вот это да – генерал при полной форме обращался к нему, смотрящему России, с просьбой о помощи! Генерал просил его, законного вора, помочь подавить мятеж, если, конечно, вдруг понадобится.

– А скажи-ка мне на милость, генерал, – тихо заговорил он, – на кой черт понадобилось тебе моих ближайших друзей убирать? Зачем убили Нестеренко? Ангела? Сивого? Зачем погубили Вику, она-то тут при чем? Что с Графом? И подозреваю, многие другие попали в вашу мясорубку. Если ты рассчитывал со мной в сделку вступить, какого же хера ты вокруг меня кровавое море разлил?

Генерал Калистратов, похоже, не ожидал этих вопросов и не был готов к ответу.

– Я не знаю, Варяг, чьих это рук дело. Поверь, это не мой приказ. Я ведь тут, в Питере, сижу. А дела кроме нас и в Москве крутят, другие, московские. Не знаю. Будь моя воля, я бы никогда не отдал такого приказа. Все очень непросто, Варяг, очень непросто, ты себе даже представить не можешь. Одно тебе скажу: как у вас, воров, бывают несогласные и непокорные, так и у нас не все в одном строю ходят. Я бы никого из твоих людей убивать не стал. Но об этом после. Скоро власть в России поменяется – помяни мое слово. И к этой смене нам надо готовиться загодя. Вот почему и возникла идея тебя привлечь. Пойми: у тебя, у вас все будет по-старому. Просто придут новые люди. Везде будут новые люди – от Кремля до какой-нибудь заштатной облдумы. Но ведь всю пирамиду менять все равно нельзя. Верхушку сменим – а внизу останутся те же, что и прежде. Я понимаю, зачем уничтожили Нестеренко. Он был упрямый старик, прямолинейный. С ним трудно было договориться. Ты молодой, хоть много уже в жизни повидал. Попробовал на язык и говна вонючего, и вина сладкого. Тебе же есть что терять, Варяг. Стоит ли? Если пойдешь с нами, получишь все, что имел, и даже больше. Не пойдешь – сгинешь где-нибудь в зоне.

Варяг взглянул на генерала Артамонова. Тот все это время молчал и смотрел вниз, делая вид, будто ничего не слышит и разговор коллеги-генерала с арестованным вором его не касается. Теперь Артамонов покосился на Варяга, поймал его взгляд и чуть усмехнулся. Владислав не понял, что значит эта усмешка: то ли «ну и дурак же ты», то ли «ну что я могу сделать».

– Вот что, генерал, – заговорил Варяг спокойно. – Не знаю, кто готовил тебе на меня «объективку» и читал ли ты мое дело. А мое досье на Петровке да на Лубянке потянет на «Войну и мир» Льва Толстого. Так вот, не знаю, кто тебя готовил ко встрече со мной, да только плохие у тебя референты. Ты, видно, забыл, что у меня корона. А она повесомее твоих погон и орденов будет. Я – вор в законе. Так что сукой никогда не был и быть не собираюсь. Ты волен упрятать меня в тмутаракань, но учти: где бы я ни находился, братва для меня всегда шконку поприличнее отыщет и хавку посытнее принесет. Кто моих друзей погубил, я все равно узнаю. И за измену покараю жестоко. И до убийц Вики доберусь лично – вот этими руками буду их на куски рвать. И за Егора Сергеевича отомщу всем – от заказчиков до исполнителей. А что касается власти, то вот тебе мой ответ: может быть, в Кремль ты и твои хозяева въедете на белом «мерседесе», но в России вам не править. А захотите меня убить – что ж, на то Божья воля. Смерти я никогда не боялся, от нее не бегал, хотя и на нахалку к ней не лез. И вообще я удивляюсь: не слишком ли поспешно вы решили меня упрятать в зону? Против меня выдвинуто какое-то обвинение или, может быть, уже состоялся суд?

– Не притворяйся наивным, Варяг. Нам известны многие из твоих грешков. Может, ты нам объяснишь, почему последние годы жил под фамилией Игнатова? Чем же таким тебе не угодила собственная фамилия? И потом, разве не ты смотрящий по России?

– А разве у нас запрещены общественные организации? – не сдержал улыбки Варяг.

– Ну, твой-то профсоюз явно проходит по всем статьям УК. Мы достаточно знаем о твоих делах не только в Америке, но и в России. Твоего досье хватит с избытком на то, чтобы отправить тебя в длительную командировку.

– И когда же будет правый суд?

– Не беспокойся, скоро.

– И где же? Не в Кремлевском ли дворце съездов?

– А ты не переживай. Подыщем хорошее место, ни одна собака туда не доберется.

– Вот как! Оказывается, выбор уже сделан. Я-то думал, что судить меня будут непременно в столице, при огромном скоплении народа. Что об этом напишут все центральные газеты, процесс непременно покажут по телевизору, снимут фильм и в назидание подрастающему поколению будут крутить в кинотеатрах. Западную прессу на уши поставят. А вы решили пойти по-другому пути... Примитивно, генерал, недемократично, я ожидал от вас большего. А не боишься, что совершишь большую ошибку, посадив меня?

– О чем ты? – нахмурился Калистратов. Назидательный тон вора начинал сильно его раздражать, а потом Варяг вдруг неожиданно ускорил шаг, и обоим генералам пришлось перейти на рысь, чтобы не отстать.

– А вот о чем. Вспомните, какой начался в России беспредел, когда мусора пересажали всех законных? В уголовном мире не стало авторитетов, а их место мгновенно позанимали банды отмороженных и устроили в России такой шмон, такой террор, какого не было со времен гражданской войны. Что бы вы там ни говорили, но при ворах в законе всегда был порядок. История повторяется, ты ведь изучал историю, генерал, – сейчас вы упрячете меня и на некоторое время я потеряю контроль над ситуацией, а в Москве начнется такая резня, что вы сами меня позовете, чтобы я помог вам установить прежний порядок. Не говоря уж о новом.