Листья коки - Суйковский Богуслав. Страница 60

Но тут же вздрогнула от ужаса. Ведь белые обещали вернуться. А тогда… тогда с ней случилось бы то же самое, что и с ее сестрами. Мола отчаянно защищалась, ее жестоко избили палками, а потом…

Она снова взглянула на дорогу и вдруг в испуге отпрянула, скрывшись за ближайшим камнем.

Вечерняя заря быстро угасала, мрак сгущался, но она все-таки разглядела вдали какую-то тень.

Бежать домой? Теперь ее могут заметить. Здесь же, за камнем, одетая в серый плащ, она почти совсем не видна…

Соблюдая осторожность, она продолжала глядеть на дорогу и немного успокоилась. Она поняла: тот, кто приближался, был, по-видимому, не белый. Но девушка не вышла из-за укрытия. Ведь и ее соплеменник мог оказаться опасным. Таких, как Учу, что брали пример с белых, было достаточно.

Это мог быть солдат или бродяга, который потребует еды. Он может отобрать все, что у нее осталось. Пусть уж лучше проходит мимо.

Путник, однако, не шел. Иллья, присмотревшись, поняла, что с ним происходит нечто странное. Он то пробегал несколько шагов, то, пошатываясь, замирал на месте.

Вот он упал и некоторое время лежал, уткнувшись лицом в землю, потом медленно пополз, опираясь на руки; при Этом он громко стонал.

Нет, это не пьяница, который перебрал соры. Иллья видела однажды такого. Но тот качался и пел, а этот непрерывно стонет. Иллья слышала его тяжелое, прерывистое дыхание и уловила едва различимый шепот:

— … На помощь… Говорит сапа инка Манко. Пачакути, командующий войсками в Кито, должен немедленно выступить со всеми силами на помощь Куско.

Иллья и в темноте видела пришельца достаточно отчетливо. По сандалиям и набедренной повязке она узнала бегуна. Страх сменился радостью. А все-таки часки бегают. Значит, устанавливается порядок.

Он поднялся снова, пошел, еле держась на ногах и спотыкаясь на каждом шагу. Рядом с тем местом, где укрылась Иллья, он опять упал. И уже не пытался встать, а только продолжал жалобно стонать.

— … должен идти на помощь… на помощь… в Куско на помощь.

Человек даже не поднимал головы, губами он почти касался земли, словно именно к ней обращал свои мольбы.

Иллья, не колеблясь, подбежала к путнику и склонилась над ним.

— Ты болен?

Бегун умолк и некоторое время лежал без движения; казалось, он не дышит. Медленно, с огромным усилием он повернул к ней лицо и взглянул на девушку. Его губы дрог нули, и наконец Иллья различила слова:

— Иди найди кого-нибудь… Найди… быстро!

— Мужчину? Во всем селении не осталось ни одного мужчины. Только три женщины… две старухи и я.

— Три женщины? Старухи? О Виракоча, великий дух, помилуй! Что делать? Что же делать?

Он пошевельнулся и с болезненным стоном откинулся на спину, уставившись вверх, на звезды. Гонец тяжело дышал, собирая силы; наконец он прохрипел:

— Слушай. Знаешь, что это значит «Для дела сапа инки»?

— Знаю. — Иллья невольно понизила голос.

— Слушай. Ты обязана… если нет мужчин… должна ты. Бежать к следующему посту… повторить приказ…

И вдруг сильным ясным голосом он произнес:

— К Пачакути, командующему войсками в Кито, обращается сапа-инка Манко. Немедленно со всеми силами иди в Куско на помощь. Отвечаешь головой за выполнение приказа. Отвечаешь головой, — повторил он, хрипя. — Беги и повтори!

— Но… но я ведь не часки. Я девушка… Сторожевой пост… опустел. Следующий — тоже.

Гонец расхохотался как безумный.

— Я пробежал сегодня шесть постов… везде пусто… потом меня укусила змея… Я умру… А это воззвание должно дойти до Кито… Беги же и повтори!

Его голос дрожал и прерывался.

Он еще раз повторил, уже совсем неразборчиво:

— Для дела сапа-инки. К Пачакути, командующему войсками…

На губах его выступила пена, плечи дрогнули. Он еще успел прошептать:

— Змея… В Куско… на помощь… — И голова его опустилась на грудь.

Иллья медленно поднялась. Она еще толком не понимала, что произошло. Он умер? Ну и что? Она уже видела немало мертвых. В этом нет ничего страшного. Но это часки. Он нес приказ самого сапа-инки. И умер, умер, потому что его укусила змея.

А теперь прервалась цепь, и приказ не пойдет дальше.

Приказ самого сапа-инки. Часки сказал: «К Пачакути, правителю в Кито… нет, командующему войсками в Кито. Обращается сапа-инка Манко. Немедленно со всеми силами иди в Куско на помощь».

Кому он должен помочь? Неужели сам сапа-инка нуждается в помощи? Может… может, помощь нужна ему для защиты от белых? Они, наверное, уже добрались до Куско.

Богиня Луны, спаси! Сапа-инка призывает на помощь, а этот часки умер. И приказ не будет доставлен…

Она беспомощно оглянулась вокруг. Небо было темное, почти черное, усеянное звездами. Но их мерцание не разгоняло ночного мрака. Ни огонька, ни человеческого голоса, ни малейшего признака жизни.

Справа, где горные хребты закрывают звездный небосвод, на перевале, есть сторожевой пост. Но он пуст. Может быть, следующий? Он стоит над глубоким ущельем, через которое переброшен мост на лианах. Мост шатается, и ночью по нему идти опасно.

Но она тут же утешила себя: ночью не видишь глубины пропасти, ночью там даже лучше идти, чем днем. Но зачем ей думать об этом? Ведь не она же… Нет, нет! Разносить приказы — мужское дело. Для этого специально выбирают самых выносливых мужчин — часки. Она босиком, а часки носят грубые сандалии — усуто. Потому что им приходится бегать по камням. Ей будет очень страшно ночью в пути… Сколько всяких историй рассказывают о посланцах Супая, которые превращаются в людей с головой пумы или в гигантских черных ягуаров, нападающих на человека; о зловещих духах гор, которые раскачивают висячие мосты, сталкивают путников с узких тропинок, затуманивая им головы. Сколько раз ей приходилось слышать о ловких, сильных горцах, которые вдруг теряли рассудок и блуждали по ночам, покуда не пропадали где-нибудь бесследно… Ночь ужасна, если идти одной и без огня…

Она оглянулась на родной дом, неразличимый в густом мраке. Там у нее был запас сухих веток толы, которые горят, как факелы. Но если бежать быстро, то и они погаснут. А часки должен мчаться изо всех сил.

— Я не часки. Я не часки, — твердила она почти в полный голос, как бы убеждая кого-то. — Я не могу бежать ночью. У меня нет… нет усуто.

Почти в отчаянии она оглянулась вокруг. Ей хотелось убежать с этого места, найти других женщин, скрывающихся в деревне, или уйти в горы, но она почему-то не решалась этого сделать. Словно слова умершего: «Ты должна бежать» — удерживали ее здесь, на дороге.

Над восточными склонами гор небо быстро светлело, № Иллья вдруг успокоилась. Сейчас взойдет луна, мрак рассеется, страх исчезнет, и ее перестанут одолевать тяжелые думы. Луна — милостивая богиня, покровительница девушек. Сейчас станет легче, и Иллья наверняка сможет принять какое-то решение.

Но в проблесках лунного света она первым делом увидела труп на дороге, увидела ноги мертвеца — на них были крепкие, толстые сандалии.

Иллья вздохнула. Воля богини Лупы проявилась ясно и недвусмысленно. Она должна бежать… Должна отыскать сторожевой пост, где окажутся часки, и повторить им слова, произнесенные умершим.

Она наклонилась, уже без сомнений и страха, развязала ремни сандалий, с трудом стянула их с уже похолодевших ног. Потом еще раз взглянула на мертвого и только тогда поняла, насколько неудобна ее одежда. Часки носят сандалии — усуто, повязку и чепец, а у нее — платье до самой земли. Как же в нем бежать?

И снова богиня Луны подсказала ей, как поступить. Медленно, но без колебаний девушка сняла платье и обмотала им голову, надела и привязала ремнями сандалии,

Ночной холод насквозь пронизывал тело, но Иллья утешала себя тем, что согреется на бегу. А когда будет приближаться к посту, снова наденет платье. Ночью ее никто не увидит.

Девушка глубоко вздохнула, оглянулась на дома, которые чуть белели в слабом блеске луны, на деревню и двинулась в путь. Так делают часки — она не раз это видела, — сначала бегут легко, без усилий, потом все быстрее, пока не наберут быстрый, ровный темп.