Адмирал Де Рибас - Сурилов Алексей. Страница 2

Их любовь была бурной, но непродолжительной. Она сказала, что видела его перед палаццо и более там ему не следует быть, но, спустя неделю ему надо в это же время идти тем же путем, что нынче он шел и что Франциска его станет поджидать у калитки, что сам он не должен искать встречи с ней, герцогиней.

В назначенный час лейтенант шел по проулку, шел с замиранием сердца и в сладкой истоме. Франциска уже поджидала его. Она молча взяла его за руку, через калитку и задний двор провела в комнату, где тускло горели свечи.

Герцогиня в этот раз вошла в пурпурном наряде с распущенной косой. И в этот вечер их любовь была непродолжительной, но до безумия бурной. Франциска также молча вывела его в темный проулок. Спустя семь дней, в тот же день недели и в тот же час он шел по проулку, приближаясь к калитке с надеждой увидеть Франциску. В обычном месте ее не оказалось. Лейтенант был в томительном ожидании. Поскольку Франциска не появлялась, он открыл калитку и вошел в задний двор. За спиной послышались тяжёлые шаги.

– Что тебе здесь надо несчастный? – Это был граф де Фонтон. – Защищайся или умри, жалкий воришка.

Лейтенант был отличным фехтовальщиком. Де Фонтон не уступал ему в искусстве владения саблей, силой удара он даже превосходил его. Но молодой де Рибас был куда более подвижным. К месту их поединка бежали люди де Фонтона. что значило неминуемую смерть или пленение лейтенанта. В этот последний миг де Фонтон оступился, это позволило нанести ему глубокую режущую рану в предплечье. Де Фонтон зарычал от боли и выронил саблю. Чтобы не упасть, он прислонился к стене, здоровой рукой прикрывая рану.

Сильным ударом ботфорта лейтенант распахнул калитку и скрылся в темном проулке, преследуемый людьми де Фонтона.

На следующий день Франциска поджидала лейтенанта у входа в казарму.

– Кабальеро, – сказала она, – моя госпожа велела передать, что не станет с вами встречаться.

– Но почему? – невольно вырвалось из уст де-Рибаса.

– Моя госпожа не имеет к вам чувств. Госпожа ни с кем более – чем дважды не встречается. Это должно утешить вас.

– Но я люблю герцогиню.

– Будьте счастливы тем, что было. Прощайте, кабальеро. И не вздумайте приходить к калитке заднего двора. Вас непременно схватят. Да хранит вас Господь.

Герцогиня с адмиралом Орловым катались в открытом экипаже и это была единственная для лейтенанта возможность ее видеть.

Однажды по чистой случайности кирасир заметил как легкая коляска, в которой были герцогиня и адмирал, остановилась у причала набережной. Адмирал пересел в поджидавшую там шлюпку. По его знаку матросы стали выгребать в сторону, где стоял флагман «Исидор». Герцогиня стояла у воды, глядя им вслед. Она пошла к коляске, уронив свернутую рулоном бумагу. Лейтенант хотел было окликнуть ее, но удержался.

Граф Разумовский и Неаполитанская королева

О связи королевы Каролины с Разумовским знали не только при дворе. От любопытства неаполитанцев невозможно было спрятаться за высокими стенами дворца. Неаполитанцы знали также, что у Каролины нет причин скрывать чувстве к Разумовскому. Королевством Обеих Сицилий подлинно правила она, королева, а не ее венценосный супруг. Волею королевы Разумовский был допущен в покои ее величества, как думала королева, укрытые от нескромных глаз. Граф Андрей нередко оставался там до поздней ночи, а иногда и до утра. Каролина ценила мужские достоинства, особенно те, что в избытке были у Разумовского и которые послужили причиной его удаления из Петербурга. Уж очень дружественными были отношения между Разумовским и супругой великого князя и наследника престола Павла Петровича.

В этот вечер Разумовский был заметно взволнован от недавних событий в Неаполе. Прибывшая из Рагузы самозванка, похоже, вместо того, чтоб быть схваченной Орловым, сама пленила доблестного адмирала.

– Ваше величество, учинили дурно российскому двору, – приступил к делу Разумовский.

– О чем речь, милый граф, – кокетливо сказала Каролина, но Разумовский не был расположен к разговору в этом тоне.

– Ваше величество дали соизволение на въезд в королевство Обеих Сицилии авантюристки.

– Графини Пиннеберг, не так ли?

– Она самозванка, ваше величество, выдает себя не за ту, кем есть в действительности.

– Что указанная вами персона графиня – не вызывает сомнения у моих министров. Об этом свидетельствуют грамоты сеньории Рагузы, где она имела долгое жительство.

– Но самозванка выдает себя за дочь покойной императрицы российской Елизаветы I от ее морганатического брака с моим близким родственником графом Алексеем Григорьевичем Разумовским – генерал-фельдмаршалом российской службы. Между тем я полагаюсь на благосклонность вашего величества. Вы достаточно умны и понимаете как невыгодно скажется на моем положении в дипломатической службе пребывание здесь авантюристки.

– Что вы называете соизволением на въезд в Италию самозванки – оно по испрошению адмирала Орлова, у него секретное поручение Петербургского двора. Указанная особа допущена к нам не без ведома и согласия Орлова.

– Орлов мог взять самозванку под арест без этих околичностей, для чего было и есть много возможностей.

– Почему это должно занимать меня? Я имею и без того достаточно забот. Я исполнила то, о чем просил адмирал Орлов, который пользуется доверием императрицы Екатерины. Насколько мне известно, ваша государыня немало обязана Орлову.

– Я не полномочен входить в отношения ее величества к адмиралу Орлову. Но отношение адмирала к самозванке – предмет моего внимания по долгу службы, как лица, представляющего интересы российского двора.

– Делайте, Андре, как знаете. Я готова указать моим министрам в том вам содействовать. И коль об этом разговор, то извольте прочесть,

– Каролина протянула Разумовскому лист плотной бумаги. – Это обращение интересующей вас персоны к российской эскадре в Средиземном море. В нем призыв оказать ей помощь в домогательстве престола. Манифест передан мне военным министром Микеле де-Рибасом, который в свою очередь передан министру сыном его – Хозе де-Рибасом – офицером нашей службы.

– Дело обретает скверный оборот, ежели не сказать больше, – после беглого прочтения манифеста Разумовский был озабочен более прежнего. – Не вздумал бы Орлов взбунтовать эскадру.

– Что же нам делать, чтобы не случилось этого?

– Право не знаю, ваше величество. Полагаю, однако, что для сохранения добрых отношений с Петербургом вам следует указать, чтобы самозванка была взята под арест здесь.

– Это невозможно, Андре.

– Почему? Разве ваше величество не суверен в своем государстве? Или в Неаполе нет крепкого замка, где бы можно заточить авантюристку?

– Но каковы будут ответные действия адмирала Орлова? Я и мои министры должны считаться, что российская эскадра в Средиземном море достаточно сильна, чтобы нанести нашему королевству невосполнимый урон. Это могут быть блокада, бомбардирование и разные захваты, гибельные последствия которых могут превзойти все ожидания.

– Укажите самозванке покинуть пределы королевства, которое не должно быть местом интриг наглой авантюристки.

– Хорошо, мой друг, я буду держать совет с министрами и употреблю наше королевское влияние, чтобы все было исполнено, как вы того желаете.

– Велите, ваше величество, надлежащим лицам и местам здесь, в Италии мне всевозможно содействовать в наблюдении за самозванкой. Может статься нужда, ваше величество, в посылке гонца в Петербург для предупреждения тамошнего двора о здешних интригах Особы и адмирала Орлова.

– Вы уверены, милый, Андре, что между Особой и адмиралом сговор?

– Да, ваше величество.

– Почему?

– Тому достаточно доказательств. Орлов появляется с ней публично, оказывает знаки внимания. Адъютант Орлова поставлен к услугам самозванки. На содержание авантюристки Орлов расходует значительные казенные средства. Этот господин достаточно умен и расчетлив и не станет что-либо делать без видов на будущее. Орлов искушен в государственных переворотах.