Контроль - Суворов Виктор. Страница 21
– Да, конечно.
– Теперь я тебе расскажу, куда нас сегодня занесла судьба. Тебе такие вещи знать надо. Тут совсем рядом Волга. Впереди мост. Там, на левой стороне, – Куйбышев. А тут, на правой, на север от нашего разъезда, Жигулевские горы. Между Жигулями и Куйбышевым поперек Волги возводится плотина самой мощной в мире Куйбышевской ГЭС. В Жигулевских горах по приказу товарища Сталина, начиная с февраля 1933 года, идет строительство подземного города. Великая освободительная война не за горами. Сейчас в составе Советского Союза одиннадцать республик, лет через пять их будет тридцать-сорок. Это число будет расти. Москва так и останется официальной столицей Советского Союза, но управлять миллионами войск и огромной, все разрастающейся страной с сотнями миллионов населения, лучше из никому не известного, недоступного и неприступного центра, который специально создается именно для этой цели…
– Садитесь, товарищ Холованов. Докладывайте.
– Новая идея, товарищ Сталин.
– Новая идея?
– Именно так, товарищ Сталин. Новая идея.
– Что же это за новая идея?
– Одну из крупных гостиниц в центре Москвы, лучше недалеко от Кремля, надо отдать полностью для обслуживания высшего руководящего состава Советского Союза. Иностранцев в нее не пускать…
– Это уже осуществлено, товарищ Холованов. Гостиница «Москва» служит только для обслуживания высшего руководящего состава Советского Союза, и иностранцев в нее не пускают.
– Запретить чекистам подслушивание телефонных разговоров в этой гостинице.
– Запрещено.
– Гостиницу подчинить комендатуре Кремля. И чтоб ни один чекист не смел…
– Гостиница подчинена комендатуре Кремля, и ни один чекист не смеет.
– Все номера оборудовать подслушивающими устройствами, все услышанное докладывать не в НКВД, а лично вам.
– Лично мне докладывают.
– Усилить освещение гостиницы в ночное время, чтобы москвичи и гости столицы могли гостиницей любоваться и днем, и ночью.
– Она и так хорошо освещена. Люди ночью едут, любуются.
– Еще сильнее осветить. Кроме того, провести модернизацию гостиницы. Поставить новую вентиляционную систему. Плотные тяжелые шторы во всех номерах заменить на легкие, и чтоб не все окно занавешивалось, а только нижняя часть.
– Вот это идея, товарищ Холованов. В вашу голову иногда приходят гениальные идеи.
Опустил Холованов глаза. Любил он, когда Сталин хвалит, но постановил раз и навсегда сам для себя: Сталина не обманывать. Просто потому, что обмануть его нельзя. Потому, что неправда все равно выплывет. Поэтому говорил Холованов Сталину правду. Похвалы получал редко. Но голову ему пока сохранить удалось. Каждый, кто врал Сталину, даже в мелочах, долго не жил. Потому Холованов, в ноги себе глядя:
– Это не моя идея, товарищ Сталин.
– Чья же?
– У нас в контроле работает одна девушка. Вы ее знаете. Парашютистка.
– Стрелецкая.
– Она.
– Где она?
– Сейчас она в вашей приемной. Я ее на всякий случай захватил.
– Зовите.
Сидит Настя в приемной. Личный секретарь Сталина товарищ Поскребышев бумаги в аккуратные стопочки складывает. Скользнула одна бумажка – прямо Насте под ноги.
Закрыла Настя глаза рукой: я вашими секретами не интересуюсь.
– Это не секреты, – Поскребышев смеется. – Это товарищ Сталин иногда на совещаниях сидит и на бумаге чертиков рисует, а мне эти бумаги собирать и сжигать.
– Как сжигать? – похолодела Настя. – В музей!
– Это же не картины. Просто сидит человек задумавшись и машинально на листочке чертит.
– Все равно в музей! – Посмотрела Настя на листочек, Поскребышеву отдавая, и волна разочарования хлестнула ее: это для музея явно не годится. Весь листочек изрисован волками и чертиками. Но рисунки отнюдь не божественные, не сравнить ни с Рафаэлем, ни с Рембрандтом. И тайно призналась Настя сама себе: Сталин рисует плохо. Даже хуже, чем Пабло Пикассо.
Растворилась тут дверь в сталинский кабинет:
– Входите.
Вошла.
– Товарищ Стрелецкая, ваши предложения относительно гостиницы интересны. Но почти все, что вы предлагаете, мною уже осуществлено. Знать обо всем этом вы не могли…
– Товарищ Сталин, логика нас ведет по одному пути.
– Но вы по этому пути пошли дальше меня. Расскажите о шторах, вентиляции и освещении.
– Товарищ Сталин, подслушивание – дело хорошее, но гораздо важнее видеть выражения лиц, мимику. Иногда хитрецы догадываются, что их могут подслушивать и знаками указывают собеседнику на необходимость молчать. Важно видеть эти сигналы. Важно знать, что между двумя людьми есть нечто такое, что надо скрывать. Вообще зрительное наблюдение за человеком в ситуации, когда он этого наблюдения не предполагает, дает больше, чем любое подслушивание. Новая вентиляционная система в гостинице «Москва» будет иметь мощные подводящие и отводящие воздушные трубы. Чтобы приятно дышалось. Вентиляционная система сократит полезный объем здания, но позволит нашим людям свободно перемещаться по вентиляционным шахтам и просматривать номера через вентиляционные решетки. Для того чтобы визуальный контроль можно было осуществлять и ночью, надо все тяжелые занавески с окон снять, заменив их легкими полупрозрачными. Окна в «Москве» широченные, надо только их снаружи хорошо освещать всю ночь, тогда комнаты будут хорошо просматриваться круглые сутки.
– Если линия логических рассуждений привела и меня, и вас на один путь, следовательно, и большой руководитель может до этого же догадаться.
– Кто-то догадается и будет осторожен. Кто-то не догадается. В гостинице «Москва» сотни номеров, за 365 дней в году можно кое-что интересное узнать. И если кто-то из больших руководителей предполагает, что его подслушивают, то предположить, что еще и подсматривают, трудно.
– Хорошо. Товарищ Холованов, надо срочно в Америке заказать лучших специалистов по вентиляционным системам.
– Этим вопросом я уже занимаюсь.
– Надо такие вентиляционные системы создать, чтобы при движении по ним наших людей не было бы грохота.
– Это дело техники, товарищ Сталин.
– И чтоб звук из одного номера по трубам не передавался бы в другой номер.
– Все предусмотрим, товарищ Сталин.
– И так надо сделать, чтобы эти американцы потом не выболтали наш секрет.
– Я об этом позабочусь, товарищ Сталин.
– Но как заставить самых высших руководителей при посещении Москвы останавливаться именно в гостинице «Москва»? Если мы это им предпишем, они насторожатся. А без предписания они могут останавливаться на дачах и в квартирах своих друзей, в других гостиницах. На худой конец, у каждого из них есть свой собственный вагон или даже поезд со спальнями, ванными комнатами, библиотеками, ресторанами и всем необходимым для жизни. Мы оборудуем гостиницу, а они в ней останавливаться не будут. Вот над этим вы и не подумали.
Посмотрела Настя Жар-птица в тигриные глаза вождя народов и тихо возразила:
– Над этим я подумала.
Пока товарищ Сталин Холованову выразительный взгляд дарил, Настя успела о другом подумать. О Севастьяне. О его картах. Как обыск в камере идет? Открывают камеру. Обыскивают четверых. Заставляют раздеться. Обыскивают одежду еще раз. Осматривают голых. Заставляют отойти к стене. Обыскивают всю камеру, начиная от двери по часовой стрелке, затем снова обыскивают одежду, потом снова осматривают голых, затем камеру обыскивают от двери против часовой стрелки. А что не обыскивают? Правильно!
Хотела Настя от радости закричать, но вспомнила, что в кабинете Сталина сидит и обсуждают они совсем другой вопрос.
– Над этим я подумала, товарищ Сталин. Надо сделать гостинице рекламу.
– Мы – коммунисты, мы рекламой не занимаемся.
– Мы сделаем рекламу не прямую, но косвенную. Лучшая стратегия – стратегия непрямых действий: если мы хотим уничтожить Германию, мы должны наносить удар не по Германии, а по Румынии. Именно так надо действовать и в области рекламы. Глупо объявить, что гостиница «Москва» – лучшая в мире. Это атака в лоб. Она успешной быть не может. Мы пойдем другим путем. Мы сделаем так, чтобы во все самые памятные мгновенья жизни изображение гостиницы «Москва» находилось перед глазами каждого нашего руководителя…