Очищение - Суворов Виктор. Страница 68

А у Сталина 23 106 танков (не считая НКВД), включая лучшие в мире образцы, в которых сосредоточены высшие достижения танкостроения того времени: мощные длинноствольные пушки, широкие гусеницы, противоснарядное бронирование, дизельные двигатели и т.д. И у Сталина — почти неограниченные возможности производства таких машин. Плавающих танков у Сталина больше, чем у Гитлера всяких.

У Сталина была дальняя бомбардировочная авиация (ДВА), у Гитлера ее не было.

В 1940-1941 годах Германию уже бомбила британская стратегическая авиация. И Сталин готов был к этому делу подключить свою ДВА. А Гитлер планировал «выбомбить» Британию из войны, но ничего из этого не вышло, так как стратегической авиации у него не было. После этого он решил захватить Европейскую часть СССР до линии Архангельск — Астрахань, а все, что восточнее, задавить дальними бомбардировщиками. Проблема заключалась в том, что у Гитлера таких бомбардировщиков не было.

Ни одного.

Но и оружие само по себе ничего не решает. Нужны солдаты, нужны офицеры и генералы.

Немецкого солдата я ценю очень высоко.

Немецкого офицера — тоже.

А с генералами Германии не везло. Германские генералы сами выбрали себе противника — Советский Союз, сами выбрали место, время и способ боевых действий. Война началась по их сценарию. И плохо для них кончилась. Кого же в этом винить?

Сталин в 1941 году уже имел полное представление о том, что высший командный состав Германии к войне не готов, что германские генералы руководить войной не способны. Блицкриг в Польше, молниеносный разгром Франции, захват почти всей Европы могли обмануть слабонервных журналистов. Но для настоящего стратега картина представлялась совершенно иначе. Германские генералы только кричали про блицкриг, но никакого блицкрига у них не получалось. Молниеносными были только отдельные операции, а вся война еще с осени 1939 года приняла затяжной, то есть смертельный для Германии, характер.

x x x

«Готовность» Германии к войне заслуживает особого исследования. Но результат войны на вопрос о готовности дает однозначный ответ.

По расчетам Сталина, нападение на СССР означало бы самоубийство для Гитлера и его империи. И это был правильный расчет. И он полностью подтвердился результатами войны. Причем для самого Гитлера нападение на СССР означало самоубийство в буквальном смысле.

Просто Сталин не верил, что Третий рейх решится на самоубийство таким экзотическим способом.

Не в том вопрос, боялся Сталин Гитлера или нет. Не было у Сталина оснований бояться. Сталин считал Гитлера и его генералов умными людьми, а умные люди на такую авантюру не пошли бы. Да еще и при таком раскладе. Да имея Британию за спиной. А потенциально — и Америку. Умные люди на два фронта воевать не стали бы. Умные люди не выдумали бы блицкриг на телегах. Умные люди не могли планировать разгром уральских и сибирских промышленных центров дальними бомбардировщиками, не имея дальних бомбардировщиков.

Тут надо другой вопрос ставить. Вопрос, на который никто не ответил. На который никто не пытался ответить. Никто этот вопрос даже и не поставил: ЗАЧЕМ ГИТЛЕР НАПАЛ НА СССР?

Чего ему не хватало?

Жизненного пространства?

Или ума?

Глава 23

О СТАЛИНСКОЙ ПАНИКЕ

Сталин производил на нас неизгладимое впечатление. Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал на Ялтинской конференции, все мы, словно по команде. вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам.

Он обладал глубокой мудростью и чуждой всякой панике логикой. Сталин был непревзойденным мастером находить в трудные минуты выходы из самого безвыходного положения.

В самые трагические моменты, как и в дни торжеств, Сталин был одинаково сдержан. никогда не поддавался иллюзиям. Он был необычно сложной личностью. Сталин был величайшим, не имеющим себе равных в мире диктатором.

У. Черчилль
1

Никита Хрущев рассказал историю о том, что в 1941 году Сталин, узнав о германском нападении, страшно испугался, уехал в свою подмосковную дачу-крепость, полностью отошел от дел, никого к себе не вызывал, ни с кем не встречался, никого не принимал, не интересовался делами на фронте, на телефонные звонки не отвечал. Сталин находился в состоянии глубокой апатии. Это было полное самоустранение от выполнения всех государственных и партийных обязанностей. В состоянии крайней депрессии Сталин находился больше недели, и только 1 июля члены Политбюро заставили его вновь взять бразды правления в свои руки…

Эту легенду подхватили некоторые историки и повторили ее в тысячах книг, статей, в миллионах выступлений… Эта легенда служит самым главным доказательством сталинской «неготовности» к войне; дескать, он-то лучше всех знал, что армия к войне не готова, что армия обезглавлена, он боялся войны, хотел ее оттянуть, а узнав о нападении, окончательно перепугался и спрятался…

Эта легенда каждое десятилетие обретает как бы новую жизнь. Недавно в Британии вышла книга, в которой описаны параллельно биографии Гитлера и Сталина. Ну и понятно: Сталин страшно боялся, а когда Гитлер напал, то он и подавно перепугался до смерти. Толпа забывает вчерашние сенсации поразительно быстро. Потому такая книга для нового поколения обывателей — вроде открытия. В лондонских автобусах, на вокзалах, в метро повторяют: а вы знаете, что когда напал Гитлер…

Книга сразу стала мировым бестселлером. Пройдет немного времени, книгу забудут, но найдется новый открыватель, легенду повторит, и снова это будет звучать великим историческим открытием, и снова будут охать сэры и мистеры: а вы знаете, когда напал Гитлер…

Спорить бесполезно. Обиваю пороги издательств, предлагаю свои книги о войне, а в ответ: русские были совершенно не способны воевать, к войне они не готовились, армия была обезглавлена, Сталин это знал лучше других, не случайно, узнав о нападении, он перепугался и спрятался…

А между тем…

В страхе НИКТО так себя не ведет.

Теоретически Сталин мог бояться германского нападения до того, как оно совершилось. Но после того, как оно началось, Сталин должен был успокоиться.

2

Так уж мы устроены: боимся того, что должно свершиться. А то, что уже свершилось или свершается в данный момент, уже не так страшно или вообще не страшно. Вспомним, как ведут себя люди в кинотеатре во время демонстрации фильма ужасов. Зал затихает в страхе, когда на экране подозрительно скрипят лестницы и хлопают двери, опасность рядом, но мы не знаем, в чем она заключается, что она собой представляет, и это страшно. Но вот на экране появляется злодей (или резиновая акула, или еще какое чудище), и зал оживился, ужас больше не имеет той остроты, ибо зрителям теперь известно, в чем он заключается.

Знаменитый подводник капитан 2 ранга Петр Грищенко, который среди советских подводников имел самый большой боевой счет, описывает это состояние так: «Опасность, которая нас подстерегает, страшна только до того момента, пока она неизвестна. А как только она становится ясной — вы мобилизуете все силы на борьбу с ней. Здесь уж не до переживаний» (Схватка под водой. М.: Молодая гвардия, 1983. С. 123).

Не менее знаменитый летчик-испытатель Марк Галлай летал на ста двадцати четырех типах летательных аппаратов. О нем говорили, что он может летать на всем, что летает, и немножечко

— на всем, что теоретически не должно летать. Галлай описывает состояние летчика в момент встречи с опасностью (а в работе летчика-испытателя опасность часто бывает смертельной): «Все моральные силы летчика мобилизованы на встречу с любой неожиданностью. Какой именно — он не знает (если бы знал, то она перестала бы быть неожиданностью, да и вообще была бы исключена). Когда наконец она раскроет себя, летчик, сколь это ни парадоксально, сразу успокаивается» (Через невидимые барьеры. М.: Молодая гвардия, 1965. С. 98).