Освободитель - Суворов Виктор. Страница 22

В Советской Армии люди, умеющие хоть что-то делать, в особом почете, ибо система контроля и оценки подразделений, частей и соединений построена так, что без умельцев не обойтись.

Судите сами: приезжает в полк любая комиссия, с чего она начинает проверку, что ее интересует? Прежде всего идеологическое состояние войск, верны ли. Иль началось разложение? Как же проверить, оказывает ли буржуазная, маоистская, реваншистская, националистическая, сионистская и прочие пропаганды влияние на советского воина или нет? Очень просто. Вначале надо осмотреть весь городок, развешаны ли портреты руководителей партии и правительства, достаточно ли плакатов, лозунгов и прочей наглядной агитации, как оформлен клуб, комната боевой славы, как в каждой роте оформлена ленинская комната, как в каждой роте выпускается стенная газета и стенная сатирическая газета, а в каждом взводе ежедневный «боевой листок». А потом надо узнать, чем солдат занят в свободное время, что делает, о чем думает. И это просто сделать: комиссии демонстрируют концерт художественной самодеятельности и спортивные соревнования. С этим порядок. Вот и еще доказательства: кубки, вымпелы, знамена – это за спорт, а это за художественную самодеятельность.

Что ж, в этом вопросе неплохо, а как с внутренним порядком, с соблюдением воинских уставов? И тут проблем нет! Полюбуйтесь: заборы выкрашены, дорожки подметены, окна вымыты, кровати заправлены и выровнены идеально, лучше выровнять невозможно!

Поверь мне, читатель, что если командир полка сумеет по всем этим пунктам отчитаться лучше своих коллег да вдобавок к тому сумеет скрыть все преступления и дисциплинарные проступки, которые совершаются почти ежедневно, то повышение ему обеспечено. Главное – уметь скрыть все неприглядные стороны, а уж всякие там учения да маневры, это все образцовому командиру простят и спишут. Не это главное.

Для того чтобы выйти победителем в нескончаемом соревновании, каждый командир, от ротного и выше, должен иметь и художников, и артистов, и спортсменов, лучше всего полупрофессионального уровня. Для этих людей в армии специальный термин выдуман: «мертвые души», ибо числятся все эти умельцы наводчиками, заряжающими, радистами и так далее, а занимаются черт знает чем. Кто стенгазеты день и ночь рисует, кто на гитаре бренькает, кто спортивную честь роты защищает. Умельцы в зависимости от их квалификации делятся на категории: ротные, батальонные, полковые, дивизионные и так далее. В каждом округе, например, созданы специальные спортивные батальоны. Туда собирают лучших из округа. И деление батальона совсем не армейское, а полуармейское: рота спортивных игр, взвод баскетбола, или рота легкой атлетики, взвод прыгунов.

А уж про всех этих чемпионов мира и олимпийских игр и говорить нечего, как ни посмотришь, из каких команд они вышли, – ЦСКА да «Динамо». Армия и КГБ. В КГБ та же система. Приезжает киевское «Динамо», к примеру, за границу, так и надо комментировать следующим образом матч: «Младший лейтенант футбольной службы КГБ точно передает мяч своему капитану!» А если приезжают хоккеисты ЦСКА в Канаду, то и комментировать надо правильно: «Танкисты, при поддержке пехоты и артиллерии, смело прорвали оборону противника в центре и развивают наступление!»

Между командирами всех степеней постоянно ведется борьба за умельцев: все нижестоящие прячут лучших своих художников и артистов от вышестоящих, а те, в свою очередь, прячут своих от еще более вышестоящих, а каждый вышестоящий так и рыщет по клубам да спортивным залам нижестоящих, чтобы выявить самых лучших да забрать к себе. Тут целая война, со своими правилами и приемами, с неписаными законами и традициями. Неисчерпаемая тема, хоть роман пиши! Существует и прямой обмен, чаще между командирами, не подчиненными друг другу: «Дай мне штангиста и гитариста, а я тебе маляра и художника» или: «Товарищ полковник, не ставьте плохую оценку за учения (это посреднику из другой дивизии), я вам скульптора дам! Он для дома офицеров вашей дивизии кого угодно слепит. Ленина или Андропова, кого пожелаете!»

Все умельцы работают на сдельной системе оплаты труда, принцип материальной заинтересованности тут соблюдается свято. Оплата бывает разной, в зависимости от категории. Бывает, например, так: «Станешь олимпийским чемпионом – присвоим тебе звание старший лейтенант!» А что министру обороны стоит присвоить одну-две лишние звездочки? Один футболист даже в генерал-майоры вышел, ни дня не прослужив в армии; правда, футболиста зовут Юрий БРЕЖНЕВ.

А в Киевском военном округе, на танкоремонтном заводе, был налажен ремонт тысяч частных автомобилей. Командование округа себе карманы миллионами набивало, а умельцы, которые эти машины ремонтировали, каждый вечер увольнение получали. И все были довольны – и генералы, и умельцы, и потребитель. И качество работы было отменным. Жаль, прикрыли лавочку, негде теперь в Киеве «Жигули» отремонтировать.

Но даже если бы умельцы и не получали никакой мзды, все равно их труд был бы весьма производительным, ибо плавать весь день в бассейне или гонять теннисный мячик куда приятнее, чем в жаре и в грязи рыть окопы полного профиля; или рисовать сатирическую стенгазету в теплой каптерке намного приятнее, чем менять танковые гусеницы на морозе, это экспериментально доказано. Но все они, кроме всего прочего, получают бесчисленные отпуска и увольнения, за счет других, конечно. От них-то идет разложение армии (это не единственный источник, и не самый главный, но один из основных). Идет, допустим, совершенно пьяный, грязный, нестриженый солдат по городу, патрули сторонятся: это, кажись, личный краснодеревщик комдива, а вон тот, тоже пьяный, кажется, личный землекоп начальника штаба дивизии, бассейн ему персональный роет. Этих лучше не трогать, лучше с ними не связываться!

Но вернемся к нашему сержанту, с которого мы и начали этот рассказ. По профессии он был ювелиром, причем ювелиром потомственным. Пришел он в армию сразу со своим инструментом, с пилочками, маленькими тисками, щипчиками. Явление, когда молодые парни приходят в армию сразу со своими гитарами и балалайками, с кистями и полотном – повальное. Советский народ давно понял порядки, царящие в нашей родной армии, и потому напутствует своих сыновей – талант свой раскрывать сразу же, с первого дня.

Талант он продемонстрировал сразу, как попал в наш учебный танковый полк. Забрали его куда-то в клуб и приказали сделать сувенир – маленький серебристый танк, в подарок какому-то председателю комиссии. Записали же его в мой учебный взвод; через полгода я должен был из него сделать отличного сержанта, командира танка «Т-62». Так за свою службу я его и не видел. Из 30 человек во взводе у меня таких семеро было; правда, шестеро других – художник, скрипач, пианист и три спортсмена, – были приходящими, то есть иногда раз в неделю, а то и два раза они появлялись во взводе, и я их сумел кое-чему обучить.

Курсант Зумаров не появился и на выпускной инспекции, да и куда ему: он танки видел только игрушечные, те, что вырезал из бронзы и органического стекла. Проверку за него сдавал командир полка, все что-то с комиссией шептался. В результате стал Зумаров отличником, присвоили ему звание сержанта и оставили в нашем же полку командиром отделения, готовить новые кадры командиров танков. Назначен он был командиром отделения в мой же взвод, но и позже я его никогда не видел.

Не подумай, читатель, что только у меня были проблемы с «мертвыми душами» – все командиры взводов имели по шесть-семь мертвяков. Тут распределение справедливое – никто не обижен! Так мы и готовим кадры для родной армии. Приезжает такой командир танка – недоучка – из учебного полка в боевой и сразу заявляет: я не командир, я – вокалист. В полку, конечно, рады, тебя-то нам и не хватало! Так и командует танком наводчик, а вокалист знай себе арии из опер распевает. Все довольны. Лучших же умельцев, вроде нашего ювелира, учебный полк ни за что не отдает в боевые войска, оставляет у себя под любым предлогом, чаще всего под видом инструкторов.