Самоубийство - Суворов Виктор. Страница 65
Для разгрома промышленных районов, расположенных в глубоком тылу, нужны дальние бомбардировщики с радиусом действия в несколько тысяч километров и с бомбовой нагрузкой пять тонн и больше. Дальний бомбардировщик к тому же должен быть высотным. Иначе он будет уязвим для огня зенитной артиллерии и действий истребителей противника. И таких бомбардировщиков надо иметь никак не меньше тысячи.
А у Гитлера их не было вовсе.
Если бы у Гитлера и были дальние бомбардировщики, то использовать их все равно было бы невозможно. Четырехмоторный бомбардировщик, который несет пять тонн бомб на многокилометровой высоте на несколько тысяч километров, удивительно прожорлив. Ему надо много топлива. А где его взять, если не хватает даже истребителям и легким бомбардировщикам?
Но во всей этой истории есть и более удивительный аспект.
Что это за постановка вопроса: Урал «в случае необходимости можно будет парализовать»? Гитлер исходит из того, что промышленность Урала вообще-то парализовывать не нужно, что Урал угрозы не представляет, что Урал сам собой прекратит производство оружия. Ну а если вопреки ожиданиям он будет что-то там производить, тогда «можно будет» его и парализовать… Откуда этот оптимизм?
И откуда взято, что Урал — «последний промышленный район» Советского Союза? Какой неуч вписал эти слова в гитлеровскую директиву?
В ходе первых пятилеток Сталин развернул поистине гигантское строительство промышленных объектов за Уралом: в Сибири, Казахстане, на Алтае, Дальнем Востоке. Чего стоил один только Кузнецкий бассейн: Кемерово, Сталинск, Ленинск-Кузнецкий, Прокопьевск, Темиртау… Никто этих гигантов индустрии не прятал. Их воспевали. Помните у Маяковского: «Я знаю — город будет!»
А кроме Кузбасса: Омск, Новосибирск, Красноярск, Иркутск, Хабаровск, Комсомольск… И опять же — никто секрета не делал. Про Комсомольск пели песни, ему посвящали оды: «чудный город в безлюдной тайге поднялся!» Про Комсомольск писали статьи и книги, про него снимали киножурналы и полнометражные фильмы. Комсомольск попал в германский школьный учебник географии, а гитлеровские разведчики и стратеги ничего о нем не слышали, они ничего не знали ни про Иркутск, ни про Красноярск, ни про Сталинск, ни про Барнаул. И вот, ничего не зная о нашей стране и ее экономике, германские стратеги планируют разгром «последнего промышленного района на Урале» налетами мощных соединений дальних стратегических бомбардировщиков… которых у них не было.
Всю директиву No 21 на проведение операции «Барбаросса» легко объяснить так: собралась группа совершенно неграмотных людей, которые никогда в армии не служили, о войне и армии никакого представления не имели, они напивались до полного безумия и в пьяном бреду писали совершенную чепуху. Это было бы ясное и понятное всем объяснение, но вот проблема: Гитлер был мужиком не пьющим. И фельдмаршалы в его окружении в хроническом алкоголизме не замечены. Потому никаких других объяснений появления такой директивы у меня нет. Человек самой невероятной глупости, если он не поражен шизофренией, такой документ составить и подписать не мог.
Шерлок Холмс вовсе не зря обращал внимание на какие-то незаметные ворсинки, царапинки, пятнышки: маленькие ключики открывают большие сейфы.
Заявление о том, что Урал — последний промышленный район Советского Союза, изобличает Гитлера, его фельдмаршалов и генералов, его разведывательные службы в полном невежестве.
Разведка — глаза и уши армии и государства. Чтобы оценить германскую разведку, обратимся к мелочи, пустячку, пылинке, капельке, в которой отразился целый ошеломляющий воображение мир германских спецслужб…
Сын Сталина старший лейтенант Яков Джугашвили был захвачен в плен. 18 июля 1941 года его допрашивают. Тем, кто не знал, сообщаю: допрос пленных — один из самых важных источников разведывательной информации. Этим делом во все времена занимались не какие-нибудь, а разведывательные органы. Сын Сталина — не простой старший лейтенант. Потому его допрашивали не простые разведчики. И вот вопрос сыну Сталина: «Известно ли вам, что вторая жена вашего отца тоже еврейка?»
Яков Джугашвили отрицает: Сталин — вдовец, нет у него никакой жены, ни еврейки, ни русской, ни грузинки. Тогда — ехидный вопрос на засыпку: «А разве Кагановичи не евреи?»
Старший лейтенант Джугашвили возразил, но не убедил. Стороны остались при своих мнениях. Старший лейтенант спорить не стал: вам из погреба виднее.
О Сталине болтали всякое. В том числе и то, что он еврей: если Советским Союзом, как рассказывают, правят евреи, кто же на вершине должен быть? Фамилию Джугашвили переводили как «сын еврея». А чтобы никаких сомнений не оставалось, придумали Сталину еще и двух жен-евреек. Кто там главный еврей в Кремле? Каганович? Ясно. Значит, жену Сталина зовут Роза Каганович. Мифической Розе приписали уйму омерзительных деяний, и она ожила в сознании болтунов.
Сплетник опасен тем, что заражает вымыслами не только окружающих, но и прежде всего — себя самого. Тот, кто повторяет сплетни, сам начинает в них верить.
Вот это — уровень гитлеровской разведки. Германская разведка жила в мире сплетен, которые было легко проверить и опровергнуть. Но никто ничего не проверял и не опровергал.
Гитлеровцы верили в то, во что хотели верить, верили в то, что болтали длинные языки… Яркие подробности делают сплетню живучей. Но сплетни делают разведку мертвой. Давно установлена неразрывная связь между государством, разведкой и сплетнями. Нерушимое правило: как только разведка начинает верить сплетням, государство гибнет. Это правило без исключений.
Случай с «Розой Каганович» — пустячок, мелочь. Но за мелочами кроются весьма печальные (для Германии) обстоятельства. Закон разведки прочен и тверд, как закон советского уголовного лагеря: не знаешь — не болтай, за каждое слово отвечаешь головой и всем прочим. В разведке проверка добытых сведений важнее, чем их добывание. Повторю: разведчик имеет право оперировать только теми сведениями, происхождение которых точно установлено. Если разведчик, даже самого низкого ранга, повторяет сплетни, значит, данная разведывательная организация смертельно больна.