Тень победы - Суворов Виктор. Страница 5

Хорошо известно, что Жуков подчиненных офицеров бил весьма редко. Случалось иногда: кого перчаткой по физиономии, кого — кулаком в зубы. Но, повторяю, такое редко случалось. Зачем бить офицера? Жуков офицеров не бил, он их убивал. Жуковский мордобой распространялся не на офицеров, а, в основном, на генералов. Вот их он бил много и часто. С наслаждением. Иногда Жуков, как цепной пес, бросался и на маршалов.

Свидетель режиссер Григорий Чухрай: «Я на какое-то время отвлекся. Вдруг какой-то шум. Оглядываюсь и столбенею: Жуков и Конев вцепились друг в друга и трясут за грудки. Мы бросились их разнимать.» («Красная Звезда» 19.9. 1995)

Я бы не удивился, увидев двух советских генералов, которые в приличном обществе друг другу морды бьют. Дело привычное. Но вот чтобы маршалы… Берлин брали два фронта: 1-й Белорусский и 1-й Украинский. Жуков и Конев. После войны сцепились маршалы-освободители, да не в словесной перепалке, а как принято: за грудки. О, маршальские нравы!

Нашим маршалам у шпаны учиться надо. Шпана себя так не ведет. Наша шпана этику блюдет. Двое — в драку, а третий крикнет: «Обнюхайтесь!» И если без мордобоя в общественном месте все равно не обойтись, то один другому предлагает: ну-ка выйдем! А маршалы, с Жукова начиная, чуть что — и по мордасам. Прямо в общественном месте, среди генералов, героев, академиков и народных артистов. Нет бы одному маршалу отозвать другого маршала в служебный кабинет, да там и вмазать в глаз! А потом — в челюсть! Завалить и топтать ногами!

Современная армия России поражена садизмом, который официально именуется термином «неуставные отношения». За этим термином скрываются дикое унижение человеческого достоинства в запредельных масштабах, мордобой, пытки, истязания, зверские убийства. И ломают голову социологи: откуда напасть? Да от генералов наших и от маршалов! От дважды Героев Советского Союза, от трижды Героев, от четырежды. От Чуйкова и Гордова. От Еременко и Захарова. От Москаленко. От Жукова.

6.

Жуковское хамство легендарно. И в военное, и в мирное время он тыкал всем, кто ниже рангом, начиная с тех, у кого по три и по четыре генеральских звезды на плечах. Даже не так: начиная с тех, у кого такие же маршальские звезды на плечах.

Свидетельствует Маршал Советского Союза К. К. Рокоссовский: «После разговора по „ВЧ“ с Жуковым я вынужден был ему заявить, что если он не изменит тона, то я прерву разговор с ним. Допускаемая им в тот день грубость переходила всякие границы». («ВИЖ» 1989 № 6 стр. 55)

Есть у историков такое понятие — ненамеренное свидетельство. Это ситуация, когда свидетель говорит и пишет одно, но между слов и строк, как шило из мешка, проступает нечто другое. И это другое — правда.

Разведчик Владимир Карпов прошел войну. Делал на фронте самую опасную работу — много раз ходил во вражеский тыл и брал «языков». Разведка может достать и сопоставить тысячи данных. Звукометристы способны рассчитать положение любой артиллерийской батареи. Фотодешифровщики по одному снимку могут вскрыть изменения в группировке противника. Радиоразведчики могут перехватить и расшифровать сообщения особой важности. И все же у командира сомнение: стоит перед нами дивизия СС «Мертвая голова» или это только ее видимость? И тогда командир требует: дайте «языка»! Карпов давал «языков». Давал таких, какие требовались. За то был удостоен Золотой Звезды Героя Советского Союза. После войны пошел в писатели. Поднялся до высшей писательской должности — стал секретарем Союза писателей СССР. Карпов много раз встречал Жукова и написал хвалебную книгу о нем: велик, могуч, непобедим. Но между строк проглядывает совсем другой Жуков. Вот разговор писателя с великим полководцем.

«Жуков посмотрел на меня, перевел взор на Золотую Звезду на моей груди и спросил:

— За что Звезду получил?

— За языками лазил…

Лицо Жукова явно посветлело, он всегда радушно относился к разведчикам.

— А где у меня служил, подполковник?

— Все мы у вас служили, товарищ маршал.» («Красная Звезда» 1 марта 1997)

Карпов к Жукову на «вы», а Жуков Карпову тычет.

Жуков разговаривает с Карповым, как Брежнев разговаривал с польским диктатором Войцехом Ярузельским. В свое время Владимир Буковский вывез из архивов ЦК КПСС огромное количество документов. Вот кусочек из стенограммы:

Л. И. БРЕЖНЕВ. Здравствуй, Войцех.

В. ЯРУЗЕЛЬСКИЙ. Здравствуйте, глубокоуважаемый, дорогой Леонид Ильич.

Так и у Жукова с Карповым.

В Британской армии молодого лейтенанта учат относиться к подруге подчиненного солдата с таким же уважением, с каким он относится к генеральской жене. В нашей армии этому не учат. Во всяком случае, Жуков, прослужив более сорока лет в армии, основ культуры не освоил. Жуков опальный маршал, которого с позором выгнали из армии и с вершин власти. Перед Жуковым — офицер-фронтовик Карпов. Уважай его, Жуков! Костями таких, как он, вымощена земля от Москвы до Берлина, от Питера до Вены, от Сталинграда до Кенигсберга и Праги. Не простой фронтовик перед тобой, а Герой. Сними, Жуков, шапку перед фронтовым разведчиком! Это на его горбу ты и в Киев, и в Варшаву, и в Берлин въехал!

Ан, нет. Герой-фронтовик обращается к Жукову: что вы, Георгий Константинович, думаете по этому вопросу? А в ответ: да ты понимаешь…

И вот нам рассказывают, что Жуков любил солдат и уважал. Какое уважение? Встреча Карпова и Жукова — через два десятка лет после войны. Жуков давно не министр обороны. Карпов Жукову не подчинен. Но Жуков все равно тычет.

Можно на эту ситуацию и с другой стороны посмотреть. Карпов в момент встречи с Жуковым не просто бывший разведчик, а крупный номенклатурный чин, кандидат на высшие посты в писательской иерархии. Уважай, Жуков, его хоть в этом качестве. Но Жуков знает: Карпов над ним не начальник, потому Жуков ведет себя с номенклатурным чином как барин с холопом.

Правда, и Карпов хорош. На фронте генералы боялись расстрела, потому терпели жуковское хамство. А чего боялся Карпов? Хлопнул бы дверью, да ушел.

Но не хлопнул, не ушел, а написал книгу о жуковском величии. Хотел показать гения стратегического, но против своего желания показал невежественного унтера, наглеца и нахала.

7.

Вот пример того, как сослуживцы любили Жукова.

В 1957 году Жуков был снят со всех должностей. Его дело обсуждается на пленуме Центрального Комитета КПСС. Присутствуют во множестве маршалы, генералы и адмиралы. Против Жукова выступили все. В защиту — никто.

Так, может быть, наши генералы и маршалы — покорное стадо? Может быть, приказал им Хрущев выступать против Жукова, они и голосуют единогласно?

Нет. Маршалы и генералы, не стадо. В 1946 году Сталин намеревался Жукова не только снять со всех постов, но и посадить, возможно, — и расстрелять. Надо сказать, что Жуков расстрела заслужил. По нашим родным советским законам, он уголовный преступник, которого судьи просто не имели права оставлять среди живых. Если бы Сталин Жукова расстрелял, то это было бы не только справедливой расплатой за дикие преступления, но и спасением страны от великих грядущих злодеяний. Но против Сталина выступили маршалы и генералы. Об этом рассказал генерал-лейтенант Н. Г. Павленко: «После всех выступлений, вспоминал Конев, снова говорил Сталин, опять резко, но уже несколько по-другому. Видимо, поначалу у него был план ареста Жукова сразу после заседания. Но, почувствовав внутреннее да и не только внутреннее сопротивление военачальников, известную солидарность военных с Жуковым, он, видимо, сориентировался и отступил от первоначального намерения. Нам представляется, что в своих предчувствиях Конев не ошибался. Сталин действительно на сей раз собирался расправиться с Жуковым, но солидарность военных помешала ему.» («ВИЖ» 1988 № 12 С.32)

Поведением генералов и маршалов Жуков был спасен. Как такое понимать? При позднем Сталине и при раннем Хрущеве на вершинах военной власти стояли те же самые генералы, адмиралы и маршалы. При Сталине они Жукова спасли, а потом при Хрущеве они же утопили. Сталин в 1946 году уже 24 года у власти. Он уже официально признан гением всех времен и народов. Сталин — диктатор, каких до него на земле еще не бывало. Его авторитет непререкаем, а власть безгранична. Но против воли Сталина выступили маршалы и генералы и не позволили Жукова арестовать. За такие действия каждый мог поплатиться головой.